- Предвкушения?
- Ты мне нравишься, Джек, - улыбнулся ему капитан. - Ты умный парнишка.
И он бросил на Джека пристальный взгляд, словно стараясь вспомнить имя знакомого с виду человека - только, похоже, он уже знал это имя. Мотнув головой, капитан стер с горлышка расплавленный воск и вытащил пробку. Потом махнул Джеку с Таулом, предлагая допить то, что осталось в стаканах, и налил им по новой порции, которую они в молчании и прикончили. Дав рому впитаться в язык, капитан сказал:
- Ради женщины с глазами как вечернее небо стоит отправиться в плавание. Мое судно поднимало якорь для куда менее стоящих вещей. Мужчины выходят в море по разным причинам: ради золота, ради приключений, убегая от прошлого или надеясь обрести новое будущее. А вот я это делаю по одной-единственной причине: потому что люблю это дело. - Взор Квейна устремился куда-то далеко, за пределы каюты. - Я выхожу в море, потому что оно меняет цвет каждый день, а ветер то хлещет, то ластится к тебе. Выхожу, потому что во мне больше соли, чем крови, и моя душа никогда не сходит вместе со мной на берег. - Взгляд капитана вернулся в каюту и остановился на Джеке. - Я пойду на Ларн, приятель. Ради прекрасной женщины, из любви к морю и еще потому, что моряк не может знать места как следует, пока не побывает там трижды.
Сердце Джека громко стучало. Капитан говорил с таким чувством, что нельзя было не проникнуться его словами. Джек чувствовал зов моря, тот самый, о котором говорил Квейн, хотя на корабле оказался впервые в жизни. Он поспешно допил свой ром. Чудеса, да и только.
- Когда мы отплываем? - спросил Таул.
- А когда надо?
- Завтра, как рассветет.
- Завтра на рассвете не будет прилива, парень, - улыбнулся капитан. Нынче вечером или никогда.
Джек с Таулом переглянулись - на это они и не надеялись.
- Не знаю, как вас благодарить, капитан, - сказал Таул.
- У меня на этот счет найдется пара мыслишек, - заверил капитан. Начнем с того, что в трюме у меня полно шелка, и мы не тронемся с места, пока не разгрузим его. Потом надо будет запасти провизии - и, само собой, рому. Поскольку вас на этот раз двое, мне не придется оставлять кока на берегу, но лишние руки ему не помешают.
- А как же Хват? - спросил Джек у Таула.
- Он останется здесь. Ларн - не место для ребенка. У нас сейчас нет денег, чтобы заплатить вам, капитан, но, я полагаю, наш юный друг наберет достаточно к нашему возвращению. А если не наберет, я отдам вам все, что у нас есть, двух наших лошадей и вексель в придачу.
- Значит, Старик на этот раз не расщедрился? - Таул покачал головой. Вот и хорошо. Так оно мне больше по вкусу. Не то чтобы я имел что-то против Старика, нет. Просто мне спокойнее, когда руль в моих руках, а кошелек - в твоих. - Капитан открыл дверь. - Что будет у тебя, тем и расплатишься. Ты человек слова, Таул, и не захочешь оставить ребят с пустыми карманами.
- Попробовал бы я - они бы меня под килем протащили.
Таул и Джек, поочередно пожав руку капитану, вышли на палубу - им предстояло потрудиться не на шутку.
Тавалиск гонял лягушек. Его повар мастер Буньон недавно явился к нему с вопросом - от которой из них оторвать ножки. Тавалиск тут же выпустил лягушек на пол и устроил бега, пообещав съесть проигравшую в лимонно-чесночном соусе.
Ни одна из двух соперниц не желала состязаться - это так разозлило архиепископа, что он уже хотел раздавить самую сонную ногой, но тут вошел Гамил.
- Ты понимаешь что-нибудь в лягушках, Гамил?
- Лягушка есть бесхвостое земноводное, ваше преосвященство. - Со своего места у двери Гамил еще не видел упомянутых тварей. - Отличительная черта - длинные задние ноги. Водятся эти животные в сырых местах или у воды.
Шмяк!
- Угу, - сказал архиепископ. - Их также очень легко раздавить. - Он поманил секретаря к себе, и они вместе оглядели останки лягушки. - Ты совершенно прав, Гамил, - хвоста у нее нет.
Внезапная гибель товарки по несчастью заставила вторую лягушку пересмотреть свое поведение - она проскакала по полу, миновав и Гамила, и мастера Буньона, и укрылась под столом архиепископа.
- А ну-ка встань! - сказал Тавалиск секретарю, нырнувшему под стол за беглянкой. - Я хочу видеть хотя бы каплю достоинства в тех, кто мне служит. - Тавалиск понимал, что Гамил хотел ему угодить, но любил держать секретаря в состоянии растерянности, чтобы тот не забывался. - А ты чего стоишь? гаркнул он на повара. - Соскреби раздавленную тварь с пола и приготовь мне.
- Так ведь ножки пропали, ваше преосвященство.
- Ну так взбей ее с яйцами. Запеки в пирог. Делай с ней что хочешь, но подай мне ее сей же час.
Как только за мастером Буньоном закрылась дверь, Гамил метнулся вперед.
- Нужно действовать, ваше преосвященство.
- Что там еще стряслось, Гамил? - простонал Тавалиск. - Рыцари взяли Марльс? Или Кайлок стал именовать себя богом?
- Нет, ваше преосвященство. Рыцарь вернулся в Рорн и, судя по всему, собирается отплыть на Ларн.
Шлеп-шлеп, послышалось из-под стола.
- Интересно. Когда он прибыл?
- Его заметили ночью в портовой таверне. Мальчишка карманник все еще с ним, но есть и третий - какой-то юноша. Утром они вместе отправились в гавань - и как нарочно судно "Чудаки-рыбаки" только что вернулось из Марльса. - Гамилу было явно не по себе - лоб его блестел от пота, и секретарь промокал его рукавом. - Надо помешать им отплыть из города, ваше преосвященство.
- Чего ради, Гамил? Какое нам дело до богом проклятого острова Ларна?
- Но рыцарь разыскивается за убийство герцога Бренского. И за убийство Катерины. Он закоренелый злодей.
- Не я ведь его разыскиваю. Это Баралис жаждет насадить его голову на кол. - Тавалиск снял левый башмак с подошвой, запачканной о дохлую лягушку. - Не лучше ли просто понаблюдать за ним, как обычно?
- Но вы обязаны что-то предпринять, ваше преосвященство. Ведь вы избранник.
Что это, лесть? Положительно Гамил ведет себя сегодня как-то странно.
- Чего ты, собственно, от меня хочешь, Гамил?
- Пошлите стражу взять рыцаря и его нового спутника, подвергните их пыткам и убейте.
- К чему такая спешка?
- Но вы же сами все время говорите, ваше преосвященство, что рыцарь должен сыграть какую-то роль в северных событиях. Что, если его роль вступит в противоречие с вашей? Он может лишить вас грядущей славы.
- Гамил, такой человек, как я, все равно прославится рано или поздно. - Тавалиск пошевелил пухлыми пальцами ноги. - Слава - моя стихия. Она омывает меня подобно солнечным лучам. Никто не отнимет ее у меня - кроме смерти, конечно. В таком случае я обрету посмертную славу.
- Непременно обретете, ваше преосвященство.
Тавалиск сердито глянул на секретаря - тот стоял, потупив взор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});