Адам налил себе еще вина. Хэл, возможно, ни в чем не повинен. Но отчего-то в это мало верилось.
Глава 32
Если учесть, с какими сильными переживаниями были сопряжены последние два дня, то решение Марии на следующее утро пройтись по магазинам в сопровождении лучшей подруги представлялось вполне оправданным и логичным – для женщины нет лучшего лекарства от невзгод. Для начала они прошлись по блошиному рынку. Следующими на очереди были магазины на Бонд-стрит. Цены там оказались, конечно, выше, чем на барахолке, но зато и качество товаров несравненно выше. Таких вещей в других местах не найдешь. К середине дня они обе были обвешаны свертками, и Мария уже не думала ни о грозящей Адаму опасности, ни о своем пропавшем отце.
В последнем на их маршруте магазине тканей Джулия присмотрела два отреза: один отрез нежно-розового муслина, а другой – поплина приглушенного зеленого оттенка.
– Какой из них мне купить? Оба я позволить себе не могу.
– Возьми оба, – сказала Мария. – И тот и другой цвет тебе очень к лицу, а в Карлайле ничего подобного не найти. Раз мы через пару дней уедем из Лондона, надо воспользоваться возможностями столицы и здесь приобрести то, чего никогда не купишь у нас. Кто знает, когда нам в следующий раз доведется побывать в Лондоне, а возможности приехать сюда бесплатно у нас больше уже никогда не будет. Так что купи оба отреза за те деньги, что ты сэкономила на дорожных расходах.
Джулия усмехнулась:
– Я не поехала бы сюда, если бы мне пришлось оплачивать дорогу, но ты только что подкинула мне хорошую мысль о том, как оправдать свою расточительность. – Она дала знак продавцу, что готова приобрести оба отреза.
Когда они выходили из лавки, Мария задержалась на пороге и окинула взглядом узкую, запруженную людьми Бонд-стрит.
– Я люблю деревню, и мне не терпится вернуться в Хартли, – задумчиво проговорила Мария, – но и Лондон я тоже люблю. Мы с отцом довольно часто останавливались здесь, когда не получалось напроситься к кому-то в гости в загородный дом. – Она усмехнулась. – Хотя обычно останавливались в более скромных гостиницах, чем те, где ночевали мы по дороге в Лондон.
– Ну что же, мы можем поздравить себя с удачной охотой, – сказала Джулия. – Больше мы ничего не можем купить, потому что у нас не хватит рук. Может, зайдем в чайную и выпьем чаю перед возвращением в Эштон-Хаус? У меня ноги горят.
– Мне не хочется привыкать к роскоши Эштон-Хауса, – решительно заявила Мария. Карета и лакей были бы очередным напоминанием о пропасти в социальном статусе, что пролегла между ней и Эштоном, а в лишних напоминаниях об этом она не нуждалась.
Какая-то женщина вскрикнула неподалеку от них. Мария подняла глаза и увидела хорошо одетую солидную даму, которая во все глаза смотрела на Джулию.
– Это же?..
– Невозможно! – решительно заявила своей спутнице столь же элегантно одетая дама. – Она умерла!
Джулия побледнела. Не раздумывая, Мария подхватила Джулию под руку и потащила за собой. Дойдя до угла, они свернули в переулок и так же быстро пошли дальше. Когда опасность того, что те две дамы их нагонят, миновала, она сказала:
– Чай сейчас был бы, как никогда, кстати.
Джулия глубоко вздохнула.
– Ты не собираешься спрашивать меня о той женщине?
– Нет. Только если ты сама хочешь что-нибудь рассказать.
– Спасибо. – Джулия еще раз судорожно вздохнула. – Может, как-нибудь в другой раз. Иногда приятно поговорить о прошлом.
Их разговор прервал дружелюбный мужской голос:
– Мисс Кларк! Миссис Бэнкрофт! Как приятно с вами увидеться.
Мария обернулась и увидела выходящего из экипажа Хэла Лоуфорда. Перед его обезоруживающей улыбкой трудно было устоять, несмотря на то что Мария при виде его не могла не подумать о том, что, возможно, именно он стоял за попытками убить Адама. Противоречивое отношение к этому человеку временно отморозило ей язык.
Джулия дара речи не лишилась.
– Добрый день, мистер Лоуфорд. Нам тоже очень приятно видеть вас.
– Вижу, вы не оставили без внимания столичные магазины. – Он оценивающе окинул взглядом их многочисленные свертки. – Могу я предложить вам воспользоваться моим экипажем, чтобы отвезти домой ваши покупки, а вас, милые дамы, угостить ленчем?
Мария и Джулия обменялись взглядами.
– Мне нравится, когда меня балуют, даже если роскошь грозит меня испортить, – сказала Джулия.
И вероятно, ей сейчас как раз этого не хватало.
– Спасибо, мистер Лоуфорд. Мы с благодарностью принимаем оба ваших предложения, – ответила Мария.
– Пожалуйста, зовите меня Хэл. – Он дал знак лакею забрать свертки и погрузить в экипаж. – Все скажут вам, что я не настолько тщеславен, чтобы мне нравилось, когда меня постоянно называли бы мистер Лоуфорд.
Мария вынужденно призналась себе в том, что против его обаяния устоять непросто. Но она не могла избавиться от ощущения, что за его учтивостью кроется что-то еще.
Когда ленч уже подходил к концу, Хэл вдруг стал серьезным.
– Что-нибудь прояснилось насчет человека, пытавшегося пристрелить Эштона? – спросил он. – Меня очень беспокоит возможность повторения попытки покушения.
– Как и меня. – Мария прищурилась. – Если кому-нибудь пришло бы в голову составить список тех, кто заинтересован в его смерти, то вы были бы первым в этом списке.
Хэл не стал изображать ни возмущения, ни обиды. И виноватым, судя по всему, он себя тоже не чувствовал.
– О чем я, как вы понимаете, догадываюсь, – довольно язвительно ответил он. – Ирония ситуации как раз и состоит в том, что быть герцогом мне не хочется. Какой из меня герцог? Адам – тот другое дело. У него врожденное чувство ответственности. Отец его был высокопоставленным британским сановником в Индии, а от матери, индийской принцессы, Адам унаследовал королевскую кровь. Он читает и понимает язык законодателей, от которого меня лишь клонит в сон. Он как-то предложил мне заявить свою кандидатуру на место в палате общин от округа, в котором находится фамильное поместье Эштонов. Очень престижно, но я отказался, потому что боялся умереть от скуки на их заседаниях.
Джулия склонила голову набок.
– А что вас по-настоящему интересует, Хэл? Азартные игры? Женщины?
– Мне нравится и то и другое, но моя настоящая страсть – лошади. Выведение лошадей хорошей породы. У Эштона мать королевских кровей, а у меня мать – простая ирландка. Она родом из семьи, которая на протяжении многих поколений занималась выведением породистых лошадей. – Хэл усмехнулся. – И несмотря на то что крючкотворство законодателей наводит на меня тоску, я веду на редкость подробные записи о каждой лошади, которой владею. И это занятие мне никогда не наскучит.