Читать интересную книгу Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me) - laventadorn

— Снейп, ты сейчас же расскажешь мне, что ты с ней сделал — немедленно!..

— По-моему, я не дал ей сломать шею, — сказал Северус, но голос его дрогнул, а разомкнуть объятия, выпрямиться и презрительно фыркнуть и вовсе не получилось. Хотя и хотелось. Но мысли продолжали разбегаться... из-за этого проклятия Лили едва его не поцеловала, и каким же убожеством он себя чувствовал — как последняя сраная размазня...

— Я хотела, чтобы ты от меня отвязался, Поттер! — сказала Лили гневно. — Если кто со мной что и сделал, так это ты! Все нервы мне истрепал! Да сгинь ты уже наконец!

— Но ты же его ненавидишь! — вскричал Поттер — словно и сам был уже на пределе. — Помнишь, как он тебя назвал? Да как ты вообще можешь с ним разговаривать — и вести себя, как... как...

— Ты ничего о нас не знаешь! — в сердцах возразила Лили. — И никогда не знал! Отстань от нас, Поттер!

С этими словами она схватила Северуса за руку и потащила за собой — он все еще не пришел в себя, но успел заметить, как сверху с лестничной площадки на них таращился Петтигрю... Поттер замер столбом — все на той же ступеньке, а потом протянул к Лили руку и даже шагнул вперед, но так за ними и не последовал, и на лице его застыло выражение растерянности и... боли.

Северусу казалось, что у него вырывают сердце... ебаный пиздец, если бы не это проклятие, на месте Поттера был бы он сам...

Пальцы Лили словно прожигали предплечье — даже сквозь одежду.

Он позволил ей протащить себя по череде коридоров до крытого перехода, затем поднялся вслед за ней по черной лестнице в ту башню, где проводились занятия по прорицаниям, и зашел в пустую классную комнату. Там кто-то вволю порезвился — нагромождения парт напоминали постмодернистские сооружения; в воздухе пахло плесенью и запустением. Сквозь маленькие окошки высоко наверху сочился тусклый и анемичный свет.

— Мы на месте, — она пинком закрыла дверь и заперла ее заклинанием, так и не отпустив при этом Северуса; наоборот, по дороге она взяла его за руку, переплетая свои пальцы с его.

— Не могу, правда, ручаться, что они нас не найдут, — сказала она. — У них есть эта карта, которая показывает, кто где находится...

Он сильнее стиснул ее ладонь — уж слишком мерзкое оказалось открытие. Прорычал:

— Так вот что это было такое...

Внезапно ему вспомнился ее сынок и его "просто кусок пергамента". Так вот почему эти обмудки всегда так легко его находили...

— Они ничего тебе не сделают — я им не позволю, — пообещала она. Ее решимость казалась такой чистосердечной, а в глазах светилась столь же искренняя вера, и Лили по-прежнему держала его за руку. И это все — из-за проклятия, только из-за проклятия.

— Слова истинной гриффиндорки, — ни на что другое его уже не хватило. Просто поразительно — у него душа разрывалась на части, а голос звучал почти как обычно.

Она улыбнулась — так тепло, и нежно, и радостно.

— Ты ведь тоже никому не дашь меня в обиду, — произнесла Лили как нечто само собой разумеющееся. — Кто же в таком случае ты?

Влюбленный с разбитым сердцем.

— Такой же идиот.

Она рассмеялась. Северус попытался высвободиться, но Лили и с места не двинулась, только улыбнулась — словно загнала ему под кожу нож и заживо начала свежевать...

— Эта рука мне нужна, — севшим голосом выдавил он.

— Я так не думаю, — она прижала его руку к своему животу. — По-моему, мне она куда как нужнее.

— Даже не пытайся думать — гриффиндорцы в этом не сильны.

Ебаный стос, у него что — начал дрожать голос?

— Ладно, будем считать, что твоя взяла, — Лили его отпустила, но прежде, чем Северус успел отпрянуть, обняла его за руку — на этот раз за левую, а когда он дернулся, расплылась в улыбке: — Ты от меня не сбежишь, — и с этими словами уткнулась носом ему в щеку. Распроеб твою бога душу мать!.. Если не снять с нее это проклятие — то он точно сиганет с Астрономической башни и покончит с собой нафиг.

— Твоей хватке и цапень позавидует, — сделав вид, что ищет что-то в сумке, Северус все-таки сумел отцепить от себя Лили — и тут же метнулся за парту, выставил перед собой свою сумку как щит и зарылся в ее содержимое, чтобы скрыть, как задрожали руки.

Передышка продлилась недолго: Лили придвинула для себя второй стул, села, задевая коленом Северуса, пристроилась поближе и положила голову ему на плечо. Опять левое.

— Ты что делаешь? — едва сумел вымолвить он. Она чуть приподняла голову, заглядывая ему в лицо.

— Разве тебе не нравится?

Да лучше б я сдох к ебеням...

