справить нужду.
Мы больше никогда не будем вместе.
Именно такие мысли мелькают в голове, когда в руках оживает телефон и высвечивает абонента, которого вообще не ожидала услышать. Моника Олди.
– Софи, Джек в больнице! Он умирает! Я не знаю, что делать, мне ничего не говорят! Пожалуйста, приезжай!
Моника говорит какими-то странными обрывками, перескакивает с одного слова на другое. До меня кое-как доходит смысл сказанного, сквозь призму собственных проблем и несмотря на несвязную речь одногруппницы.
Джек в больнице. Он умирает. Приезжай…
Я бы с превеликим удовольствием послала всех к чертовой матери, ведь мне совсем не до чужих проблем, однако слова Олди заставили подскочить на месте и мигом взять себя в руки.
Воспоминания последней встречи мигом проносятся перед глазами. Его жалкий взгляд и мои резкие слова.
И что-то мне подсказывает, что эти два события как-то связаны между собой.
Глава 40. Второй шанс
То, насколько важны нам близкие люди, мы понимаем лишь в беде. То, как быстро и неосознанно мы готовы прощать даже тяжелые преступления, делает нас слабыми. Уязвимыми. Мы так поглощены чувством вины, что даже не замечаем, какую ошибку совершаем.
Слабеем под натиском обстоятельств, под давлением тяжелого состояния близкого человека. Предсмертного состояния. И нам все равно, как долго мы были в ссоре, и какую боль он причинил.
Лишь бы выжил…
До больницы я добралась за каких-то десять минут. Такси приехало быстро, а сама больница находилась недалеко от клуба. Я бы удивилась странной иронии, что Джека положили в ту же больницу, что и в первый раз, даже обратила бы внимание на близкое расположение, но сейчас мысли заняты совсем другим.
Зачем отреагировала на звонок Моники? Почему приехала сюда к человеку, к которому ничего не испытываю? Потому что мои чувства к нему противоречивы. Я ненавижу Джека всей душой, презираю за то унижение, через которое прошла несколько недель назад. Но мне его жалко. По-настоящему жалко того бледного исхудавшего парня, с которым встречалась в последнее время чаще обычного.
Он изменился после нашего расставания, и что-то мне подсказывало, что моя роль в этом не второстепенна… Особенно сегодня.
Моника сидит в коридоре приемного отделения, обняв себя за плечи. Раскрытая нараспашку темная куртка, съехавшая набок шапка, шарф валяется в ногах. А взгляд устремлен в одну точку, пока я не подхожу ближе и не произношу:
– Привет.
Банальное приветствие словно вытаскивает девушку из транса. Она поднимает заплаканный темный взгляд и смотрит на меня так, словно провинилась передо мной. Только в чем? Старые раны я не готова бередить, а новые никак не связаны с Джеком и его изменой.
– Это я виновата…
Безжизненный голос будоражит нутро. Он заставляет нервные клетки организма моментально напрячься, а волосы встать дыбом. Если она имеет в виду тот день, когда я застала ее в объятьях Джека, то сейчас это совсем неважно.
– Я говорила ему не ходить туда, предупреждала, что это может плохо кончиться. Но он не послушал. Сказал, что ему плевать на всех. Я не смогла его остановить, Софи, не смогла!
Кажется, не одна я плакала за последние полчаса, только у меня в тот момент была опора в лице Эндрю, а у Моники никого не оказалось рядом.
– Ты тут ни при чем, – присаживаюсь рядом и обнимаю брюнетку за плечи. – С Джеком все будет хорошо, он выкарабкается. Вас ждет прекрасное будущее.
– Да не встречаемся мы! –выкрикивает Моника, вырываясь из моих объятий и глядя на меня так, словно я враг номер один. –Знаешь, как он убивался после вашего расставания? После каждой вашей встречи я столько раз выслушивала сопливые тирады о вашей светлой любви! Могла бы давно уже простить, а не маяться херней!
– Если бы он убивался, то не изменял бы с тобой.
– Это вышло случайно, –оправдывается девушка. –Мы были навеселе, я даже не знала, что вы еще вместе.
– Постой. Что значит навеселе?
Цепляюсь за эти слова, как за ниточку, потянув за которую, добьюсь того, что правда попадет прямо мне в руки. Однако она ускользает от меня, когда перед нами появляется рослый мужчина в белом халате и с повязкой на лице. Доктор. Причем знакомый. Именно он когда-то спас Джека после Хэллоуина.
– Опять вы? – и он меня узнал. Странно, если честно. Тогда, в середине осени, я была совсем другой. Загруженной проблемами девчонкой, которая переживала изнасилование, а сейчас…
Та же самая загруженная девчонка, которая переживает предательство любимого…
– Доктор, что с ним? – тут же вскакивает Моника.
– Жив. Вы вовремя его нашли. После такой дозы многие не выживают.
После какой дозы? Дозы чего? Что он имеет в виду?
– Вы бы следили за своим парнем, –обращается ко мне доктор. –А то пойдет по кривой дорожке.
Ничего не понимаю. Какая к черту кривая дорожка? С чего доктор вообще взял эти слова? Вопросы сыпались и сыпались на мою голову, а ответы никак не находились. Неужели Джеку было настолько плохо, что он занялся ужасными вещами? Пил, курил или того хуже…
– К нему можно? –интересуюсь у мужчины.
– Да, но только по одному.
Я уступила место Монике, которая и так обвиняла себя во всем, в чем можно. Она сильно переживает за Джека, наверное, больше меня. Но не только поэтому я осталась посреди коридора в полном одиночестве.
У меня было время, чтобы расставить все по местам, чтобы раскидать новую информацию по нужным полочкам. По алфавиту. Потому что не до конца понимаю, что происходит.
Слова врача, Моники. А точнее ее дикие крики о любви Джека. Все это смешалось в огромный клубок, который невозможно распутать. Нитки сплелись в несколько узлов, а развязать их сейчас нереально. Нет сил. Нет возможности.
Все это свалилось так не вовремя. Я бы заперлась в родной комнате, закрыла окна, двери и не вылезала оттуда несколько дней, пока не решусь, что делать с этой жизнью дальше. Как существовать без Тайлера? Что сказать Джеку, когда мы снова встретимся?
Брюнетка выходит через пятнадцать минут. Зажавшаяся и расстроенная. Уже не плакала, что очень радует.
– Он ждет тебя.
– Почему у Джека обнаружили наркоту? –начинаю разговор с того, на чем мы остановились. Доктор ничего не говорил о наркоте, скорее это лишь мое предположение. И я всей душой надеюсь, что ошибаюсь насчет Джека. Зря.
Моника молчит некоторое время, потупив взгляд сначала в