как зубочисткой выковыривает кусочки мяса из зубов. Это было прекрасно. И мне казалось, что он самый красивый мужчина на свете. Он по-прежнему властвует в моём мире. Я променяла бы весь мир на его похвалу.
Он выкуривает одну сигарету за другой. Я пью тёплое пиво как можно медленнее. Он смотрит на экран. Я думаю, он увлечён игрой, но что-то большое и опасное зреет в нём.
– Ты нормальная?
– Родион Родионович…
– Я пригласил тебя в ресторан, – он наклоняется ко мне, – и ты уже час пьёшь пиво и тупо морозишься.
– Я думала, что вы смотрите футбол.
– Ты футбол пришла смотреть?
– Ро-родион Ро-родионович, – я заикаюсь, стараясь не проглотить язык, – пожалуйста, не ругайтесь. Мне так нравится произносить ваше имя. Ваш смех делает меня счастливой. Я смеюсь только с вами.
Мои нервные пальцы теребят салфетку. По шее бегут мурашки.
– Меня всю передёргивает, когда студенты обращаются к вам на «ты». Это так режет слух. Мне хочется кричать: «Да кто вы такие, чтобы говорить ему «ты»!» Но я ничем не лучше – я скучная, живу в паршивой коммуналке с мышами.
По телу стекает холодный пот. Платье прилипает к спине. Он молчит.
– Вы один из немногих людей, которые заставляют думать. Они это не ценят. Но я ценю! Я не хочу ханжеских отношений, не хочу ничего от вас требовать. Мне очень дороги наши отношения, какие они есть. Я преклоняюсь перед вашим величием. Хочу, чтобы вы приходили ко мне отдыхать. Хочу только дарить вам немного праздника.
– Соня, у меня жутко болит голова, – говорит он.
У меня падает сердце, а потом кровь резко ударяет в голову, дыхание учащается – я радуюсь, что оказалась заметной настолько, что он ответил.
– Хотите, я схожу в аптеку?
Матч окончен.
– Сиди, – его лицо искажено болью и гневом.
Я сжимаю в кармане ключ от комнаты. Меня трясёт от страха остаться с ним наедине, но я всё равно предлагаю:
– Хотите пойти ко мне?
Он не отвечает. У меня пересыхает горло, и я робко отпиваю из бокала.
– Мне очень жаль, что мы плохо расстались в прошлую встречу, что я не смогла выразить, как благодарна вам за всё. Я очень ценю ваше внимание, каждую нашу встречу и всё, что вы для меня делаете. Я храню вам верность. Всё время думаю о вас и каждый раз с благодарностью.
Он хмурится, закуривает очередную сигарету и, выпуская дым, величественно поворачивает голову ко мне, но смотрит пустым взглядом, как будто не узнавая.
– Мне всё надоело, я устал, хочу исчезнуть, уйти, уплыть навсегда.
– Не надо исчезнуть… Как мы без вас будем? – я примирительно улыбаюсь. Пытаюсь обратить всё в шутку, но вижу разочарование на его лице. Он залпом допивает пиво и озирается в поиске официанта. Они все были слишком заняты, и некому, кроме меня, было прислуживать Профессору.
Он открывает рот, и я не сомневаюсь, что сейчас он скажет ещё что-нибудь про моего бойфренда, но вместо этого он откашливается и с холодной отстранённостью говорит:
– Закажи мне ещё пиво.
Я встаю и сажусь перед ним на корточки. Вижу всё так чётко, каждое его движение, будто через наведённый фокус. Он закидывает ногу на ногу, и я обнимаю её, поглаживаю его колено, как волшебную лампу Аладдина.
– Я люблю вас, знали бы вы, как я люблю вас! Я никогда вам не врала, у меня нет, как вы говорите, бойфренда! – солнце светит мне в глаза, и я чихаю. – Вот видите, правда. Но я оказалась дурочкой, ханжой, я, наверное, очень вас разочаровала. Я сейчас, я принесу вам пиво. Где же этот официант?
Я встаю и иду, пятясь, чтобы не повернуться к нему спиной, заламываю руки. Двигаюсь прямо к барной стойке, которую только сейчас заметила в глубине веранды. Умоляюще прошу девушку-хостес налить бокал пива.
– Вопрос жизни и смерти, – говорю ей.
Та прыскает со смеху, глядя на меня, но всё-таки берёт чистый стакан.
– Большое, светлое, – тихо говорю я.
Возвращаюсь, невероятно гордая собой, с бокалом и слезами на глазах.
– Только попросите – я всё ради вас. Я умру ради вас, – говорю я, ставя бокал на стол. Слова вылетают у меня изо рта, словно помимо моей воли, – вы самый лучший, самый умный, самый справедливый, самый честный, самый внимательный, самый щедрый, самый замечательный. Я никогда не встречала таких, как вы. Таких больше нет. Много-много раз говорю вам спасибо, – я чувствую, как мои щёки заливает краска, – вы – волшебник. А я такая глупая. Смогли бы вы хоть на секунду поверить мне?
Не знаю, откуда у меня взялась смелость, чтобы произнести всё это. Я из кожи вон лезла, стараясь произвести впечатление. Он смотрит на меня, но не видит. Крамольная мысль вдруг приходит мне в голову, что, возможно, ничего особенного в нём нет и он всего лишь самовлюблённый мужик старше меня на пару десятков лет, но я прогоняю её, как нежизнеспособную.
– Вы мой ангел, – я тянусь к его руке, он отстраняется, – я хочу раствориться и принадлежать вам. Я ругаю себя, я исправлюсь, я буду доставлять вам радость, буду говорить, чего хочу, как хочу. Я хочу, чтобы вы оставляли синяки на моём теле, чтобы кусали меня за шею, чтобы били меня, ведь я такая плохая. Я так провинилась перед вами. Моё тело принадлежит вам. Ещё раз, простите, пожалуйста. И спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо.
– Твоё имя, Сонь, означает мудрость, ты знаешь? Так это всё, что ты можешь сказать?
Я чувствую, как внутри него бушует и не собирается затихать буря. У меня в груди всё распахивается ему навстречу. Я смаргиваю слёзы, чувствуя, как они прочерчивают полосы на лице.
– Я больше не буду пить, ни капли, обещаю.
– Ты закончила?
– Да…
– Тогда нам лучше больше не встречаться. Только зря время с тобой потратил.
Мне бы радоваться: вот она – вольная! Он отпускает меня из своего беспробудного рабства, которое я могла бы терпеть годами, но я не верю своему счастью. Я цепляюсь за него, протягиваю руки, привыкшие к кандалам: «Пожалуйста, наденьте обратно». У меня перехватывает дух при мысли о том, что это возможно. Сколько раз он говорил подобное, но стискивал силки ещё крепче? Он ведь не всерьёз? Это просто невозможно.
Он знает меня лучше, чем я сама. Видит мой трагический изъян и что-то болезненно неправильное внутри, что я не хотела показывать, что-то, что портит всё, к чему я прикасаюсь.
Я делаю ещё одну попытку. Я так хочу всё