— Мне нравится кормить тебя, — я сажусь на диван, приподнимая ее голову, прежде чем Стиви перекидывает свои каштановые локоны мне на колени, устраиваясь на моем бедре. Рози присоединяется, запрыгивает на диван напротив моей девушки и сворачивается калачиком, положив свою большую голову на другое мое колено.
— Сейчас я даже не могу думать о еде, — стонет Стиви. — Но если бы могла, то сказала бы тебе, что нам нужно опробовать ту пиццерию на Двадцать Восьмой улице, а еще я хочу попробовать тако из того нового фургона, который паркуется на пирсе по вторникам. А после этого мы должны заглянуть в новый индийский ресторан, который открывается рядом с ареной.
От моего смеха головы Стиви и Рози трясутся у меня на коленях.
— Составь список, — я протягиваю ей свой телефон, разблокировав его. — Давай в «Заметках» составим список всех блюд на вынос, которые мы хотим попробовать.
Стиви оживляется от этого. Взяв мой телефон, открывает приложение, чтобы создать новую папку, но прежде чем сделать это, замирает, ее большие пальцы зависают над экраном.
— Что это?
Она прокручивает страницу вниз, каждый город, который мы посещаем в НХЛ, указан в моих заметках.
Я не из тех, кто лжет, особенно ей, поэтому говорю правду.
— Раньше я вел список девушек, с которыми встречался в этих городах, чтобы, когда вернусь в город и снова пересекусь с ними, я знал, кто они такие.
Стиви замирает, прежде чем отреагировать именно так, как я ожидал.
Моя девушка разражается приступом смеха прямо на моем диване.
— Ты издеваешься надо мной! — хохочет она. — Боже мой, это просто смешно. Зи, ты действительно был маленькой шлюхой-мужчиной.
— Маленькой? — фыркаю я. — Здесь нет ничего маленького, милая.
— Ну, по крайней мере, ты был организованным и честным бабником, — она вытирает уголки глаз. — Могу я их прочитать?
— Конечно.
Стиви пролистывает папки, раздумывая, какую открыть первой, с крайне довольной улыбкой на губах.
— О, Нэшвилл. Это будет длинный список, — она останавливается на своем родном городе и нажимает на него.
Я наблюдаю, как сине-зеленые глаза Стиви сужаются в замешательстве, рот слегка приоткрывается, а веселье сменяется сентиментальностью.
— Можешь читать вслух, Ви.
Она сглатывает.
— Стиви. Кудрявые волосы и потрясающая задница. Не хочет спать со мной, но я надеюсь, что она передумает.
Перейдя на вкладку «Денвер», щелкает по ней.
— Стиви. Проявляет характер. Любит баскетбол и не прочь поесть гамбургеров.
Выходит, находя следующим «Вашингтон».
— Стиви, — продолжает она. — Лучший секс в моей жизни.
Следующий «Калгари».
— Стиви. Тайком протащил ее в свой гостиничный номер, чтобы вместе смотреть фильмы всю ночь.
«Сан-Хосе».
— Стиви. Безумный минет в душе. Надела мою футболку в постель.
Далее «Ванкувер».
— Стиви. Пришла на мою игру. Люблю тусоваться с ней.
Наконец, девушка поднимает на меня глаза.
— Что это?
— Я же говорил тебе. Это список девушек, с которыми я встречаюсь в этих городах. Сейчас он немного изменился, но концепция все та же.
Она снова сосредотачивается на моем телефоне, открывает «Лос-Анджелес», затем «Сиэтл» и находит их оба пустыми.
— В них ничего нет.
— Это потому, что мы там еще не были.
Она роняет мой телефон на живот, а затем закрывает лицо руками, чтобы спрятаться.
— Господи. Как ты можешь быть настоящим? Даже когда тебя ловят на том, что ты бабник, это происходит самым милым из возможных способов.
Девушка смотрит на меня, ее глаза немного блестят.
— Ты — мой первый выбор, Ви. Мой единственный выбор, — я убираю ее локоны с веснушчатого лица. — Будь это в Чикаго или в любом другом городе. Это только ты.
Стиви садится, притягивает меня за шею к себе, прижимаясь теплыми губами к моим губам. Я покрываю поцелуями ее подбородок, щеку и висок, когда она утыкается мне в плечо. Обхватываю ее рукой, крепко обнимая, пока продолжаю гладить спящую Рози с другой стороны.