— Не вижу в этом необходимости.

— Мне просто нравится тебя трогать, — с легким вздохом она снова примостилась к нему поближе. — От этого так спокойно становится... И тепло.

Ему показалось, что в живот провалился мерзлый ком. Судорожно перерыв всю сумку, Северус вытащил из нее ту книгу в деревянном переплете — долистал до раздела о заклятьях, действующих на душу; Лили так и не отодвинулась — черт, даже не выпрямилась на сидении! — хоть он и нещадно задевал ее локтем.

Буквы по-прежнему светились черным и золотым — Иллюминати он так и не отменил; пробежался глазами по странице, по темным и светлым строчкам, выискивая нужное место... Ага, вот оно.

Цепь-заклятье.

— Сев? — это прозвучало так ласково и доверительно, как будто в целом замке не существовало никого, кроме них двоих. У него дрогнуло сердце.

— На, прочти, — хрипло сказал Северус, сунул ей в руки книгу и ткнул дрожащим пальцем в нужный абзац. Наконец-то он сумел отстраниться и удрать на другой конец комнаты — в надежде, что Лили оставит его в покое, хотя бы пока занята чтением... Осиротевшему боку тут же стало холодно — там, где она прижималась еще мгновения назад; ощущение пробирало до костей, но Северус никак не мог позволить ей... поступать так, как хочется, так, как ее заставляет поступать проклятие. Лили бы возненавидела его, как только пришла в себя — это же все равно что насилие...

Это проклятие насилует душу.

— Цепь-заклятье приковывает одного человека к другому, — тон был такой, словно ее попросили зачитать этот раздел вслух на каком-то занятии. — Это противоестественное заклинание порождает паразитическую одностороннюю зависимость, которую невозможно насытить. Именуемое также "Проклятием отвергнутых", оно привязывает душу пострадавшего к физической оболочке другого лица; если не снять заклятье, то со временем оно измучает жертву неутолимой жаждой. С каждым днем эта тяга будет становиться все сильнее, и жертва начнет желать прикосновений своего возлюбленного более всего на свете; в конечном счете ее жизненные силы иссякнут, и она умрет от неразделенной страсти.

Лили замолчала. Северус был рад, что стоит к ней спиной и не видит ее лицо — а она, в свою очередь, не может увидеть его.

— Ну и что? — в ее голосе звучало любопытство.

Он моргнул. На мгновение замер, потом обернулся к ней и переспросил, не веря собственным ушам:

— "Ну и что?" Как по-твоему, на что это похоже?

— На исключительно скверное проклятие. Хочешь его на ком-то опробовать? — приподняв брови, спросила она. Нет, это неправильно — она бы даже шутить на эту тему не стала... Магия извращает все ее реакции, все мысли — вот почему она сбежала от Поттера и разговаривала с ним так жестоко... и поэтому же не ужаснулась самой мысли о том, что он, Северус, может наложить на кого-нибудь смертельно опасное проклятие.

Он шагнул вперед и вырвал книгу у нее из рук. Прорычал:

— "Симптомы: ощущение неизбывного холода, кроме как в присутствии объекта влечения. Постоянная потребность в его прикосновениях, прикосновения же всех прочих становятся отвратительны — особенно лиц того же пола, что и объект влечения"... Что, все еще никого не напоминает? Это же ты! Тебя кто-то проклял, дуреха!

Лили и ухом не повела.

— Могу понять, отчего тебе так кажется — но вообще-то я себя чувствую совсем не так. Мне приятно быть с тобой рядом, потому что ты — это ты. К тому же ты меня вылечил.

Он стиснул книгу с такой силой, что едва не сломал переплет.

— Хуя лысого — это всего лишь супрессант. Проклятие никуда не делось... и кстати, тебе нужно принять вторую дозу в течение часа, — перетряхнув содержимое сумки, он нашел флакончик с опалесцирующей голубой жидкостью и подсунул его Лили под нос. Процедил сквозь зубы: — На, держи.

Она взглянула на зелье с легким интересом. Спокойно промолвила:

— Никакое проклятие привязанности на меня не действует. В смысле, какое-то, может, и действует, но это явно не оно.

Его хватило только на одно: проигнорировать эти слова.

— Вечером я с тебя его сниму.

Она покачала головой:

— Не сможешь — ты ведь его так и не опознал.

— Опознал, — выдавил он, — но это несущественно, поскольку такие лечебные заговоры в большинстве своем взаимозаменяемы.

— Северус, — она притронулась к его руке — той, в которой он держал флакончик с зельем; сначала прикосновение было легким и нежным, но потом она сжала пальцы — гораздо сильнее, чем от нее было можно ожидать. Северус заглянул ей в лицо и увидел... там, под налетом вызванного зельем спокойствия, поджидала тьма — точно алчная, голодная тень... Все, как и было описано в книге: настоящие желания человека подменялись фальшивыми. И ненасытными.