Читать интересную книгу Последний соблазн - Вэл Макдермид

В первый раз за многие годы у него появилась надежда на что-то большее, нежели раскрытие преступления. Волнующая перспектива. Однако прежде надо закончить с делом. Тони сел. Что-то крутилось у него в голове, однако он не мог ухватить обрывок мысли. В Бремене он слышал или видел то, на что тогда не обратил внимания, но что теперь казалось ему важным.

— Где ты, Иеронимо? — тихо произнес он. — Ты уже планируешь следующее убийство? В каком месте ты собираешься его совершить? Куда тебя приведут речные пути?

— Вода — твоя стихия, — продолжал Тони, — поэтому ты топишь их. И каким-то образом с водой связано то, что произошло с тобой. Наверное, тот, чьей жертвой ты стал, сам пострадал от нее. Твой отец или твой дед прошли через пытку водой в Хохенштейне. Неужели в этом символ твоего превосходства над жертвами? Таким образом ты доказываешь, что твоя магия сильнее?

Тони еще более утвердился в том, что надо искать человека, связанного с европейским речным судоходством. Ключ в воде, решил он.

И вдруг, нежданно-негаданно, затерянная мысль нашлась.

— Река! — воскликнул Тони. Он вскочил с кровати, схватил вчерашнюю мятую рубашку и надел ее. Слабый запах женских волос коснулся его ноздрей, и он улыбнулся.

Ноутбук лежал на секретере. Тони включил его и стал сочинять послание Кэрол, Петре и Марийке.

Доброе утро, дамы!

Сегодняшние озарения.

То, что преступник использует такой неординарный способ убийства, имеет для него большое значение. Полагаю, какую-то роль в этом сыграл детский опыт, сформировавший его психику. Теперь мне известно, что подобными пыточными методами пользовались нацистские психологи, в частности в Хохенштейне. Называя себя Хохенштейном, он подтверждает связь. Если, как я предполагаю, его работа связана с речным судоходством, это имеет тем более важное значение. Он работает на воде, вода — его мир, и, используя ее для убийства, он заявляет, что сильнее своих жертв. Поэтому я настоятельно рекомендую сосредоточиться на баржах.

Когда я был в Бремене, полицейский, который меня сопровождал, сказал, что вода в Рейне поднялась, и потому грузовые суда временно стоят на причале. Если наш преступник работает на барже, значит, он еще там. Он все еще должен быть на месте после убийства доктора Кальве. Значит, он в Кёльне или неподалеку от него. Я понимаю, это большая территория, но если принимать во внимание только те суда, что были поблизости во время других преступлений, то поиск сужается.

Прошу прощения за то, что информация поступает к вам разрозненными кусками, однако я знаю, что перерывы между преступлениям будут короче и короче, что давление прессы усиливается, поэтому сообщаю вам все, что имею, по мере того, как дело проясняется.

Сейчас я собираюсь к Петре, чтобы еще раз взглянуть на документы. Однако сразу же прочитаю ваши сообщения, как только получу их.

Тони. *

Радо скучал. Он сидел перед домом Кэролин Джексон, однако ни она, ни парень из двести второй квартиры не появлялись. У Кэролин занавески все еще оставались задернутыми, хотя был уже десятый час, и за ними явно ничего не происходило. Хорошо дяде Дарко в кафе за углом. Ему там тепло, он пьет кофе, и туалет рядом. А вот долго сидеть в припаркованной машине не очень-то удобно.

Ему пришла в голову мысль, не сходить ли за газетой в угловой киоск, но тут дверь распахнулась и появился мужчина из двести второй с ноутбуком на плече. Радо тотчас позвонил дяде.

— Привет. Это Радо, — торопливо проговорил он. — Он вышел. Идет пешком в сторону Курфюрстендамм. Похоже, пытается поймать такси.

— Следи за ним. Если он возвратится, немедленно позвони, — сказал Кразич.

Он отключил телефон, допил кофе и положил на столик купюру в двадцать марок. Выйдя из кафе, он прямиком направился к дому Кэролин, все время глядя по сторонам, чтобы не наткнуться на нее.

Однако ему сопутствовала удача. Едва он подошел к двери, как из нее с беспокойным видом выскочил мужчина средних лет, держа в руке пачку бумаг и портфель — под мышкой. Кразич поймал закрывавшуюся за ним дверь, прежде чем она захлопнулась. Потом он бегом поднялся по лестнице на второй этаж и в три минуты открыл замок.

