Само собой разумеется, этот разговор происходил уже без Гримо, которого Атос отослал в соседнюю комнату по-солдатски коротким жестом.
– Я совсем забыл, – сказал Атос. – Но теперь припоминаю.
– А я, напротив, помню очень хорошо. Вы выиграли у меня сорок пистолей.
– Тогда причина ясна. И вы предлагаете мне новое пари?
– Ну разумеется. Я бьюсь об заклад, что «христианский долг» нашего таинственного Арамиса, о котором он пишет в своем послании, вполне можно заменить словами «племянница богослова», безо всякого ущерба для смысла!
– Будь по-вашему.
– Ставлю сорок пистолей.
– Э-э, друг мой. Так дело не пойдет. Могу предложить двадцать и дюжину бутылок бургундского.
– Так вы снова не при деньгах? Хорошо, принимаю ваши условия. И заметьте, дорогой Атос, я делаю это единственно из желания отучить вас видеть во всем мрачную сторону.
Атос не удержался от улыбки.
– Благодарю вас, друг мой Портос. Я буду утешаться этим, если проиграю.
– Отлично. Что мы будем делать дальше? – жизнерадостно спросил Портос.
– Не знаю, как вам, а мне теперь и думать противно о том, чтобы сидеть взаперти.
– Что вы предлагаете?
– Отправиться на разведку.
Портос задумался на мгновение:
– Но ведь нас, должно быть, разыскивают по всему Парижу.
– Очень возможно, но что отсюда следует? Нам ведь все равно придется когда-нибудь покинуть эти стены. Почему не сделать это сейчас?
– Это правда…
В этот момент появился несколько встревоженный Планше.
– А вот и Планше! – сказал Атос, не меняя тона.
– Мое почтение, сударь. Вы посылали за мной? И господин Портос здесь! Мое почтение, господин Портос. Какие-то новости о моем бедном хозяине?
– Новости таковы, Планше, что твой хозяин, к несчастью, по-прежнему остается там, где он был, то есть в Бастилии.
– Ax, сударь! Это плохая новость, – ответил опечаленный Планше.
– Но у нас есть еще одна новость для тебя, Планше.
– Так, сударь. – И Планше насторожился.
– Мы собираемся предпринять вылазку.
– Ох, сударь! Вроде той, что называлась «бастион Сен-Жерве»?
– Ты никак напуган, любезный. Тебя ведь не было тогда с нами на бастионе.
– Это истинная правда, сударь. Но там был Гримо.
И он поделился со мной впечатлениями.
– Думаю, они были достаточно яркими, – невозмутимо сказал Атос. – Так вот, мы с господином дю Валлоном собираемся предпринять вылазку. Можешь называть это разведкой, если тебе угодно. Гримо с мушкетом будет сопровождать нас, но, так как нас двое, а он один, я хочу тебе предложить…
– Право, сударь… – Любой, наблюдавший сцену со стороны, незамедлительно пришел бы к выводу, что Планше не в восторге, скорее наоборот.
– …присоединиться к нам, – не обращая внимание на замешательство сержанта славного Пьемонтского полка, заключил Атос.
– Постойте, друг мой, – вмешался Портос. – Но ведь мы пришли к выводу, что Планше нужен нам совсем для другого дела. Вспомните, мы собирались поддерживать связь с Арамисом с его помощью, так как, если бы это делал один Гримо, он быстро примелькался бы и за ним могли проследить.
– Если уже не сделали этого, – прежним невозмутимым тоном заметил Атос.
– Ах, сударь! – И Планше бросился к окну.
– Что ты там видишь, Планше?
– Проехала карета… два лавочника прошли… дама со стремянным…
– Остановись, Планше, иначе тебе придется продолжать до вечера. Я ведь только высказал предположение.
Атос повернулся к г-ну дю Валлону:
– Дело в том, Портос, что меня приводит в дурное расположение духа сама мысль о том, что мы вынуждены прятаться, сидеть в четырех стенах, вздрагивая от стука в дверь. Кардинал, верно, пришел в бешенство, когда узнал о побеге этого испанца. Да, он наверняка пожаловался королю. О реакции короля можно только догадываться, но я не верю, что господин де Тревиль не нашел способа умерить раздражение монарха. И не такой человек господин де Тревиль, чтобы дать в обиду своих мушкетеров.
– Не забывайте о д'Артаньяне, Атос!
– Это так, но я хочу закончить свою мысль. Наш гасконец порядком насолил министру в истории с подвесками, потом была миледи, потом – Тур. Словом, кардинал имеет личные мотивы. Кстати, король Людовик Тринадцатый – тоже. Но когда речь идет о всей роте – тут дело иное!
– Впрочем, – пожал плечами Атос, – я ведь не господин Морен, который, говорят, составляет гороскопы и предсказывает будущее нашему королю, а заодно и первому министру. Я не могу знать наверное, что происходит сейчас в Париже, и именно это меня раздражает. Поэтому я предлагаю разведку.
– Куда же мы направимся?
– К господину де Тревилю, я полагаю. Но прежде – в казармы.
– Но ведь теперь все мушкетеры, должно быть, ходят в мятежниках.
– Так что из того?! Мушкетеры всегда ходят в мятежниках и бунтовщиках. Но – против кардинала, а это, что бы там ни говорили, втайне очень радует его величество.
– Позволю себе почтительнейше заметить, сударь, что если, по вашим словам, вас повсюду ищут, то вы не успеете пройти и полпути, – вмешался обеспокоенный Планше.
Малый явно дорожил своей карьерой в Пьемонтском полку.
– Нас еще вернее схватят, если мы останемся сидеть тут, ожидая вестей от Арамиса, – заметил Атос. – Посудите, кардинал отдал приказ разыскать и схватить аббата д'Эрбле, а также господ дю Валлона и де Ла Фер. Никому и в голову не придет, что вышеозначенные господа преспокойно разгуливают по Парижу в мушкетерских плащах. Ведь прошло уже четыре дня после побега из Бастилии, наверное, всю роту уже не раз выводили на плац и каждому из подчиненных господина де Тревиля уже пришлось давать объяснения по поводу происшедшего. В самом деле, – продолжал Атос. – Ответьте мне, Портос, где рассудительный человек спрячет колосок, если он хочет, чтобы никто не смог найти его. Правильно, в поле! Среди тысячи других таких же, как две капли воды схожих с ним. Остается только сожалеть, что мушкетеров в Париже значительно меньше, чем колосьев в поле.
– Атос, вы великий человек! – восторженно заявил Портос. – Как я сам до этого не додумался. Плащи мушкетеров, в которых мы прискакали сюда из Бастилии, по-прежнему у нас. С нами будет двое слуг, вооруженных мушкетами. Превосходно! Давайте отправимся сейчас же.
– Все же лучше подождем, когда наступят сумерки, – заметил Атос. – И кроме того, мэтр Планше, кажется, не хочет составить нам компанию.
– Ах, сударь! Я этого вовсе не говорил, – отвечал Планше, охваченный томлением духа.
– Не хочет?! – удивился Портос.
– Нет же! Вы меня не так поняли, господин Атос! Господин Портос! – воскликнул Планше, избегая встречаться взглядом с Гримо, который воззрился на него с немой укоризной.