и приятных звуков – шум водного потока, перестук дождевых капель, гул прибоя, шелест листвы на ветру – наиболее распространенное звуковое оформление обычных явлений физического мира.
Все эти доказательства подводят меня к очевидному, но ошеломляющему выводу: мир кажется живым существам прекрасным для того, чтобы им нравилось жить в нем. Сама жизнь сформировала – а мы унаследовали – чувство красоты, которое позволяет нам ощущать себя в мире как дома просто так, без всякой иной причины.
Красота – это не просто поверхностное украшение, и это не роскошь. Красота дана всем живым существам по праву рождения. Только представьте себе монотонную, тягостную рутину, в которую превратилась бы жизнь без красоты. Отнимите красоту – и останутся лишь жестокие, мрачные нужды и обязательства: добыча пропитания, поиск убежища, конкуренция, продление рода. Кто и ради чего стал бы всем этим заниматься? Ральф Уолдо Эмерсон писал: «И думал он, что лучше умереть / За красоту, чем жить лишь ради хлеба». Красота – это то, из-за чего жизнь стоит потраченного на нее времени. Благодаря красоте жизнь оправдывает все те усилия, риски, страхи и борьбу, из которых она состоит. Красота – это награда, которую наш собственный мозг воздает нам за старания держаться за мир. Красота – это то, что облегчает усилия, превращая их в удовольствие. Красота заставляет нас вытереть слезы и улыбнуться. Я думаю, что в ней заключена глубинная основа жизни. Я думаю, именно это роднит между собой все разновидности красоты, от многоцветия попугаев и мелодичной песни дрозда до соблазнительности вкусной пищи, прикосновения любимых рук или лепета родного теплого комочка, которому пора сменить подгузник. Так что, быть может, нам стоит переписать слова поэта иначе: «И думала она, что лучше здесь бродить / Средь красоты, чем, плача, жаться в страхе». Красота заставляет нас любить то, чего требует от нас жизнь.
А теперь давайте попробуем проследить путь, который проделала красота от самых своих истоков, и зададимся вопросом, как мозг животных мог впервые развить в себе способность к ее восприятию. В конце концов, красоты без восприятия не существует, но и восприятию нечего воспринимать до того, как появится некая красота. Что же возникло первым? В этом заключена тайна. Но такой ответ едва ли можно считать удовлетворительным.
Сейчас мы видим красоту облачного осеннего неба, наслаждаемся журчанием ручья и шелестом ветра. Но каким образом живые существа начали испытывать чувство, что физический мир вокруг них прекрасен?
Нечто когда-то привело к появлению зрения и слуха. И нечто привело к возникновению восприятия красивого. Это восприятие должно было иметь ценность для выживания – давать преимущество при правильном выборе и грозить потерями в случае ошибки. Любой выбор требует повышенной мотивации (страх, голод, вожделение, удовольствие). Живой организм не может просто открываться и закрываться, как автоматические гаражные ворота. У этих ворот нет ни центров удовольствия, ни дофаминов, ни опиоидов. Зато у нервной системы червей они есть. Гормоны и нейротрансмиттеры, участвующие в восприятии красоты, существовали у животных уже примерно 700 миллионов лет назад. Как предполагают некоторые исследователи, они могли появиться, «когда животные приобрели подвижность и начали принимать основанные на опыте решения»[238]. Даже у нематод, как говорят ученые, бывает «настроение».
Голод – стимул для поиска пищи. Очень базовый фактор, в котором нет никакой очевидной связи с эстетикой. Однако животные способны воспринимать пищу как вкусную и невкусную. А это уже эстетическое чувство. Невкусные вещи могут быть несъедобными или испорченными. И тут вдруг оказывается, что даже самый базовый выбор – что использовать в пищу – основывается на эстетике. Наши собаки, даже когда они не голодны, с удовольствием едят лакомства. Разуму, который командует телу: «Наслаждайся едой, даже когда ты сыт», голод угрожает в меньшей степени. Возможно, способность наслаждаться, помогающая в выживании, задала эволюционное направление способности иметь предпочтения, проводить оценку, различать. Вкусно или невкусно, удобно или нет и т. д. Когда эта способность – эстетическая способность – сформировалась, появилась возможность применять ее к разного рода утилитарным задачам, скажем выказывать предпочтения чему угодно, от блестящего оперения как показателя здоровья партнера до удобной обуви. Или же, вопреки всякой утилитарности, разного рода капризам и прихотям: избыточно длинным перьям или каблукам-шпилькам – «согласно [нашим] представлениям о красоте», говоря словами Дарвина.
Животные, обладая подвижностью, должны найти правильное место для жизни. То есть им приходится выбирать, какое из мест для них будет правильным. И чтобы сделать этот выбор, они должны найти место, в котором им будет хорошо. Ара обитают в лесу, где в их распоряжении есть множество плодов и огромных старых деревьев. Люди предпочитают дома с хорошим видом на водный простор (о чем наглядно свидетельствуют цены на недвижимость). Выбором местообитания начинает управлять эстетика – чувство, что здесь мы дома. Эмоция, которую мы называем любовью, – это ощущение, что мы «дома» в чьих-то объятиях. Подумайте о простом, глубоком чувстве радости, которое возникает, когда мы оказываемся «в правильном месте». Подумайте о том, как это место прекрасно. Быть дома – и не важно, в родных ли краях или на собственной кухне – значит испытывать полное, совершенное удовольствие. А когда мы глядим в темное ночное небо, само ощущение нашего существования здесь, среди этих звезд, может полностью очистить сознание от мелочных тревог.
Как я уже упоминал, естественного отбора не существует. Естественный отбор на самом деле просто фильтрация; у среды нет ни вкусов, ни предпочтений. Но половой отбор существует – и это очень активная оценка, приводящая к выбору. Жизнь, действуя через самые реальные механизмы, пришла к выбору произвольных, случайных актов красоты. Жизнь сама взяла на себя труд направлять эволюцию по главному пути, и жизнь успешно борется за то, чтобы играть главную роль в управлении собственной судьбой.
Вот в чем ее главное свойство. И главное предпочтение жизни – красота. Не она одна, но и гормоны, и узы, соединяющие разных особей, – все это показывает нам, что и многие другие животные способны не только воспринимать красоту, но и испытывать любовь. Жизнь создала себя, а потом направила свое развитие в сторону любви и красоты. Эти два свойства представляют собой две главные Истины живого мира, с заглавной И. Если в жизни, прошедшей столь долгий и трудный путь, и есть какой-то ключевой смысл, то он как раз и заключен в продвижении любви и красоты, в живом трепете этих двух Истин.
Вкус к красоте заложен в живых существах очень глубоко, он был завещан нам в незапамятные времена, и его в разной степени делят с нами множество других созданий. Мне кажется, что понимание красоты необходимо для того, чтобы все существа ощущали себя здесь, на Земле,