— они могут и не видеть таких вещей, а я по-женски заметила.
— А что у Эльвиры с личной жизнью? — решил спросить Герман у внимательной по женскому вопросу Икары. — Или она все время на работе?
— Почти постоянно на работе, — кивнула Икара, — но у нее есть мужчина. Это я вам точно говорю! — посудомойке явно не с кем было посплетничать, а тут такая благодарная публика. — Но он, думаю, женат!
— Почему? — чуть ни хором спросили служители порядка.
— Во-первых, — загнула один палец Икара и гордо посмотрела на несведущих полицейских, — она с ним нигде не появляется, а мероприятий тут бывает достаточно, и она на большинстве присутствует. Люди приходят с парой, Эльвира всегда одна. Во-вторых, ей несколько раз звонили при мне, и она начинала разговаривать очень ласково, но сразу быстро уходила. А по работе она совсем иначе говорит и, если уходит уединиться, то с нормальной скоростью. В-третьих, ей приносят цветы и подарки. Я как-то вышла к главному входу, а как раз принесли коробку красивую и огромный букет роз. Так вот, там были сплошь сердечки и записка вложена «Любимой Элечке от С.» Понимаете? Нет? Он не стал свое полное имя писать! — припечатала Икара, которую смело можно было брать на работу в полицию.
***
Вторым признаком того, что дело плохо, были остановившиеся песочные часы. В мире пустыни времени не существовало, но некие его измерения незримо присутствовали: часы, связанные с природой — песочные, цветочные, солнечные. В мире людей они немедленно сигнализировали об открывшемся или закрывшемся портале, так как оттуда никакие порталы миражей или главный реальный портал видны не были. И те, кто покидал по тем или иным причинам пустыню, могли судить по этим часам, разбросанным по всей земле, что происходит.
Песочные часы возникли у открытого портала неожиданно. Вдруг, в какой-то момент, Волк и Львица увидели в мареве огромную колбу, в которой весь песок уже пересыпался в нижний отдел. Обычно часы сами переворачивались и все начиналось сначала. Но теперь они висели в воздухе и отказывались двигаться.
— А какой период времени часы отсчитывают? — спросила Львица.
— У нас нет отсчета времени, — ответил Волк подруге. — Песок сыпется, пока в мироустройстве все идет своим чередом. Но, когда Сущность покидает пустыню и долго скитается по земле, не возвращаясь обратно, когда порталы захлопываются, не всосав ее обратно, когда наш, основной вход, наоборот, распахивается, причем снаружи, песок быстро просыпается вниз, а колба не переворачивается, застывая.
— Мы можем ее качнуть? — Львица посмотрела на свои сильные лапы.
— Увы, нет. Часы перевернутся сами, когда дверь захлопнется. А ты уже знаешь, что это произойдет, когда мы вернем сюда Сущность. Она устала, вымотана долгим пребыванием в пустыне и краткими набегами на мир людей, ведь поиск порталов в миражах и насильное водворение обратно ее тоже ослабляет. Однако, чем дольше она задерживается там, тем сильнее становится.
— Как мы найдем ее? В прошлый раз было нелегко!
— Мы пойдем к одним из немногих действующих часов. Помнишь, тот городок у моря и солнечные часы на холме? Туда и двинемся.
Из стаи и прайда Волк вызвал двоих, самых испытанных и опытных стражей.
— Вам выпало нелегкое задание, — объявил он им. — Мы уйдем из пустыни и будем искать Сущность, чтобы вернуть ее обратно. Вам предстоит денно и нощно следить за выходом, так как он теперь постоянно открыт. Вам предстоит смотреть за часами. Как только они опять перевернутся и вниз посыплется песок, вы поймете, что дело сделано, и мы скоро вернемся. Тогда ждите нас с распахнутой дверью, чтобы мы смогли войти, а потом мы вновь запрем главный портал. Следите за другими сущностями: вы должны учуять их приближение, а прийти они захотят, поняв, что их силы увеличились, а выход открыт. Сейчас настало время дежурства, без устали, без сна и отдыха.
Волк и Львица повернулись мордами к выходу и медленно пошли в марево, постепенно исчезая из виду… Оставшиеся волки и львы выстроились полукругом, заслонив собой выход. Дежурные выдвинулись вперед. По пустыне прокатилось негромкое, но суровое рычание. Начавшие было возникать миражи развеялись. Сущности, разбросанные на долгие пески друг от друга, все поняли: выход, как и прежде, находился под охраной.
***
Наконец в кабинет зашел шеф-повар. Олег словно сошел с картинки: высокий, довольно полный, с лихо закрученными седыми усами и в приплюснутом белом колпаке. С ним начали с того же: как проходил день Эльвиры.
— Утром она, как обычно, зашла к нам на кухню. Обсудили, какие продукты надо бы закупить, что уже списать из-за срока годности. Она всегда в это вникала сама, и заказывала у поставщиков. Такой уж был характер… Перфекционистка… — он вздохнул. — мы обсудили ее меню на день. У Эльвиры были проблемы с желудком, хотя она старалась их ни с кем не обсуждать, но я знал. Сделал ей омлет из одного яйца с зеленью. Позже мне Михаил, наш администратор, сказал, что она есть не хочет. Я забеспокоился: Эльвира старалась есть строго по часам, даже когда уезжала по делам. Когда выдалась минутка, пошел к ней сюда, в кабинет.
— Во сколько это было? — уточнил Герман.
— Примерно около двух. Эльвира всегда обедает в час, но я раньше не смог к ней подойти. Она была очень бледной, выглядела нездоровой. Я ей сказал: «Может тебе домой пойти?» — мы на ты, когда нет рядом никого. А она: «Да, видимо, грипп или, не дай Бог, ковид. Пойду чуть позже». Таблетки приняла какие-то жаропонижающие. И все, больше я Эльвиру живой не видел. — Олег печально покачал головой.
— Извините, такой еще вопрос. Нам тут нашептали, что у нее был какой-то мужчина и, скорее всего, женатый.
— Ох, это Икара? Сует свой нос везде! Отвечу. Сейчас-то уже чего скрывать… Да, у Эльвиры был любовник. Почему я знаю: именно он меня ей и рекомендовал. Сам я не собирался уходить с работы — я в московском ресторане высокой кухни служил. А тут Александр Сергеевич как насядет! Его Александром назвали в честь Пушкина, потому что Сергеевич… Так вот, он отельер. Владеет в Москве тремя гостиницами и здесь, на юге, построил несколько. Говорит мне вдруг: «Я своей любимой женщине решил подарить ресторан». Я, дурак, спрашиваю: «Жене что ли?» А тот засмеялся: «Нет. Любовнице. Разводиться я не буду, куда мне мою бросать в пятьдесят-то лет с двумя взрослыми детьми. А Эле надо оставить что-то, дело какое-нибудь». Короче, ехать я не планировал, но жена, как узнала, начала канючить: «Поехали, поехали, мы же хотели