На этот раз он начал свой обыск со спальни. На полу стояла кожаная дорожная сумка с дюжиной отделений и кармашков, и он принялся методично осматривать одно отделение за другим, один кармашек за другим. В застегнутом на молнию кармашке лежал паспорт. Кразич достал ручку и записал интересовавшие его данные. Доктор Энтони Хилл, кто бы он ни был. Дата и место рождения. Печати, оставшиеся после поездок в США, Канаду, Австралию и Россию. Больше в сумке ничего интересного не оказалось.

Кразич быстро осмотрел одежду в шкафу. Во внутреннем кармане твидового пиджака он обнаружил университетское удостоверение с фотографией. И это тоже записал в свой блокнот. Бегло осмотрев гостиную, он не нашел ничего интересного во временном жилище доктора Энтони Хилла. Стопка бумаг на письменном столе. Верхний листок был чистым.

Вдруг зазвонил мобильник, и он подскочил от неожиданности.

— Радо, чего звонишь? — прорычал он.

— Я подумал, что ты должен знать. Он сел в такси и приехал на Кройцберг-парк. Открыл входную дверь своим ключом.

— Ладно. Запиши адрес и не выпускай его из виду. Как я сказал, позвони мне, когда он поедет обратно.

Кразич сунул мобильник в карман и продолжил обыск. И вот тут-то ему попалось кое-что интересное. Это была потрепанная книжка стихов Т. С. Элиота с дарственной надписью:

«Тони от Кэрол,

La Figlia Che Piange».

Кразич открыл стихотворение с этим названием, однако ничего не понял, прочитав его. Что-то о статуе плачущей девушки.

Ничего страшного. Он получил, что хотел. Теперь он знал, куда отправиться, чтобы все узнать о докторе Энтони Хилле.

*

Щурясь на солнце, Марийке вышла на стоянку полицейских машин возле участка. Она дошла до такого состояния, что была готова заорать, если немедленно не окажется на свежем воздухе. Ей казалось, что она несколько недель дышала тем, что отработано двадцатью парами легких. Сначала она тряхнула кистями рук, потом пару раз передернула плечами. Умом Марийке понимала, что расследование ощутимо продвинулось вперед, но все равно она думала, что еще немного, и либо утонет в бумагах, либо ее затянет виртуальный мир. Она погибала под огромным объемом информации, которую не могла объять, тем более изучить и сделать выводы. Кроме того, ей следовало провести расследование, предложенное Тони, словно она придумала его сама. Все утро Марийке раздавала приказы своей команде, пока не стала забывать, что и кому говорила, что и с кого спрашивать. А теперь с минуты на минуту мог появиться Маартенс и потребовать отчета.

Оплакивая себя, Марийке прислонилась к стене, как раз когда из полицейского участка нерешительно вышел один из штатских служащих. Он огляделся и, заметив Марийке, с улыбкой направился к ней.

— Бригадир ван Хассельт? — спросил он.

Марийке кивнула:

— Да.

— Я Даан Клаессенс? Обрабатываю дорожные квитанции?

У него была неприятная особенность произносить фразу так, словно он каждый раз задавал вопрос.

— Рада познакомиться с вами, Даан, — устало отозвалась Марийке.

— Сегодня утром я был в столовой, где сидел рядом с вашими детективами? Они говорили об убийстве де Гроота и остальных? А потом сказали, что вы им велели просмотреть записи, сделанные всеми дорожными видеокамерами в тот день, когда случилось убийство? Мол, им надо найти «гольф» с немецкими номерами?

— Правильно. Это одна из линий расследования.

— Ну, я и подумал, что стоит взглянуть на случаи нарушения дорожного движения.

Он помолчал, ожидая одобрения.

— Да? — Марийке до того устала, что с трудом изобразила вежливый интерес.

— Я и взглянул. И нашел вот это…

Из папки, которая у него была с собой, он торжественным жестом вынул листок бумаги и с гордостью пса, подающего хозяину обслюнявленную палку, вручил ее Марийке.

Это был кадр, сделанный автоматической камерой слежения за превышением скорости в окрестностях города. Дата и время — подходящие. На кадре Марийке ясно видела черный «фольксваген-гольф» с немецкими номерами. В точности такой, какой друг Маргарет Шиллинг видел на ее подъездной дорожке. Марийке почувствовала, как у нее вспотели ладони, когда она прочитала подпись. Машина была зарегистрирована на имя Вильгельма Альберта Манна. Двадцати шести лет. Был и адрес. Баржа «Вильгельмина Розен», приписанная к Гамбургскому порту.

— Невероятно, — прошептала она.

Итак, Тони прав.

— Это поможет? — взволнованно спросил Даан.

— О да, — ответила Марийке, поражаясь тому, что в состоянии говорить спокойно. — Да, это очень поможет. Спасибо, Даан. Могу я попросить вас никому ничего пока не сообщать? Знаете, конфиденциальность…