Читать интересную книгу Операция «Молот». Операция «Гадюка-3» - Уолтер Уэйджер

Все эти диск-жокеи похожи друг на дружку, беззлобно заметил про себя длинноволосый юнец, сидящий за рулем красного «тандерберда». Он не мог позволить себе никаких враждебных чувств по отношению к вальяжным «радиозвездам», даже если бы и хотел, ибо он был, о чем свидетельствовала девятисотдолларовая гитара на заднем сиденье, певцом. Более того, он был рок-певцом и имел большие амбиции. Если уж он намеревался добиться успеха — так чтобы его окружали толпы влюбленных девочек-подростков, и нью-йоркские импресарио, и телепродюсеры и продюсеры со студий грамзаписи, — ему надо было ладить с ДЖеями, этими влиятельными коммивояжерами вроде Биг-Бен Белла, который по мановению руки мог отправить любую пластинку в хит-парад или в мусорную корзину.

«А что нас ждет впереди, Элфи?» — вопросил шелковистый высокий голос певицы.

— Бабки! — ответил без колебаний Терри Свифт и бросил взгляд на указатель уровня бензина. Бабки, которые наварили Боб Дилан, и Донован, и Джим Моррисон — куда больше бабок, чем получал Терри Свифт за выступления в колледжах Южной Дакоты, Монтаны и Орегона. Конечно, бабками все дело не исчерпывалось. Терри Свифту было что сказать о Любви и Смерти, о Среднем классе — ничего оригинального, но зато очень искренне, и к тому же у него был приятный голос.

«…И если только глупцы добры, Элфи.

Тогда, наверное, жестокость — признак большого ума…»

Да, клёво поет, что верно, то верно.

Водитель стал искать взглядом перекресток, где 163-е шоссе пересекало 87-е: там ему надо было свернуть. Сегодня вечером он выступал в Кэрролл-колледже в Гелене, а ему еще предстояло покрыть по меньшей мере сто десять миль. А может, и больше, думал он, ибо дорожные указатели здесь почти не встречались, и он с трудом ориентировался в таком дожде. «Я верю в любовь, Элфи!» — поклялась Дионн в последнем куплете, и тут Терри Свифт ударил по тормозам. Он был слишком благоразумен, чтобы так поступать, несясь в автомобиле на скорости в пятьдесят миль в час на скользком шоссе, но он так поступил, чтобы не сшибить человека. На такой скорости его «тандерберд», вне всякого сомнения, задавил бы насмерть человека, который, пошатываясь, вышел на середину шоссе. А Свифт, двадцатитрехлетний защитник Жизни и Любви с приятным баритоном, просто не мог такого допустить.

Тормоза истошно завизжали, автомобиль бросило пугающим зигзагом, а Дионн Уорвик продолжала петь. Наконец «тандерберд», клюнув носом, остановился как вкопанный в четырех шагах от человека на шоссе — достаточно близко, чтобы Терри Свифт похолодел от ужаса, сменившегося сразу же более чем праведным гневом. Он опустил окно и высунулся наружу, чтобы обложить идиота в белых подштанниках. В этот момент человек рухнул на асфальт.

Гнев как рукой сняло.

Оставить здесь его было нельзя.

Свифт отъехал к обочине, вырубил мотор и вышел, чтобы помочь незнакомцу. Человек был весь в синяках и в крови. На нем были только носки и трикотажные трусы. Он стонал не переставая. Когда Терри Свифт поднял его и понес к машине, он сделал два вывода относительно полуживого пешехода. Он не был пьян — от него не несло перегаром, — и он постоянно повторял странную фразу:

— Краснокожий на «Гадюке-3»! Краснокожий на «Гадюке-3»!

Для уха Терри Свифта эти слова ровным счетом ничего не означали, но, возможно, в больнице Грейт-Фоллз разберутся, что это такое. Невзирая на вечерний концерт, молодой певец был обязан доставить этого человека в больницу ближайшего города, ибо это было достойным поступком, человечным поступком, единственно возможным поступком в такой ситуации.

Он переложил гитару на переднее сиденье, осторожно опустил избитого на кожаные подушки заднего сиденья и направился в Грейт-Фоллз. Биг-Бен Белл что-то тараторил о «классном новом диске Херба Альперта», но Терри Свифт его уже не слушал. Он размышлял о лежащем сзади человеке и его бессмысленном лепете. Это заклинание было бессмысленнее, чем слова тех «попсовых» шлягеров, которые сочиняются для малолетних рок-фанатов. И даже куда более загадочное.

