Посреди грохота сражения по рядам токугавской армии пролетело известие о гибели доблестного Санады Юкимуры. Гибель Юкимуры стала предметом изображения многих художественных и литературных произведений. В бою старый ветеран был столь истощен, что просто уселся в своем лагере на скамеечку, чтобы оценить обстановку. И тут в его ставку ворвался некий самурай по имени Нисио Нидзаэмон и вызвал его на поединок. У старого воина уже не было сил сражаться. Он просто назвал свое имя и совершил сэппуку.
Воодушевленные гибелью Санады, токугавские самураи столь усилили свой напор, что опрокинули Западную армию и на ее плечах ворвались в Осаку. Через несколько часов замок погрузился в дым и пламя пожаров. Хидэёри удалился в главную башню замка. Ее тут же начали расстреливать орудия Токугавы, и она вскоре запылала. К 5 часам пополудни весь замок был в руках Токугавы. Дело Тоётоми было проиграно. Посреди хаоса Хидэёри и его мать Ёдогими совершили сэппуку. А Иэясу, уничтожив своих врагов, превратился в единственного властелина страны и заложил фундамент новой династии сёгунов, которой было суждено править Японией около 250 лет.
Глава 10. Ниндзя на службе сёгуната Токугава. Упадок ниндзюцу
После падения Осаки Иэясу начал проводить политику жесткого и скрупулезно разработанного контроля над всеми даймё. Он понимал, что, несмотря на тяжелейшие поражения в битвах при Сэкигахаре и Осаке, его враги всё еще могли оправиться и нанести ему или его наследникам предательский удар в спину. Поэтому Иэясу приложил все усилия, чтобы обезопасить сёгунат от возможных заговоров и мятежей.
Иэясу разделил всё дворянство на несколько разрядов и категорий. Придворная аристократия кугэ, составлявшая окружение императора, была объявлена элитой, хотя и не имела реального экономического и политического влияния в стране. Остальная часть дворян была отнесена к категории букэ — «военных домов», которая реально господствовала в Японии. Букэ, в свою очередь, разделялись на владетельных князей (даймё) и рядовых дворян (буси), которые, как правило, не имели собственных земельных владений, но получали рисовый паек от своего господина.
Владельцы крупных княжеств стали объектом самого пристального внимания сёгунов. Самый верхний слой даймё составляли симпан, связанные с сёгуном родственными узами. Остальных князей, в зависимости от их участия в битвах при Сэкигахаре и Осаке на стороне Токугавы или его противников, Иэясу поделил на две категории: фудай-даймё и тодзама-даймё. Фудай поддерживали Токугаву еще до его прихода к власти. В число фудай-даймё входило свыше 150 князей. Из них составлялись высшие правительственные органы, заполнялись вакансии наместников в провинциях. Тодзама-даймё были опальной группировкой феодалов. 80 князей, более богатых и влиятельных, чем фудай, и не уступавших по экономической силе самому дому Токугава, рассматривались сёгунами как постоянные и опасные соперники. Поэтому сёгунское правительство приняло целый ряд мер, чтобы воспрепятствовать росту их политического и экономического могущества. Тодзама не разрешалось занимать правительственные посты. В отдаленных районах Кюсю, Сикоку и юга Хонсю бакуфу строило замки и крепости. Ряд княжеств был конфискован сёгунатом, чтобы предотвратить создание коалиций против сёгуна.
Для подавления тодзама использовались и явно репрессивные меры. Наиболее серьезно подрывали их мощь и влияние конфискация и перераспределение земельных владений и заложничество. Уже вскоре после битвы при Сэкигахаре, в 1600–1602 гг. были полностью конфискованы владения 72 даймё, 61 князь был переведен из одного района в другой с увеличением владений. Во владениях таких богатых тодзама, как Мори, Уэсуги, Хатакэ, Акита, была проведена конфискация земель. И лишь 60 даймё не были затронуты ограничительными мерами. За двухлетний период больше половины княжеств сменили своих владельцев. Конфискация земель отражалась на положении не только даймё, но и их вассалов, поскольку она превращала их в ронинов. В результате сотни тысяч самураев лишались источников пропитания.
