Читать интересную книгу Ржев – Сталинград. Скрытый гамбит маршала Сталина - Вячеслав Меньшиков

Так, например, 13 сентября 1942 г. план будущей операции «Уран» был принят к исполнению. 1 октября 1942 г. командующий 20-й армией, находящейся под Ржевом, получил директиву № 0289/ОП Западного фронта на проведение операции «Марс», в которой определялась задача по уничтожению ржевско-сычевской группировки противника силами 29-й, 30-й, 31-й и 20-й армий совместно с армиями Калининского фронта. Из этого следует, что оперативный замысел «Урана» и «Марса» разрабатывался одновременно.

Первоначальный срок готовности к наступлению согласно директиве был намечен на 12 октября, дата удара – на 23 октября. Затем дата начала «Урана» была несколько отодвинута, и срок «Марса» также был отложен до особого распоряжения. В течение октября-ноября войска производили перегруппировку, получали пополнение, боеприпасы, продовольствие. Причем эшелоны к Западному и Калининскому фронтам подавались без соблюдения строжайшей маскировки, не так, как под Сталинградом. Немцы при помощи воздушной разведки фиксировали переброску русских резервов к Ржеву. А заодно, очевидно, проверяли данные в шифровках «Макса». [21]

Отсюда сам собой напрашивается логичный вывод, что все три операции 1942 года: «Монастырь», «Уран», «Марс» – не могли проводиться отдельно, как бы сами по себе. Они не могли быть определены каким-то другим замыслом. Ведь комплексный, комбинированный и единый удар по врагу всегда сильнее одной, пусть и мощной, операции. Слишком много на фронте в этот период было нюансов, даже случайностей, а иногда и попросту промахов, если не сказать – преступлений. Конечно, освобождение Ржева всегда было желательно.

Г. К. Жуков:

«Мы с А. М. Василевским обратили внимание Верховного на то, что немецкое главное командование, как только наступит тяжелое положение в районе Сталинграда и Северного Кавказа, вынуждено будет перебросить часть своих войск из других районов, в частности из района Вязьмы, на помощь южной группировке. Чтобы этого не случилось, необходимо срочно подготовить и провести наступательную операцию в районе севернее Вязьмы, в первую очередь разгромить немцев в районе Ржевского выступа. Для этой операции мы предложили привлечь войска Калининского и Западного фронтов…» [22]

Такой разговор в кабинете Верховного произошел с будущими маршалами в сентябре 1942 года, когда Сталин уже несколько месяцев руководил операцией «Монастырь», одной из основных целей которой являлась задача убедить гитлеровское руководство, что главный удар Красной армии в 42-м году будет произведен под Ржевом. Так что, услышав это пожелание Жукова, Главковерх, очевидно, усмехнулся себе в усы и, конечно, поддержал хорошее предложение своего заместителя.

Георгий Константинович продолжает:

«Наше превосходство над немцами ощущалось и в том, что советские вооруженные силы научились сохранять в глубокой тайне свои намерения, производить в широких масштабах дезинформацию и вводить противника в заблуждение. Скрытные перегруппировки и сосредоточения войск позволяли осуществлять внезапные удары по врагу… Активные действия наших войск летом и осенью 1942 года на западном направлении против немецкой группы армий “Центр”, по расчетам Ставки, должны были дезориентировать противника, создать впечатление, что именно здесь, а не где-либо в другом месте мы готовим зимнюю операцию». (Выделено мной. – В. М.) [23]

И ни слова от Георгия Константиновича об операции «Монастырь»! Очень примечательное место в его воспоминаниях. Если бы он о ней знал, то в этих главах своих воспоминаний не преминул бы в дозволенных цензурой рамках сказать о заслугах советских чекистов хотя бы несколько абзацев. Однако этого не случилось, что еще раз говорит о том, что Верховный умело распределял задачи между своими подчиненными и разъяснял стратегическую обстановку на советских фронтах каждому командующему, представителю Ставки ВГК и др. только в части, их касающейся.

