Грин Грин вновь что-то закричал. Кажется, он находился где-то справа от меня.
Затем небеса принялись с шипением слать вниз тяжкие дождевые потоки, шале совсем исчезло из виду, и сам остров превратился в серый призрак. Пламя вулканов виднелось слабой искрой над водами острова. Вскоре ветер понесся вперед, как грузовой поезд, и его завывания слились с раскатами грома в непрерывный жуткий грохот. Воды Ахерона собрались в волны вроде тех, что получили мы, и двинулись в противоположном направлении — туда, откуда пришли раньше. Если Грин Грин что-то и кричал мне, то я уже не мог его слышать.
Вода струями бежала у меня по волосам, стекала по лицу и шее. Я ничего не видел, но мне и не нужны были глаза. Меня окутывала энергия. Температура упала, дождь хлестал почти целыми полотнищами, которые с текучим треском разрывались, и звук напоминал удар кнута. День стал темен, как ночь. Я захохотал — и воды поднялись столбами, закачались, как великаны-джинны, и молнии снова швыряли ослепительную перчатку, и вся моя машина еще ни разу не сказала мне: «Предел — полный ход!»
«Френк, остановись, он узнает, что ты здесь!» — пришла мысль, адресованная той части меня, к которой и хотел направить ее Грин Грин.
«Но он и так уже знает, что я тут, разве не так? — примерно так ответил я. — Спрячься, пока это не кончится! Жди!»
И вместе с низринувшимся дождем и поднявшимся ураганом грунт подо мной снова стал вздрагивать. Искра вулкана, плававшая в сумерках передо мной, разгорелась и засияла, как погребенное в море солнце. Затем вокруг него заплясали молнии, клюя макушку острова, покрывая его разными именами, и одно из них было моим.
Следующий толчок бросил меня на колени, но я снова встал и поднял обе руки.
…И теперь я стоял в каком-то месте, состоявшем не из твердого вещества, не из воды и не из газа. Здесь не было света, но не было и тьмы. Было не холодно и не жарко. Быть может, оно находилось внутри моего сознания, а может, и нет.
Мы смотрели друг на друга, и в своих бледно-зеленых руках я сжимал громомолнию, держа ее как винтовку перед грудью наискосок.
Он своим видом напоминал широкую серую колонну, и был покрыт чешуей. У него была морда крокодила и огненные глаза. Когда он говорил, три пары его рук постоянно меняли положение. Но в целом он также не двигался с места.
«Старый враг, старый товарищ», — обратился он ко мне.
«Да, Б е л и о н, я здесь».
«Твой цикл завершен. Избавь себя от унижения пасть от моей руки. Уступи, Шимбо, и сохрани мир, тобой созданный».
«Едва ли этот мир должен погибнуть, Б е л и о н».
Молчание.
И немного спустя:
«Тогда будет противоборство».
«…Если ты не отступишь».
«Я не отступлю».
«Да будет так».
И он исчез.
… И я снова находился на маленьком холме, медленно опуская руки, потому что сила покинула меня.
Это была странная метаморфоза, ничего подобного со мной никогда не случалось. Сон наяву, если хотите. Фантазия, рожденная напряжением и гневом.
Дождь продолжал идти, но уже не с такой силой, как раньше. Ветер потерял долю свирепости. Молнии больше не сверкали, и гром тоже утих. Земля больше не вздрагивала. Огневая активность вулкана прекратилась, оранжевое свечение на макушке уменьшилось, и трещина в склоне уже не кровоточила лавой.
Глядя на все это, я вновь почувствовал холод, и то, что я промок, и что земля под ногами твердая. Наша бесконечная битва была прервана в самом начале. Лично я был этим сейчас доволен: вода в озере стала на вид прохладнее, и серый остров казался на таким уж и недоступным.
Пока я смотрел, сквозь прореху в тучах пробилось солнце и на сверкающих каплях воздушной влаги развернулась радуга. Она изогнулась сквозь промытый воздух, окантовав аркой Ахерон, остров, дымящийся конус, словно картинку внутри блестящего пресс-папье, отчего все стало похоже на нереальную миниатюру.
Я покинул свой холмик и возвратился на место, где находился до этого. Нам еще нужно было построить плот.
Глава 7
Оплакивая с горя отсутствие у себя трусости, я вдруг обнаружил, что последняя прореагировала тем, что навалилась на меня, отчего я опять был напуган чуть ли не до смерти.
Я прожил уже слишком долго, и с каждым новым днем шансы моей гибели все больше увеличивались. Хотя факт этот формулируется иными словами, но отношением к нему моего страхового агентства может служить размер страховой премии. Их компьютер классифицировал меня в один разряд со случаями неизлечимой ксенопатии — в соответствии с их критериями и показаниями моих шпионов. Это придает уверенности, возможно, они правы. Впервые за очень долгий срок я предпринял новое опасное предприятие. И я чувствовал, что немного вышел из формы. Если Грин Грин и заметил, что мои руки дрожат, то никаких замечаний он не сделал. В этих руках заключалась его жизнь, и у него и без того на этот счет мысли имели мрачную окраску. Сейчас он мог убить меня в любое время — если вы подумаете как следует, то согласитесь. Он это знал. И я знал. И он знал, что я знаю. И…
Сдерживал его единственный факт, что он не мог выбраться с Иллирии без меня. Рассуждая логически, это означало, что его корабль остался на острове. Из чего следовало, что, если в распоряжении Шендона имеется корабль, он может отправиться на наши поиски с воздуха, что бы ни имели в виду наши иллюзорные покровители под перспективой противоборства. Что означало, что мы поступим разумно, укрывшись под кронами деревьев на берегу, и что в путешествие следует отправиться под покровом ночи. Соответственно, я перенес наши строительные работы в глубь леса. Грин Грин нашел эту идею великолепной.
В облачном одеяле в тот день появилась проплешина, но полностью небо не очистилось. По-прежнему шел дождь. Стало немного светлее, и над нами проплыли две белые луны, Каттонталус и Флопсус, нельзя было только рассмотреть их ухмылки и глазницы.
Позже, в тот же день, с острова поднялось большое серебряное насекомое, втрое большее «Модели-Т», отвратительного вида, как личинка жука, и шесть раз описала круг над озером, сначала расширяя круги по спирали наружу, а потом сужая их внутрь. Мы укрылись под многочисленными ветвями, при этом еще зарылись в листья и оставались там, пока «насекомое» не вернулось на Остров Мертвых. Все это время я судорожно сжимал мой древний амулет. Старина-кролик не выдал и на этот раз.
Плот мы закончили за пару часов до заката и остаток дня провели, сидя на земле, прислонившись спинами к деревьям.
— Грош за идею, — проронил я.
— Что такое грош?
— Древняя денежная единица, когда-то распространенная на моей родной планете. Впрочем, обдумав предложение, я его снимаю — теперь они очень ценятся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});