Тавалиск сердито глянул на секретаря - тот стоял, потупив взор.
Шлеп-шлеп, прыгала под столом лягушка.
- Где они остановились? - с тяжким вздохом спросил архиепископ. Допросить их в самом деле не помешает.
- В "Розе и короне", ваше преосвященство.
- Отлично. Я пошлю людей завтра с утра пораньше. Перед рассветом их легче будет взять.
- А не лучше ли схватить их сегодня, ваше преосвященство?
Рвение Гамила начинало вызывать у Тавалиска подозрения.
- Нет надобности. Если корабль только что пришел из Марльса, то до утра, уж конечно, не отплывет. - Он протянул Гамилу свой башмак. - Раз уж ты раздавил эту проклятую лягушку, будь добр, отчисти эту грязь. И на весь остаток дня ты будешь нужен мне во дворце. Поможешь разобраться с бумагами его святейшества.
- Но у меня много неотложных дел, ваше преосвященство.
Пухлые губы Тавалиска сморщились, точно сушеное яблоко.
- Ты останешься здесь - и больше я не желаю говорить об этом.
С причала отдали последний швартовый канат, а Карвер с другим матросом разворачивали паруса. Уже смеркалось. Скоро Рорн станет белым пятном, мерцающим над волнами. Белым пятнышком на горизонте, похожим на молодой месяц. Что-то случится до того, как Таул увидит его снова? И увидит ли?
Если и есть на земле ад, то это Ларн, а дьявол всегда охраняет свое достояние.
Таул уже теперь чувствовал остров, лежащий там, в восточных водах, и поджидающий их.
Джек спрашивал у Файлера, почему Карвер дразнит его, Джека, бледно-зеленым. Из-за морской болезни, пояснил Файлер: все новички, как правило, страдают ею. Таул с улыбкой отвел взгляд. Джеку есть от чего зеленеть и помимо морской болезни. Он плывет на Ларн, не имея ни малейшего понятия, что должен там делать. Таулу куда проще, чем Джеку. Ему нужно всего лишь обеспечить высадку на остров, расчищать дорогу и отражать жрецов, в то время как Джек... Таулу не хотелось даже думать о том, что предстоит Джеку. Как может один человек разрушить храм? Такая задача способна сокрушить любой дух и помутить любой разум. А Джек стоит себе на палубе и болтает с матросами, будто у него нет никаких забот.
Таул отправился на нос. Придется ему, как видно, беспокоиться за двоих.
Хват так и не показался. Возможно, оно и к лучшему: он стал бы топать ногами и требовать, чтобы его взяли с собой. И Таул был бы вынужден ему отказать. Зная, что Хват остался в Рорне, Таул будет спать спокойнее. Если с ними что-то случится на Ларне, то хотя бы мальчуган будет благополучно существовать в том месте, которое зовет своей родиной.
Хвату нечего делать на Ларне - Таул и Джек должны управиться сами. Таул желал бы даже отправиться туда в одиночку. Он заслужил право уничтожить этот остров. Ларн загубил его жизнь, ларнские жрецы сделали его убийцей - пора им расплатиться за это.
"Чудаки-рыбаки" начали качаться и поскрипывать, и паруса наполнились ветром. Корабль отправился в путь.
Таул спустился вниз, не желая испытывать свое сухопутное нутро. Закрывая за собой люк, он встретился глазами с Джеком и понял, что заблуждался. Напрасно он корил Джека за беззаботность: в глазах у юноши был страх.
XIX
Хват с легкостью обрел прежние рорнские привычки: он кивал знакомым карманникам, старался держаться подальше от сводников, таскал горячие пироги у неповоротливых разносчиков и постоянно следил, нет ли поблизости людей Старика.
Вот она, настоящая жизнь! Вот город, где можно хорошо устроиться и запросто заработать себе на жизнь. Да что там заработать - столько денег огрести, что корабль загрузить в пору. С тех пор как Джек с Таулом четыре дня назад отплыли в синюю даль, ему больше и делать нечего, кроме как обогащаться.
Он не злился на то, что они уплыли без него - это, в конце концов, их дело, - но попрощаться они, во всяком случае, могли бы. Так, несколько слов: бывай, мол, Хват, скоро увидимся. Через неделю, через месяц, в будущей жизни. Что-то в этом роде. Чтобы ему не приходилось придумывать эти слова самому.
То, что придумывать он горазд, значения не имеет. Таул должен был посвятить его в свои намерения с самого начала. Это свинство с их стороны взять и снятся вот так среди ночи. Любой другой посчитал бы это смертельным оскорблением. Любой другой просто забыл бы даже думать о них.
Любой другой, но не он. Задетый до глубины души, он все же выполнит свой долг перед ними. Хотя ни один из этих неблагодарных предателей этого не заслуживает.
Он ведь знает, что им понадобятся деньги, когда они вернутся. Такой большой и красивый корабль, как "Чудаки-рыбаки", наверняка и цену заломит большую, а у Таула, насколько Хвату известно, нет при себе ни гроша - стало быть, рыцарь пообещал расплатиться по возвращении в порт. Это Хват сразу смекнул.
Смекнул он также, что Таул в этом отношении рассчитывает на него. Нашел себе казначея. Да, избаловал их Хват, что и говорить!
Если бы не третья вещь, о которой Хват догадался, он махнул бы на все рукой и стал снова работать на своего старого приятеля Скорого - если бы нашел его, конечно. Скорый умеет затаиться как никто. Но теперь об этом не могло быть и речи. Джек и Таул окажутся в опасности в тот самый миг, как высадятся в Рорне. Их ищут люди архиепископа. Вооруженный отряд нагрянул в "Розу и корону" еще до зари. Счастье, что "Чудаки-рыбаки" вместе с Джеком и Таулом ушли часов семь тому назад, - иначе сидеть бы обоим в темнице.
Потому-то Хват и оставался им верен. Надо же кому-то предупредить их о происках архиепископа, прежде чем они сойдут с корабля. Хват грустно покачал головой. Ведь эти двое не умеют так ловко уворачиваться от людей с ножами, как он.
Дойдя до перекрестка, Хват выбрал более интересную дорогу: темный зловонный переулок, мощенный склизким булыжником. Он уже довольно долго гулял по городу и с большой пользой для себя провел самое горячее рыночное время - от восхода до двух часов дня. До второй же горячей поры, между восемью вечера и полуночью, когда все отправляются по девкам, оставалось еще несколько часов. Можно от нечего делать побродить просто так и навестить старые охотничьи угодья.
Почему-то они показались ему не столь привлекательными, как раньше. Места, конечно, темные, и возможностей представляется не меньше, чем будущему епископу, но он почему-то ожидал большего.
Немного разочарованный, Хват решил вернуться на рынок, но в этот миг что-то темное и пахнущее фигами опустилось ему на голову.
- Убивают! - завопил он во всю мочь. - Насилуют! На помощь!
Но его подняли на воздух, плотно обмотали голову мешком и унесли, вопящего, прочь.
Баралис волновался. Ночью он намеревался сделать то, чего никогда еще не делал. Нечто столь непредсказуемое и требующее такой затраты сил, что могло принести ему существенный вред.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});