пусть ожидает возле входа хоть целый день, пока мы не воспользуемся им, или я не отменю заказ.
Благодарность
Трясло в этой повозке нещадно. Не помогала ни мягкая обивка сиденья, ни пуховые подушки, разбросанные по всему салону.
Гунт, крепко сцепив зубы, стойко терпел эти мучения где-то минут десять, а затем тряска резко прекратилась, и повозка остановилась как вкопанная.
Гунту снаружи открыли дверцу и опустили ступеньку.
Выбравшись, он осмотрелся по сторонам.
Они заехали в какой-то двор за высоким и глухим забором. Вдоль забора были высажены деревья и разбито множество клумб, в которых росли прекрасные благоухающие цветы.
В глубине двора красовался двухэтажный каменный дом с ухоженным фасадом и выкрашенным в мягкие бежевые цвета крыльцом.
Возле экипажа замер пожилой мужчина в строгой одежде, чем-то похожей на форму служащих гостиницы.
«Наверное, слуга», — подумал Гунт, о них ему рассказывал Марк.
— Прошу вас следовать за мной, — учтиво предложил слуга и направился к дому по дорожке, петлявшей между цветочных рассадников.
Он открыл дверь и пригласил гостя войти в дом.
Внутри оказался большой холл, который по местным меркам утопал в роскоши: много мебели, везде дорогие сорта дерева, (в свое время Марк и с этим вопросом помог разобраться), мягкие диваны с вычурными спинками, два роскошных кресла и низкий столик у большого камина. На полу огромный искусно сотканный ковер с витиеватым узором по центру.
Странно, край, где совсем не бывает холодов, и вдруг камин… Дань какой-то моде, или всё-таки иногда бывает так сыро и промозгло, что хочется тепла?
— Прошу за мной, на второй этаж.
Лестница была выложена из идеально отполированного камня и богато украшена резными перилами, изображавшими цветы и перевитые толстыми прутьями лианы.
Слуга замер перед массивной двухстворчатой дверью и очень осторожно постучал по ней костяшками пальцев. Затем кивнув сам себе, немного приоткрыл одну створку и запустил гостя вовнутрь.
Помещение, куда попал Гунт, являлось кабинетом и не уступало в убранстве холлу первого этажа. Взгляд сразу же зацепился за массивный деревянный стол по центру комнаты, где вместо подставки под столешницу были искусно вырезаны два сцепившихся между собою ящера.
Восхищённый Гунт на мгновение задержал взгляд.
Изумительно!
Пробежавшись глазами по кабинету, он легко узнал некоторые предметы из своего времени. Светильники, испускающие мягкий свет, освежитель воздуха и другая всякая мелочёвка, расставленная на видных местах.
Наверное, хозяин показывал этим самым свой достаток и статус.
В одном из кресел в расслабленной позе сидел седовласый старик с аккуратно подстриженной холёной бородкой, а рядом с ним, положив руку на спинку кресла, стоял улыбающийся Ситэл собственной персоной.
— Уважаемый Гунт сол Икселент, — добродушно произнес Ситэл и улыбнулся еще шире, — я правильно называю ваше полное имя? Ведь так оно было написано в поданных вами документах.
— Правильно, уважаемый Ситэл сол Ремье.
Ситэл отошел от кресла и, встав боком между стариком и Гунтом, произнес:
— Позвольте мне представить вам своего отца, главу магистрата славного города Рупет — Раэла сол Ремье.
Услышав имя и должность сидящего перед ним в кресле старика, Гунт, на миг забывшись, поклонился так, как это было принято в его времени.
Брови Раэла при виде этого необычного, но не лишенного изящества поклона, слегка взлетели вверх.
— Гунт, — твердым и совсем не старческим голосом произнес тот, — вы, без всякого сомнения, представляете благородное сословие, но я никак не припомню такого рода в нашем фамильном реестре — Икселент. И если мне не изменяет память, и не врут наши архивариусы, то такого рода нет не только во всех Семи Королевствах, но и в окружающих нас Морде, Сердонике и Липаме. Откуда же вы?
Гунт не был готов к такому вопросу, но тут в горошине, вставленной в ухо, прозвучал голос Марка, и, следуя его подсказкам, он ответил:
— Мой род очень древний, насчитывающий уже не одну тысячу лет. И как это ни печально, перед вами сейчас стоит его последний представитель.
Старик какое-то время, не мигая, в упор разглядывал гостя, затем отвел глаза.
— Да, это печально, — медленно кивнул старик, бросив на сына многозначительный взгляд. — Но всё-таки! Ваша речь, интонация, некоторые слова вы произносите так, как будто местное наречие вам не родное… вы из-за Хребта?
— Я не знаю! — искренне ответил гость. — Много лет мы жили с отцом отшельниками, лишь изредка общаясь с людьми из соседних селений. Когда он умер, я вышел к людям и начал жить среди них. Знаю только то, что мы очутились в королевстве Зокр, скрываясь от каких-то там «Зеленых Накидок», преследующих отца на его родине.
При упоминании «Зеленых Накидок» старик чуть заметно вздрогнул и еще раз посмотрел на гостя долгим изучающим взглядом. Затем кивнул сам себе, как-то неопределенно шевельнув кистью и пальцами.
— Всё-таки из-за Хребта, — тихо подтвердил он свои догадки. — Но, будьте спокойны, уважаемый Гунт, у нас сын не отвечает за деяния своих родителей. Таков закон в Семи Королевствах.
Раэл легко встал из кресла, даже не оперевшись на подлокотники и одернув складки на безупречном сидящем на нём камзоле, обратился к Гунту:
— Прошу простить меня за мою любознательность, но мы пригласили вас в свой дом совсем по другому поводу.
Он чуть склонил голову, выдержал небольшую паузу и продолжил:
— Позвольте поблагодарить вас, уважаемый Гунт сол Икселент, за исцеление моего единственного сына и наследника.
После сказанного отец Ситэла поднял глаза и открыто посмотрел на гостя.
— Этот недуг мучал его несколько последних лет, и, поверьте старику, мы испробовали все способы, какие только были известны современным врачевателям.
Он безнадежно махнул рукой и скривил губы.
— Истратили на этих шарлатанов уйму денег, и всё без толку. А тут появляетесь вы, даете моему сыну одну-единственную таблетку, и болезнь как рукой сняло. Потрясающе!
Он снова сел в кресло и откинулся на спинку.
— Я хочу отблагодарить вас не только на словах. Понимаю, что денег вы не возьмете, но и отпустить вас просто так я тоже не смогу. Род Ремье всегда благодарит своих спасителей, чего бы это нам ни стоило, а мой единственный отпрыск мне пока еще слишком дорог.
Его губы тронула скупая улыбка, и он с теплотой посмотрел на сына.
— Подай мне бумаги, сынок.
Ситэл подошел к столу возле окна и взял со столешницы папку из кожи какого-то животного.
Передав ее отцу, он встал за спинкой его кресла и серьезно посмотрел на гостя.
Но прежде чем раскрыть папку и достать из нее бумаги, старик задал еще один вопрос:
— Если это, конечно, не большой секрет и не какая-нибудь там