Настоящим бичом для тодзама стала система заложничества (санкин котай), которая была официально введена третьим сёгуном Токугава Иэмицу в 1634 г. Иэмицу не был изобретателем системы санкин котай. Попытки ввести ее предпринимались и ранее. Например, еще Тоётоми Хидэёси обязал семьи всех даймё жить не в княжествах, а под постоянным наблюдением в Осаке и Фусими — официальных резиденциях диктатора. Иэясу в начале правления стремился заставить тодзама приезжать в Эдо, добиваясь демонстрации признания ими верховной власти дома Токугава. После 1634 г., при сёгуне Иэмицу, условия усложнились: все князья были обязаны через год приезжать в столицу с семьей и свитой. По истечении года даймё возвращались в княжества, а жены и дети оставались при дворе сёгуна в качестве заложников. Неповиновение, попытка создания антиправительственной коалиции вызывали незамедлительные репрессии в отношении членов семьи даймё. Кроме того, санкин котай возлагала на князей и дополнительное финансовое бремя: постоянные переезды, жизнь в столице, строительство и содержание там собственных дворцов ослабляли княжество, одновременно обогащая и украшая сёгунскую столицу Эдо.
Полицейская система мэцукэ
Для надзора за деятельностью всех слоев населения, и в первую очередь за тодзама-даймё, была создана мощная система сыска и тайной полиции. Особое место в ней занимали особые чиновники, называвшиеся мэцукэ — «цепляющие к глазам». Деятельность мэцукэ была направлена на выявление нарушений интересов сёгуна. Будучи независимыми от должностных лиц и совмещая функции полицейского и прокурорского надзора, мэцукэ осуществляли тайную и явную слежку за служилым самурайством центрального и местного аппарата и всеми даймё.
Мэцукэ разгоняет толпу взбунтовавшихся крестьян. Рисунок по мотивам японских гравюр
Мэцукэ сильно разнились по своим функциям и положению. Так назывались и высокопоставленные чиновники, которые контролировали деятельность губернаторов городов или провинций, и рядовые, никому не известные шпионы, совершенно неотличимые от серой массы горожан или крестьян. В мирное время в низовом звене мэцукэ различались хасири-мэцукэ — «бегающие мэцукэ», сёнин-мэцукэ — «карликовые мэцукэ», сэнтэ-гуми-но досин — «стражники отряда упреждения», о-нивабан — «садовники», тайоку-кэйко — «охрана внутренних покоев» и некоторые другие. Собственно, тайные агенты, скрывавшие принадлежность к аппарату мэцукэ, назывались оммицу, дословно — «темная тайна».
Начальником над вновь созданным ведомством, или о-мэцукэ, был назначен знаменитый мастер кэндзюцу школы Ягю Синкагэ-рю и личный учитель фехтования сёгуна Ягю Дзюбэй Мицуёси, в семье которого передавалась и особая традиция ниндзюцу, восходящая к Катори синто-рю. Полагают, Ягю Дзюбэй был прекрасно знаком с работой мэцукэ на всех уровнях, вплоть до низового тайного агента. В его биографии есть один любопытный эпизод, который отмечают все историки ниндзюцу. Однажды Дзюбэй неожиданно исчез из столицы и не появлялся целых 12 лет. Что он делал в этот период своей жизни, одному богу известно, но предполагают, что всё это время он проработал рядовым ниндзя сёгуна. Причем для прикрытия накануне его исчезновения Токугава даже учинил скандал, обвинив Дзюбэя в пьянстве и официально уволив его с поста о-мэцукэ. Интересно, что по возвращении Ягю Дзюбэй был немедленно восстановлен в прежней должности.
Первыми мэцукэ на службе сёгуната были ниндзя из отрядов Кога-гуми и Ига-гуми. Именно из них набирались оммицу, а также охрана сёгуна. Хотя новая работа сильно отличалась от прежнего ремесла лазутчика, многие шпионские навыки пригодились новоявленным полицейским. Характерно, что переквалифицировавшиеся шпионы продолжали сохранять многие традиции ниндзя. Например, мэцукэ, следуя неписаному кодексу, скрывали свое имя, не рассказывали о заданиях, местах назначения, нанимателях и т. д.