– Нет, почему. Кое-что он мне показывал и объяснял. Но, как ты говоришь, «щититься» не учил. Это что-то вроде ментальной защиты?
– А, ну да, бестолочь я… Зачем же тебе это нужно, если ты в том мире один такой… Понимаешь, все шархи с рождения наделены каким-нибудь даром понимания. Это могут быть известные тебе эмпатия или телепатия, а может быть более частный, узконаправленный дар: например, чувствовать чужие страхи, угадывать желания, распознавать ложь и правду… У тебя, кстати, что?
– Стихийная двусторонняя эмпатия. А у тебя?
– Еще не определили. Или говорить не хотят. Не перебивай. Так вот, сам понимаешь, если постоянно жить вот так нараспашку, зная, что любая твоя мысль тут же становится общей, это все равно что жить в стеклянном аквариуме посреди многолюдной площади. Так и свихнуться недолго, какое ж блюдце выдержит? Поэтому каждый шархи с детства умеет щититься от посторонних, если хочет побыть наедине со своими мыслями. Вот так я спасаюсь от папиной телепатии. А ты, значит, не умеешь. Плохо. Ты ж меня с потрохами сдашь.
– Ага, – не удержался от колкости Кантор. – С куриными.
– Не смешно! Это домашний арест до лета и хана летним каникулам!
– Когда тебя тянуло поиграть с некромантией, тебя это не пугало. Знаешь, ты мне напоминаешь одного знакомого эльфа. Он тоже страшно любил тайком от наставника самостоятельно поколдовать по справочнику. После этого обязательно что-то или кто-то страдал. Или полдворца приходилось отстраивать заново, или стол искореженный от наставника прятать, или самого экспериментатора в Лабиринте на «цып-цып» вылавливать. А еще я знал одного некроманта, который вот так же по справочнику, без опыта и без наставника, взялся проклятие накладывать. Это была самая большая глупость в его жизни. И последняя.
– Нет, блин, вы, взрослые, все одинаковые! Вам всегда кажется, что только у вас реальные проблемы, а у нас – баловство одно и ничего более!
– А на самом деле? – поощрительно поинтересовался Кантор.
– А на самом деле все серьезно! Мне надо было с ним поговорить…
– С кем?
– У Насти был брат, – принялась объяснять Саша, вмиг сделавшись серьезной и повзрослев на глазах. – Он умер шесть лет назад. На колючку сел. И вот прошедшим летом Настя вдруг натыкается на него в сетке! Он морду и лэйбу сменил, но она его все равно узнала, повадки-то остались. Да еще он про нее вызнавал, про старых знакомых, даже про меня спрашивал. И не только Настя, еще несколько ребят из тусовки сталкивались. Тут даже волна пошла, будто его личность в сетке скопировалась и до сих пор живет, но я что-то не верю. Фантастика это. Ну и представь, каково Насте? Хрень необъяснимая получается! Человек стопроцентно умер, мы его сами видели мертвым, и вдруг он в сетке появляется! И отследить его не удалось, он уходит за дремучую колючку, и точка на фиг скрыта! И что это? Как это понять?
«Так, что Жак – раздолбай безответственный, – горько подумал Кантор. – Наверняка это был он, оттуда, из нашего мира высовывался на свой поглядеть. И что теперь сказать его бедной сестренке? Правду? А если он уже успел второй раз умереть? Я же ничего не знаю, ничего не помню и не могу ручаться, что Жак по-прежнему жив. Каково ей будет узнать, что все эти шесть лет он жил в соседнем мире и вот только что опять умер? Каково будет потерять брата второй раз? Да и ты, дорогая кузина Саша, вряд ли отнесешься к этому с равнодушием постороннего или ограничишься сочувствием подруге. Ты здесь и сама замешана, и куда глубже, чем кажется…»
– Ты влюблена в него, – неожиданно для себя он произнес это вслух, чего, наверное, делать не следовало. Но сказанное назад не запихнешь, раз уж ляпнул, стоит хотя бы извлечь из этого некоторую пользу… – Одного не могу понять. Шесть лет назад ты еще не ходила в школу. Ты что, влюбилась в портрет покойника?