— Я без ума от тебя, Зи.
— Значит, нас двое.
После нескольких минут поглаживания бока Стиви я чувствую, как ее тело тяжелеет в моих объятиях, и она начинает дремать. Положив свою голову на ее, я не могу не испытывать всепоглощающего чувства благодарности.
Никогда в своих самых смелых фантазиях я не думал, что у меня будет такое. Никогда не думал, что буду чувствовать себя настолько защищенным, оставаясь самим собой, как с этой девушкой. Она позволяет мне быть прямолинейным, честным и беззастенчивым и делает это абсолютно без осуждения.
Никогда не думал, что у меня будет своя семья, но, учитывая добермана у меня на колене, которая быстро стала моим закадычным другом, и кудрявую стюардессу у меня под мышкой, я бы рискнул сказать, что у меня есть своя маленькая семья.
И когда это осознание приходит ко мне, я вспоминаю, что у меня была семья.
По которой я скучаю.
— Ви? — шепчу я, проверяя, не проснулась ли она.
Она шевелится, обхватывает меня обеими руками за шею и зарывается головой в мою грудь.
— Хм-м?
Я колеблюсь, прежде чем выпалить:
— Я скучаю по папе.
Стиви замирает в моих объятиях, а затем крепко обхватывает меня за шею.
— Ты должен сказать ему об этом.
— Думаешь?
— Да, — Стиви берет с дивана мой телефон и протягивает его мне. — Когда ты скучаешь по кому-то, то должен сказать ему об этом.
Она сползает вниз, снова укладывая свои локоны на мои колени, ее глаза закрыты, и я остаюсь с телефоном в руках.
— И если он скажет что-то, что тебе не понравится, я позволю тебе купить мне мороженое, и мы сможем поворчать об этом вместе.
Я тихонько смеюсь, нажимая большим пальцем на контакт моего отца. Последним сообщением, которым мы обменялись, было его сообщение о том, что его самолет приземлился в Чикаго на Рождество.
Гнев все еще бурлит в моей груди, но он больше не направлен на отца. Он направлен исключительно на маму. Конечно, я испытываю разочарование по отношению к нему, но гнев рассеялся.
Вместо него — тоска.
Тоска по тем отношениям, которые у нас когда-то были. Тем, которые, как я думал, у нас никогда больше не будет. Но в последнее время я чувствую, что могу быть честным и сказать отцу, что он мне нужен. Может быть, я тоже ему нужен.
Не раздумывая больше, я печатаю сообщение.
Затем удаляю его. Оно слишком многословное и сложное. Я не знаю, что сказать. Не знаю, как выразить все, что я чувствовал последние двенадцать лет.
Поэтому я не пишу об этом.
Вместо этого говорю ему о том, что чувствую в данный момент.
Я: Я скучаю по тебе.
Я думал, что тяжесть спадет с моей груди, но вместо этого тревога скапливается в моих легких, вызывая нехватку воздуха, когда я вижу, как три серые точки танцуют на моем экране.
Папа: Я тоже скучаю по тебе, Эван. Я знаю, что тебе нужно многое сказать, и когда бы ты ни был готов, я всегда выслушаю тебя.
Выдыхая глубокий, прерывистый вдох, я откидываю голову на спинку дивана позади себя, пока мой телефон снова не вибрирует.
Папа: Я люблю тебя.
Мои глаза наполняются слезами при виде этих трех слов. Слова, которые мы с ним не говорили друг другу двенадцать лет. Я пытаюсь сдержаться, но в конце концов мое тело сотрясается от беззвучных рыданий. До сих пор я не знал, как сильно нуждался в том, чтобы услышать это от него.
Я хочу ответить, но пока не готов. Кроме того, слезы настолько затуманили мое зрение, что я не смог бы, даже если бы захотел. Положив телефон на журнальный столик перед нами, откидываю голову назад, стараясь контролировать дыхание и не шуметь, чтобы не разбудить Стиви.
Большим и указательным пальцами сжимаю переносицу, глаза закрыты, пытаясь остановить слезы.
Стиви хватает меня за другую руку, переплетает свои пальцы с моими и прижимает наши переплетенные руки к своей щеке.
— Я так горжусь тобой, — шепчет она, ее глаза все еще закрыты, она пытается дать мне немного уединения.