Читать интересную книгу Голос моей души - Ольга Куно

– Не смей так про мою мать говорить! – разозлилась Мелани. – Сколько раз повторяла! Меня сюда отдали для моего же блага. Чтобы на меня снизошла благодать богинь и в этой жизни, и в следующей.

– Ну да, конечно, – скептически огрызнулась Лизетта, однако же на этот раз ей хватило ума не развивать тему.

Вообще девушка сильно рискует, столь свободно рассуждая при своей непомерно благочестивой соседке. Как бы та не настучала настоятельнице и как бы Лизетте после этого очень основательно не досталось. Впрочем, немного подумав, я пришла к выводу, что Лизетте вряд ли что-нибудь грозит. Если бы Мелани была доносчицей, ее соседка уже успела бы обжечься достаточно много раз, чтобы выучить урок. К тому же подозреваю, что о характере Лизетты и ее мировоззрении в монастыре отлично знают, наверняка периодически по мелочам наказывают, но в целом мирятся. А чего им, собственно, сильно страдать? Реальных проблем девушка не создает, деньги ее они давно и благополучно получили, а то, что она безобидно болтает, сидя в келье, – ну так особой беды от этого нет.

Я поправила волосы, и Лизетта сразу же впилась взглядом в мою руку.

– Что это? – спросила она, указывая на белую тряпицу, которой было перевязано запястье.

Поскольку магия на территории монастыря не действовала, а носить браслеты, как и прочие украшения, послушницам возбранялось, мы решили использовать вариацию легенды, некогда придуманной Роленом. Только на сей раз речь шла не о переломе, ведь в противном случае я вообще не могла бы использовать руки.

– Я чуть было не совершила смертный грех, когда умер мой жених, – тихо сказала я, уставившись в пол. – Перерезала себе вены. Но меня вовремя остановили.

Теперь обе девушки взирали на меня с широко раскрытыми глазами, но на лице Мелани был написан ужас, а на лице Лизетты скорее удивление, смешанное с любопытством. Словно через меня она получила возможность прикоснуться к страстям, которых ей так не хватало в монастырской жизни и добровольный отказ от которых так сильно ее удивлял.

Однако же я дала понять, что разговаривать на данную тему не хочу, и беседа быстро приняла иное русло.

– Хорошее сегодня было утро! – заметила Лизетта, по-кошачьи потягиваясь и выглядывая в окно.

– А что в нем было такого хорошего? – пожала плечами Мелани. – Утро как утро.

– Ну как же, – возразила Лизетта, – ведь Тед, помощник мясника, приезжал на своей телеге, мясо привозил. Можно было в окно поглазеть.

– Да на что там глазеть-то? – удивилась Мелани. – Ну продукты привезли. Нашла тоже зрелище.

– Да при чем тут продукты? – Лизетта раздраженно отмахнулась от ничего не понимающей соседки и с надеждой обратила свой взор ко мне. – Парень-то красавчик!

Мелани поморщилась. Выбранную соседкой тему она явно не одобряла.

– Никакой он не красавчик, – возразила она, укоризненно качая головой.

– Ну, может, и не красавчик, – неожиданно легко согласилась Лизетта, – но мышцы-то какие! Так под кожей и перекатываются! Любо-дорого посмотреть. А кожа какая загорелая!

Мелани скривилась так брезгливо, словно Лизетта говорила о каком-нибудь мерзком насекомом. Я же, напротив, понимающе усмехнулась, благодаря чему получила очко в свою пользу в глазах шатенки.

– Ну как тебе самой не противно? – всплеснула руками Мелани. В ее интонации читался даже не укор, а мольба, словно девушка продолжала надеяться, что ее соседка вот-вот раскается и поймет, насколько была не права. – В конце-то концов, ладно бы ты была влюблена в какого-то определенного мужчину. Но чтобы вот так? Мышцы… перекатываются… – Ее даже передернуло от отвращения. – Ну это же грешно и вообще противоестественно!

– Нет здесь ничего противоестественного, – возразила Лизетта, заговорщицки мне подмигнув. – Вот если бы ты про Жаклин с Долорес говорила, тогда да, понимаю. Хотя тоже не факт…

– А что такого с Жаклин и Долорес? – полюбопытствовала я.

Лизетта многозначительно усмехнулась.

– А то, что им никакие мужчины не нужны, – сообщила она. – Но только не из-за благочестия. А потому что они… ну, вы поняли. Любят друг друга.

– Лизетта, ну что ты говоришь такое?! – Я думала, что в прошлый раз Мелани скривилась по-настоящему брезгливо, но, кажется, ошибалась. – Тебе самой не совестно? Они просто подруги!