Подружки одновременно состроили одинаково кислые мины и переглянулись, как переглядываются люди, знающие некую великую тайну, неведомую отсталым варварам.
– Я думала, членам Семьи не требуется пояснять таких простых вещей. – В голоске малявки внезапно скользнул пренебрежительный холодок, так хорошо известный знакомцам Шеллара III. Обиделась. Мстит. За шкирку отсталого варвара, да носом, носом… – Обычно, когда я знакомлюсь с простыми людьми, сразу говорю и возраст, но тебя-то я считала не таким обделенным.
– Может, с возрастом я на глаз и промахнулся, – с раздражением отозвался Кантор. – Однако я точно вижу, что ты еще не дождалась своих первых месячных.
– Ветвь Кирин… – Презрение в голосе обиженной девчушки сделалось откровенным и неприкрытым. – Точно бабушка говорит – это диагноз. Смещенное восприятие, блин…
– Ей уже шестнадцать, – негромко подала голос тихоня Настя. – Она просто так выглядит.
– Не только выглядит, – упрямо повторил Кантор. – А почему? Проклятие?
– Откат от порчи, – проворчала Саша. – Слушай, это тебя не касается. Это такое же личное дело, как и те загадочные причины, по которым ты провалился в Лабиринт. Давай лучше что-то решать. Пока мы видим два пути: научить тебя щититься и показать папе или дождаться, когда заявится Толик…
– Охренеть… – не удержался Кантор. – Толика знают и здесь!
– Ага, раз ты его знаешь, значит, он в твоем мире бывал и ориентиры у него есть. Тогда какой смысл беспокоить папу? Сидим тихо и ждем Толика. Еды я там тебе кой-какой в холодильник накидала, пошли, сейчас проведу по квартире и покажу все, чего нельзя трогать, а что нужно и как именно.
Глава 13
Вот в этих случаях мама обычно вздыхала и говорила: «Да, от такой жизни и вправду поседеешь раньше времени!»
А. Линдгрен
«Несчастный случай в библиотеке» прошел успешно, хотя сам Шеллар впоследствии признавал, что действовал без должного тщания и допустил столько мелких просчетов, что элементарной наблюдательности и простейших умственных усилий было бы достаточно для его разоблачения. Поскольку под «элементарным» он понимал свое собственное, а под «простейшим» – то, что не требует усилий от него лично, неудивительно, что падение брата Шеллара со стремянки ни у кого не вызвало подозрений. Сам господин наместник лично навестил пострадавшего, дабы убедиться: все произошло действительно случайно, таинственные злоумышленники сопротивления не проникали в библиотеку, не подпиливали стремянку и не били советника молотком по голове. Успокоившись на этот счет, он милостиво даровал хворающему подданному аж цельный один выходной и умчался в Мистралию. Знал бы щедрый начальник, на что был употреблен его подарок…
Немного вздремнув, избавившись наконец от головной боли и окончательно придя в себя, Шеллар принялся методично, по пунктам, разбирать все то, что накопилось в памяти за время его отсутствия, то есть, как он уже знал, за последние шесть дней. Результаты получились неутешительными.
Благодаря своей фантастической предусмотрительности и выдающимся магическим талантам мэтра Максимильяно горе-шпиону удалось не выдать врагам ни Флавиуса, ни его соратников, ни всего остального. О чем именно шла речь, Шеллар так и не помнил, но, несомненно, о чем-то важном. Но и без того он за эти шесть дней наворотил достаточно.
Во-первых, раскрыл все свои интриги, умело замаскированные в «добрых советах» наместнику.
Во-вторых, надавал огромное количество других советов, действительно полезных ордену и вредных себе.
Ткнул орден носом в главную ошибку Повелителя, которой можно было бы замечательно воспользоваться в своих целях.
Выдал Харгану с потрохами планы Джарефа, тогда как на сложных отношениях между этими двумя можно было бы заплести чудесную интригу.
Заставил приструнить вампиров, вместо того чтобы позволить им разлетаться мелкими группами и поодиночке. Одинокий вампир уязвим, их можно было бы запросто переловить и перебить во время таких прогулок, а теперь Харган сбил их в десятки и расставил охранять излучатели. Ни до них теперь не доберешься, ни до излучателей.