Что-то (или кто-то) сделает из нее безвольное, полубезумное существо, обреченное закончить свое существование в закрытой (другой) лаборатории.
Но тут же перед внутренним взором вставала картинка разметавшейся на диване Лизы, и ухмыляющееся лицо Яна, а заживающие кости в теле отзывались ноющей болью.
В конце концов, Виктор постарался успокоиться и выкинуть это из головы. Но на следующее утро, и еще через день, и еще спустя два дня мысли о белых ящиках с синей маркировкой и о запертой в лабораториях Лизе не только не ушли, а полностью подчинили себе его сознание. Это было подобно распространяющемуся вирусу. Виктор просто не мог не думать об этом, как ученик мудреца не мог не думать о белой обезьяне.
«Надо что-то делать», – сказал Виктор себе однажды утром, почистив зубы и побрившись. Он взглянул на отражение в зеркале – и не узнал себя в этом бледном человеке с лихорадочным взглядом и волосами, которые уже давно следовало постричь.
Это был его двойник – такой же, какой жил сейчас в Лизе. Двойник с планеты Зима.
«Ты хочешь спасти ее после всего того, что она сделала?» – шепнуло из зеркала.
– А что она сделала? – с вызовом вслух произнес Виктор.
«Ты забыл? – голос двойника показался таким же реальным, как бормотание радио за стенкой. – Ты забыл, как она смеялась над тобой? Изменяла за твоей спиной с чудовищем?»
– Ее изнасиловали.
«И ты поверил в эти выдумки, не так ли?»
Голос двойника был тихим, вкрадчивым. Он промозглым туманом заползал в мозг, и казался Виктору до боли знакомым.
«Она врала тебе. Всегда врала. Она заслуживает наказания».
Знакомый механический голос… Виктор вспомнил, где уже слышал его.
Зеркальный двойник говорил голосом Яна.
Пальцы ученого сжались, ногтями впились в ладони.
«Шлюха».
– Нет!
Он выкрикнул это, словно изверг всю накопившееся в организме желчь. Даже почувствовал ее привкус – обжигающе-кислый.
– Довольно, – повторил он, и призрачный шепот умолк. – Хватит с меня безумия. Хватит экспедиций и экспериментов. И тем более хватит лелеять эту боль.
Он нырнул под текущую из-под крана струю, ловя губами обжигающе ледяную воду. В горле сразу запершило, заскреблось острыми коготками. Но кисловатый привкус пропал, как пропал и шепот зеркального двойника.
Да и самого двойника не было – Виктор теперь видел это совершенно ясно. Не какой-то монстр, не раздвоившийся вдруг безумец, лелеющий мечту отомстить своей девушке.
– Я не такой, – проговорил ученый, и обрадовался тому, насколько твердо звучал его голос. – Я не стану таким, как…
«Это проявляется не сразу или не проявится никогда», – вспомнилось когда-то услышанное им в Выгжеле.
А что, собственно, проявляется?
«Изменение, – так решил для себя Виктор. – Конечно же, это оно…»
«Вы удивитесь, когда узнаете, на что способен человек…»
Это проявляется только тогда, когда тебя предают близкие люди. Когда ты находишься с чудовищем достаточное время, чтобы перенять часть его сути, чтобы поверить в его реальность и примерить на себя его мораль, как маску, забывая порой, что под ней находится твое собственное лицо.
Виктор прошелся по самому краю и едва не сорвался.
Ученый закрыл воду и начал поспешно одеваться. Ему вдруг показалось, что времени страшно мало. Что он может не успеть доехать до Лизы прежде, чем случится что-то невообразимое.
– Тебе надо уехать, – с порога сразу же заявил Виктор.
Лиза подняла на него непонимающий взгляд. В нем была боль, и надежда, и страх, но угроза катилась за Виктором, нарастая, словно снежный ком. И часы с механической холодностью отсчитывали секунды, приближаясь к тому страшному моменту, о котором Виктор пока имел лишь смутное представление. Что именно – он еще не мог объяснить, но интуитивно чувствовал, что это было связано с другой лабораторией, и восходящим над Даром новым солнцем, и почему-то с куколкой мотылька, прилепившейся между рамами в его квартире.
– Ты хочешь, чтоб я уехала? – переспросила она. – Прямо сейчас?
Он взял в ладони ее лицо, и какое-то время смотрел в распахнутые глаза – два чистых изумруда в оправе рыжеватых ресниц. Потом наклонился и поцеловал ее в губы – мягко, едва касаясь. Поцелуй принес с собой привкус карамели и молока, и в сердце тут же защемило, будто таяла сидящая в нем ледяная игла. Тело Лизы обмякло. Она вдруг быстро спрятала голову в складках его шарфа и заплакала беззвучно, лишь мелко подрагивая и стискивая пальцами его плечи. Виктор гладил ее по спине и волосам, и утешал неумело. Потом она успокоилась и отерла слезы. И сразу стала рассудительной и прозорливой Лизой, которую Виктор знал всегда.
– Это из-за Яна? – спросила она.
– Возможно.
Она кивнула.
– Хорошо. Если ты считаешь, что так нужно, я уеду.
И перед тем, как он ушел, она задала, наконец, вопрос, мучавший ее все это время:
– Ты ведь простил меня?
Теперь Виктор не мог врать, поэтому ответил только одним коротким словом:
– Конечно.
34. Рождение
Биение пульса отдавалось в голове таким гулом, словно барабанные перепонки были тамтамами, и кто-то исполнял на них варварские мотивы. Оставалось лишь надеяться, что к тому времени, как Виктор попадет на территорию военной базы, Лиза уже будет ожидать прибытия поезда на столичном вокзале. В Славене она будет в безопасности.
Ровно до того момента, пока новое, поднявшееся из бездны солнце не протянет свои протуберанцы во все стороны света. Как писал когда-то Эрнест Лоуренс, описывая испытания ядерной бомбы: это был такой восход, какого никогда не видел мир.
Виктор без труда прошел пропускной пункт на базу – об этом позаботился Штефан Динку, снабдив ученого соответствующей карточкой. Однако вход в восьмой блок, где все это время содержался Ян, оказался перегорожен охранником.
– Ваш пропуск дает вам право на секретность класса «В», – пояснил он. – А этот блок помечен классом «Д». Сожалею.
Для Виктора это было новостью.
– Что это значит? – переспросил он. – Я уже был здесь с агентом Динку.
– Возможно, – не стал спорить охранник. – По личному распоряжению агента Динку вы сможете пройти. Но пока – извините.
Виктор готов был выругаться. Ругательства уже вертелись на языке, но смысла в этом было не больше, чем в детской истерике. В конце концов, что мешало выяснить это раньше? Торий не интересовался судьбой Яна с того первого и единственного раза, когда забирал у васпы биологический материал для исследований. Тогда Ян произвел на него не только отталкивающее, но и удручающее впечатление – не свирепый монстр, не маньяк, а только галлюцинирующий, накачанный наркотой под завязку сумасшедший. Еще немного – и он превратится в ничего не соображающий овощ, и на этом бесславно закончит свое существование офицер преторианской гвардии Дара.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});