В этот тихий, солнечный день на всех кораблях открыты орудийные порты, чтобы проветрить нижние палубы, и за этими портами Джек ряд за рядом видел пушки, которые надраивали матросы.
Эскадра, хотя и побитая штормом и несколько уменьшившаяся, по-прежнему представляла собой мощную блокирующую силу. Джек уже издалека увидел достаточно, и когда, по вызову флагмана, плыл на баркасе вдоль линии кораблей, увидел еще яснее.
Это зрелище прибывающей мощи и ее точное соединение с эскадрой доставили ему удовольствие, но большая часть его мозга оставалась занята нехорошими предчувствиями и беспокойством.
Пока баркас скользил мимо великолепной позолоченной кормы "Океана", он услышал вой адмиральской собаки, а, когда Бонден зацепился за руслени (впервые в своей карьере капитанского рулевого промахнувшись), Джек был вынужден взять себя в руки перед тем, как подняться на борт.
Церемония приветствия прошла в молчании - со всех сторон он увидел лица столь же мрачные, как и его собственное, и секретарь адмирала, сопровождая его в адмиральский салон, тихо сказал:
- Когда я вас приглашу, пожалуйста, пусть ваш доклад будет максимально кратким и гладким. У адмирала был длинный тяжелый день - с ним сейчас доктор Харрингтон.
Они немного постояли, глядя через темный прямоугольник полупортика на сияющий солнечный день, от темного обрамления казавшийся еще ярче и ослепительнее, а собака продолжала выть.
"С ним доктор", - размышлял Джек. - "Значит, мопса посадили в загон: некоторые собаки терпеть не могут, когда к их хозяевам прикасаются".
"Океан" повернулся на четверть румба, и теперь они увидели корабль, скользящий по перламутровой поверхности моря где-то далеко-далеко.
Как и все моряки, Джек откинул голову назад, а потом наклонил из стороны в сторону, чтобы рассмотреть его: это был "Сюрприз", несомненно, который, вероятно, направлялся от прибрежной эскадры, но его борта окрашены в синий цвет и все, что он разобрал, так это то, что вымпел опущен до салинга: корабль находился в трауре.
- Что случилось с капитаном Латамом?
- Вы действительно видите так далеко? - проследив за его взглядом, спросил Аллен. - Боюсь, что погиб. Он и его первый лейтенант сражены одним и тем же ядром, когда "Сюрприз" бросился в атаку на "Робуст".
Из адмиральского салона вышел доктор Харрингтон, сутулый и мрачный, на ходу открыл дверцу загона, и пес, метнувшись по палубе перед Джеком и секретарем, бросился под стол адмирала.
Джек ожидал увидеть адмирала глубоко опечаленным и даже ослабевшим. Возможно, адмирал пребывал в ярости (иногда он превращался в сущего варвара), и, определенно, выбитым из колеи. Но Джек не ожидал увидеть адмирала, лишенного всяких признаков человечности. Это его обескуражило.
Адмирал Торнтон был чрезвычайно любезен и абсолютно сосредоточен. Поздравив Обри с прибытием "Ворчестера" и выслушав доклад о состоянии готовности корабля, который Джек в письменном виде выложил ему на стол, командующий добавил, что "Ворчестеру" совершенно определенно придется идти на Мальту для полной переоснастки: как от военного корабля от "Ворчестера" еще долго не будет толку, если вообще будет. Но на Мальте его орудия наверняка пригодятся.
Разум его все еще жив - решая насущные проблемы, он едва ли колебался, но того же нельзя сказать о самом адмирале. На Джека Торнтон глядел словно издалека - не холодно и не сурово, но словно бы из другого мира. Джек все сильнее чувствовал смущение, вызванное чувством стыда за то, что он все еще жив - тогда как человек напротив уже уходил.
- Тем временем, Обри, - произнес адмирал, - без дела вам сидеть не придется. Как вы, возможно, слышали, бедный Латам погиб в бою с "Робустом", так что вы проследуете к Семи островам на "Сюрпризе".
Смерть одного из турецких правителей на ионическом побережье привела к сложному положению, которое, возможно, позволит нам вытеснить французов из Марги или даже Паксоса и Корфу. Нам там нужен хотя бы один фрегат.
В подробности вдаваться я не буду - как вам известно, я очень скоро оставлю это место. Но мистер Аллен все подробно объяснит, а от контр-адмирала вы получите приказы. Доктор Мэтьюрин и мистер Грэхэм помогут советом. Не возражаете?
- Никак нет, сэр.
- Тогда всего вам наилучшего, Обри, - сказал адмирал, протягивая руку.
И все же это было не нормальное человеческое прощание, скорее любезность, направленная на существо из другого мира, очень маленькое и далекое, находящееся словно бы на другом конце подзорной трубы, незначительное и мелкое, но с которым, тем не менее, приходится разбираться.
Лишь дважды Джек ощутил связь адмирала с этим миром - когда тот мягко прижал ступней громко скулящего мопса и когда обронил фразу "оставлю это место".
Всем уже известно, что "Океан" отплывает в сторону Маона и Гибралтара утром, но смысл адмиральских слов был бы ясен и человеку даже менее суеверному, чем Джек Обри, и тон непритворного смирения и покорности глубоко его потряс.
Возвратившись из кабинета в салон, Джек обнаружил там Стивена вместе с мистером Алленом и профессором Грэхэмом.
- Капитан Обри, - произнес Стивен, - я говорил как раз мистеру Аллену, что должен отклонить поход вместе с тобой к адмиралу Харту. Есть обстоятельства, которые в настоящее время делают мой официальный визит по данному вопросу или любому другому, связанному с разведкой, абсолютно неподобающим.
- Я совершенно согласен, - подтвердил Грэхэм.
- Кроме того, - прибавил Стивен, - я должен навестить доктора Харрингтона и нашего пациента через пятнадцать минут.
- Очень хорошо, - сказал Аллен. - Тогда я пошлю доктору Харрингтону сообщение, что вы здесь. Господа, мы будем ждать контр-адмирала?
Контр-адмирал Харт никогда ранее не назначался на какие-либо командные должности, требующие личных решений, и перспектива выполнения непомерных обязанностей главнокомандующего в Средиземном море его ошеломила.
Хотя было понятно, что Адмиралтейство не оставит Харта в должности, настолько превосходящей его способности, а пришлет замену, как только новость о болезни адмирала Торнтона достигнет Лондона, манеры контр-адмирала и даже его внешний вид изменились почти до неузнаваемости.
Его малопривлекательное, покрытое пятнами лицо с узкими глазками походило на маску, которую Джек никогда ранее на нем не видывал, хотя они и были старыми-старыми знакомыми - маску неподдельной важности.
С Джеком он вел себя любезно, с Алленом и Грэхемом - довольно почтительно, а те, со своей стороны, обращались с ним без особого уважения. Харта никогда не допускали до секретной деятельности адмирала Торнтона - только к вопросам чисто флотского характера: он почти ничего не знал о глубоком влиянии политической ситуации и абсолютно ничего - о хрупкой разведывательной сети.