– Ага, подруги. – Лизетта теперь даже не смотрела в сторону Мелани, не ожидая найти там понимания, и концентрировалась исключительно на мне. – Вот ты сама посуди: зачем просто подругам запираться, а потом, когда к ним постучались, долго не открывать и с шумом метаться по комнате?

Лицо Мелани стало таким пунцовым, что я всерьез забеспокоилась о здоровье юной монахини и перевела разговор в более нейтральное русло. Однако же и нравы царят в этой святой обители! Неизвестно еще, в каком состоянии я найду герцогиню. Подростки особенно легко поддаются влиянию, а тут в этом плане, похоже, немало вариантов…

Я попыталась осторожно забросить удочку, спросив между делом, все ли монахини находятся здесь добровольно и не удерживают ли кого силой. В ответ на это Лизетта, рассмеявшись, сообщила, что против воли здесь находится полмонастыря. Мелани от участия в дискуссии воздержалась. Я поняла, что ничего более конкретного пока не узнаю, и решила не торопить события. Зато, когда Мелани ненадолго отлучилась, окончательно завоевала доверие и расположение Лизетты, рассказав несколько пошлых анекдотов.

Вечером я долго не могла уснуть. И дело было даже не в новом месте и неудобной кровати. И не в беспокойстве о ближайшем будущем. Честно говоря, я практически не сомневалась в том, что все пройдет благополучно. Главное – это совладать с альт Ратгором, а монастырь – это так, разминка. После тюрьмы и смерти, в сущности, ерунда. Беда заключалась в том, что мне катастрофически не хватало Андре. Я хорошо представляла себе, где он сейчас находится. Совсем недалеко от монастыря, как и все наши спутники. Следят за стенами, наблюдают за обстановкой, насколько это реально. Но выйти к нему, даже на минуту, я не могла. Как же, оказывается, я успела привыкнуть к тому, что он всегда рядом! Выберусь отсюда – и надо будет поскорее женить его на себе. А то мало ли… Еще, чего доброго, передумает…

На кухне я начала работать на следующее же утро, после получасовой молитвы. Особыми кулинарными навыками я, конечно, не обладала, но, во-первых, от меня этого никто и не ожидал, а во вторых, изысканной монастырская еда не являлась, так что большого мастерства ее приготовление не требовало. Хотя присутствует в кулинарном деле нечто сродни магии: по одному и тому же рецепту одни хозяйки готовят так, что пальчики оближешь, а другие, может, и сносно, но не более того. И ведь не объяснишь, почему именно; вроде бы и ингредиенты те же положили, и тушили так же долго, а результат все равно разный. Не знаю, к какой именно категории относилась я, но, видимо, стряпня моя оказалась, по крайней мере, не самой плохой. Нареканий не было.

Я постепенно привыкала, осматривалась, наблюдала. Вскоре выяснилось, что не вся пища отправляется в общую столовую. Вода разливалась по кувшинам, часть которых подавалась к общей трапезе, однако монахини могли забирать их и в кельи. Мать настоятельница и еще некоторые избранные помимо участия в совместных трапезах – преследовавшего, по-видимому, скорее символические, нежели гастрономические цели, – получали определенные блюда и в свои комнаты. А кроме того, поднос с едой регулярно доставляли в келью еще одной таинственной не то монахини, не то послушницы, которая жила на самом верхнем этаже, особняком, и никогда не выходила ни на общие трапезы, ни на молитвы.

Несколько дней спустя Белария озадаченно взглянула на поднос, на котором уже стояли две тарелки – одна с хлебом, вторая с тушеным мясом и картофелем, – и чашка с компотом.

– Кто же его наверх-то отнесет? – растерянно проговорила она в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь.

– А Полинария что, не может? – спросила я.

Именно сестра Полинария, также работавшая на кухне, регулярно относила еду здешней заключенной (которую конечно же никто так в открытую не называл). В ответ на мой брошенный якобы между делом вопрос сказали, что девушке нездоровится, потому-то она и не выходит из своей комнаты. Ну да, а высоченные и вообще здоровущие бабы, постоянно дежурившие у ее двери, – это не иначе лекарши, готовые в случае чего мгновенно прийти на помощь.

Белария разочарованно поджала губы.

– Не может, – призналась она. – Полинария вчера вечером поскользнулась и неудачно упала. Вывихнула ногу, теперь в своей келье отлеживается.

Я огорченно поцокала языком. И, разумеется, не стала уточнять, что вполне умышленно поспособствовала отсутствию Полинарии, помазав пол в нужное время и в нужном месте растительным маслом.