Как уже было сказано выше, в связи с успешным обманом фашистов в октябре 1942 года гитлеровское командование сосредоточило своих сил и средств против западных советских фронтов. Так, например, в район Великих Лук из-под Ленинграда были переброшены танковая, моторизованная и пехотная дивизии. В район Витебска и Смоленска направлялось семь дивизий из Франции и Германии. В район Ярцева и Рославля – две танковые дивизии из-под Воронежа и Жиздры. Итого к началу ноября для усиления группы армий «Центр» было переброшено двенадцать дивизий, не считая других средств. А ведь многие воинские части из числа этого резерва могли быстро оказаться под Сталинградом! [24]

Здесь важно подчеркнуть еще, что под Ржев, в группу армий «Центр» гитлеровцы не направляли войска своих союзников и сателлитов – туда прибывали отлично подготовленные и снаряженные полнокровные дивизии вермахта. И главный успех советской стороны при этом заключался в том, что Сталин работой «Макса»-«Гейне» (Демьянова) сумел заставить Гитлера поверить в то, что он все-таки будет атаковать фюрера на сложном по своей конфигурации Ржевско-Вяземском плацдарме. Или, говоря вновь на языке шахматистов, фюрер принял жертву, предложенную ему Сталиным, из-за чего сосредоточил свои, как оказалось, последние резервы под Ржевом. И в конечном итоге… проиграл все сражение!

Подготовившись к отражению будущего наступления русских и успокоившись этим, фюрер направил 4-ю танковую армию Гота не на помощь Паулюсу, считая, что тот и сам справится с захватом Сталинграда, так как там у русских было мало сил для большого наступления, а совсем в другую сторону, на Ростов. О чем скоро сильно пожалел, так как после начала операции «Уран» ему пришлось срочно разворачивать танки Гота обратно под Сталинград на помощь будущему фельдмаршалу, но было уже поздно. Советский Верховный главнокомандующий успешно выиграл у Гитлера основное: время и расстояние. Ему оставалось выиграть окружение и уничтожить 6-ю полевую армию фашистов.

Вот почему, чтобы раскрыть тайны боев на Ржевско-Вяземском плацдарме, нам было нужно рассматривать и расшифровывать не столько сами бои под этим городом, сколько то, по каким планам и с какой конечной целью они проводились. Если говорить, что Сталин якобы ставил перед Жуковым задачу в обязательном порядке прорвать оборону немецкой группы армий «Центр» под Ржевом, а потом двигаться с наступлениями дальше – на Вязьму, Смоленск, Минск и т. д., то возникает резонный вопрос: почему он не дал своему заместителю из резерва ВГК дополнительно две армии, о которых Георгий Константинович так просил своего начальника, а направил их под Сталинград? И почему никто не был наказан за то, что более чем за год так и не был освобожден Ржев, а немцы 3 марта 1943 года сами оставили его.

Но в 1942 году противника на Ржевском выступе, похоже, никто не собирался окончательно громить – его только привязывали к центральному участку фронта. И разве мог Верховный в полном объеме разъяснить такой стратегический замысел Жукову, Василевскому, Коневу и другим своим генералам?! Ведь это сразу породило бы у них чувство «наплевизма»: «Не разбили немцев, скажем, под Оленино, ну и пусть. Все равно не обязательно их там побеждать. Фашистов надо только удерживать на устоявшихся рубежах обороны». В таком случае вряд ли бы Георгий Константинович достиг под Ржевом больших успехов при недостаточном снабжении фронтов всем необходимым для победы Красной армии.

И поэтому Дэвид Глэнтц дважды не прав – не было никакой ошибки Жукова. Это был правильный и хитрый расчет Сталина как Верховного главнокомандующего на будущую победу. А Георгий Константинович выполнял не свои задумки наступлений против гитлеровцев, а уже утвержденные директивы и приказы Ставки ВГК, чего и не заметил американский полковник Д. Глэнтц. Вторая его неправда – сражения под Ржевом не были напрасными, как видится особенно ясно сегодня, коль скоро в финальной части этого стратегического боестолкновения немцы потерпели сокрушительное поражение под Сталинградом. Какая уж тут-то ошибка?!

Более глубоко на этот вопрос, на взгляд автора этой книги, ответил тот же кандидат технических наук Станислав Покровский. Он выдвинул такую концепцию сражений под Ржевом: «Главный успех – в отсутствии успеха…»:

«Мы вынуждены произносить именно эту фразу. В Ржевской битве, которая внешне представляла собой длительную позиционную борьбу за незначительные пространства, прочитывается глубокий стратегический замысел Генштаба Красной армии. Нет видимых громких успехов? Но в этом-то самый главный успех! Поставить какую-то крупную группировку противника в катастрофическое положение – нет проблем. Но тогда он в целом отойдет на более выгодные рубежи и высвободит себе руки…