что ему нужно думать о том, что правильно и законно. Вторая вопила, призывая к тому, за что бы Филипп осудил сам себя. Перекрывая доводы разума, она кричала о чувствах, играла на эмоциях, потому что знала — Анна единственная вызывала у него то, что он не мог и не хотел контролировать.
Влюблённый идиот! Он ненавидел себя за это, но понимал, что насколько бы голос рассудка ни был прав, не попытаться её вытащить он не мог. Только как это сделать… Сердце не давало ответов, лишь решимость и уверенность в правоте. Последняя столько раз помогала ему!
Филипп выдохнул и остановился. Неразрешимых задач не существует. Он справлялся с проблемами и сложнее.
В воцарившемся спокойствии Филипп, наконец, заметил быстро моргающий синернист. В любой другой ситуации он бы его проигнорировал, но сейчас нажал на кнопку. Ему нужны были чужие мозги, чтобы определиться, что делать.
Поначалу голографическое изображение Эдварда колебалось, как сумасшедшее, грозясь исчезнуть, но через пару минут успокоилось. Искры полились ровно, мягко освещая маленькую комнату, и лишь редкие помехи волнами пробегали по картинке.
— Теперь меня хорошо видно? А слышно? — Эдвард заёрзал на месте, словно от его положения зависели чёткость звука и изображения.
— Лучше некуда, — хмыкнул Филипп. — Успокойся.
— Наконец-то! Все эти ваши барьеры так портят связь! Мне кажется, тебе на остров было бы проще дозвониться, если бы ты брал синернист, как нормальный человек.
Эдвард раздражённо закатил глаза и мотнул головой, отчего чёлка упала ему на глаза. Филипп едва заметно улыбнулся. Он бы непременно потрепал брата по голове, будь тот рядом, чтобы посмотреть, как Эдвард будет выворачиваться и усердно поправлять волосы. Надо же! Кто-то посмел испортить его новомодную стрижку!
Чёлка Филиппу никогда не нравилась, равно как и матери, которая постоянно приказывала парикмахерам избавляться от отросших волос сыновей, но Эдвард упрямо отращивал волосы всякий раз, как выпадала возможность. Благо, в Академии за ним никто не следил и не мог указывать.
— Послушай, — начал Филипп, и готовый что-то сказать Эдвард закрыл рот. — У меня важный вопрос, и я надеюсь, тебе хватит ума никому о нём не говорить.
Лицо Эдварда удивлённо вытянулось.
— Слу-ушаю.
Филипп колебался.
— Если бы тебе нужно было вытащить человека из очень плохого места, которое тщательно охраняют, что бы ты сделал?
Эдвард вытаращился на брата и замялся. На ум пришло только то, как он спасал Джонатана, когда тот случайно попал в петлю в замке.
— Переместиться и забрать? — неуверенно спросил Эдвард, поправляя волосы.
Губы Филиппа сжались в тонкую линию.
— Если бы я даже мог телепортироваться, там везде блокирующие заклинания. В лучшем случае врежешься в стену.
— Прости, — быстро сказал Эдвард. — А сколько у меня времени, чтобы подумать? В смысле, сколько у тебя времени на спасение этого человека?
Филипп распахнул глаза. Этого он не знал. Ему так хотелось сделать всё быстрее, что он даже не задумывался: а стоит ли торопиться? Ему нужен был человек, который точно знает всё и к которому можно попробовать обратиться за помощью. Кто бы это мог быть?..
Филипп вскочил на ноги.
— Прости, Эд! — и выключил синернист.
Он спешил сильнее, чем стоило. Почти летел по коридору. И, будто ударившись о невидимую преграду, замер в один момент. Чтобы пустили к отцу, стоит быть спокойнее. С ним же можно было и показать волнение. Может, так он поймёт, насколько это на самом деле важно.
Входя, Филипп почти ни на что не надеялся.
Элиад Керрелл поднял на него вопросительный взгляд, и, несмотря на внешнее спокойствие, голос зазвучал холодно и опасно.
— Ты зачастил ко мне, Филипп. Что-то произошло?
— Это важно, отец, — выдохнул Филипп. — Я узнал, что сегодня взяли в плен девушку…
Он запнулся, не зная, как подвести к тому, что ему было нужно. Рассказывать отцу больше необходимого он готов не был.
— И? — протянул Элиад, барабаня пальцами по столу.
— И это, должно быть, какое-то недоразумение. Это она спасла меня!
— Интересно… — Элиад откинулся на спинку кресла. — А мне доложили, что она уничтожила наших воинов во время миссии в посёлке. — Филипп напряжённо молчал. — А ещё, что это она убила генерала Флиннстоуна.
— Этого не может быть! — воскликнул Филипп, надеясь, что его голос звучит естественно. Он знал правду, но кому она была сейчас нужна?
— Может или не может, — спокойно произнёс Элиад, — это мы узнаем после допроса.
— После допроса… Это когда?
— Не раньше послезавтра. Завтра важный день, Филипп. Он должен положить конец продвижению Райдоса вглубь.
Филипп улыбнулся, представляя бой, полёты на драконах, но тут же мотнул головой — нужно было сосредоточиться.
— То есть, — спросил он, — ты мне не позволишь её отпустить?
Элиад удивлённо взглянул на сына.
— С чего мне это позволять?
— Но разве её не искупает моё спасение?..
— Одна жизнь против десяти, Филипп. Даже если не всех убила именно она. Даже если она невиновна. С этим мы разберёмся потом. Сейчас нужно сосредоточиться на более важных вещах.
— Но ведь… — начал Филипп, но отец покачал головой.
— Сейчас это роли не играет.
Филипп сжал зубы и кулаки и, не говоря ни слова, вылетел из кабинета отца. Он пытался сделать всё правильно. Но раз не вышло, он готов был опять действовать по-своему. Это всегда срабатывало вернее.
* * *
В этот раз Анна выглядела лучше. Из её глаз пропала болезненная усталость, только непонимание и загнанность остались, выдавая нервозность. Ей было неуютно, и отнюдь не от камеры, в которой не было ничего, кроме холодного каменного пола и едва мерцающих решёток. На неё давили заклинания. Она то и дело разминала пальцы, пытаясь выдавить из них хоть искру — без толку. Она и раньше попадала в западни, и раньше её пытались держать в карцере, но ни разу заклинания, блокирующие силу, не были настолько сильными. Удержать аурника! Не дать ему использовать магию. Она не представляла, насколько сильные чародеи могли поставить защиту…
Когда Филипп подошёл, Анна замерла и скрестила руки на груди.
— Тебе лучше? — спросил он.
Она кивнула.
— То странное мятное зелье… Оно быстро помогает. Ты что-то узнал?
— Да. Утром начнётся последняя большая битва, и, если всё пойдёт хорошо, всем будет не до тебя по крайней мере до послезавтра. Если я переживу завтрашний день, я вытащу тебя сразу же…
— Нет! — воскликнула Анна и замотала головой. Филипп удивлённо уставился на неё. — Фил, если ты можешь… — Она запнулась и нервным взглядом окинула камеру. — Ты можешь это сделать до битвы? Это важно. У меня там… брат.
Последнее слово Анна выдохнула. Взгляд её бегал.