Краснокожий на «Гадюке-3»? Что бы это значило?

8

— Лихо! — произнес Делл, изучив систему проводов под приборной доской командира боевого ракетного расчета.

За панелью располагалась самая обычная паутина проводов, однако, подобно прочим аспектам современной жизни, это было вовсе не тем, чем казалось. В наше время существует масса сравнительно безобидных обманок вроде накладных ресниц, набивных бюстгальтеров, готовых завтраков и предвыборных речей кандидатов в президенты, но эта обманка была куда опаснее. Замеченный Деллом участок зеленой электропроводки вовсе не был похож на прочие зеленые провода на «Гадюке-3». Да это и не был электропровод. Это была спусковая пружинка мины-ловушки. Здесь вообще было натыкано множество хитроумных взрывных устройств, а именно эта штучка срывала кольцо с крошечного предательского заряда, невинно замаскированного под простой резистор.

— Очень лихо! Снимаю шляпу перед умниками из Омахи! — ехидно заметил бывший майор.

— Неприятности? — поинтересовался Фэлко.

— Еще какие! Взрыватель срабатывает от перемены силы натяжения, — объяснил Делл. — Прямо противоположный принцип действия, чем в обычной мине-ловушке. Обычно на мине подрываешься, если наступаешь или дотрагиваешься до чего-нибудь и срываешь детонатор, но вот эта хреновина взрывается при уменьшении силы тяжести. То есть, если я перережу проводок, все летит к чертовой матери.

— Вьетконговцы очень уважали такие штучки, — вспомнил хладнокровно Пауэлл.

Делл со вздохом обернулся к нему.

— Поскольку ты еще живехонек, приятель, может, ты знаешь, как обезвредить взрыватель, а, Вилли?

Чернокожий кивнул.

— Есть два способа. Иногда мы зацепляли провод крючком на длинной нейлоновой леске и с расстояния в сорок — пятьдесят ярдов дергали…

Делл покачал головой.

— Не годится.

— Это ясно, — согласился Пауэлл. — Тут у нас нет ни сорока, ни пятидесяти ярдов, и к тому же какой нам прок, если эта штуковина рванет…

— Верно. Она нам нужна. Но, ты сказал, есть два способа. Наверное, второй куда лучше.

Ветеран морской пехоты начал расстегивать свой синий китель.

— Это чуточку опаснее. Тут надо иметь железные бицепсы и стальные нервы. А когда есть двое в связке — совсем хорошо. Сила давления на эту штуковину может быть в пределах от пяти до ста пяти фунтов. Так вот, один режет провод кусачками, а другой тянет провод, ухватившись за него в двух дюймах выше от места разреза. Он старается натягивать провод с постоянной силой — ни фунтом больше, ни фунтом меньше, пока его напарник разряжает мину. Идеальная система проверки товарищей по оружию!

Он снял китель и закатал рукава рубашки.

— А ты когда-нибудь проделывал такое, Виллибой? — спросил Делл.

— Неоднократно. Не могу сказать, что это мой любимый вид спорта. Я видел, как других ребят рвало на куски только потому, что напарник не вовремя отпускал провод. Русские пользуются электрическими минами, которые действуют по такому же принципу, кстати, — добавил экс-морской пехотинец.

Лоуренс Делл, поразмыслив, решил, что у Виллибоя Пауэлла не было решительно никаких причин стесняться своего уникального знания и опыта.

— Я ничего не слышал о русских минах, — признался бывший заместитель начальника разведки. И на мгновение — но только на одно мгновение — заколебался.

— Ну, приятель, приступим? — спросил он, раскрывая чемоданчик с инструментами.

В ответ на его приглашение Пауэлл залез в чемоданчик и вытащил кусачки.

Напарники сконцентрировали все свое внимание на мине-ловушке, и через несколько секунд Пауэлл уже осторожно проводил кончиками пальцев по поверхности мины — очень медленно, очень осторожно.

— Я ищу… вернее, пытаюсь нащупать щель, — объяснил он. — Вряд ли эта штуковина представляет собой цельный кусок пластмассы. Там обязательно должен быть крошечный проемчик, что-то вроде щелочки: ведь минеры ставят взрыватель после того, как сажают мину на натянутую проволоку. Проем должен быть либо на задней стенке, либо сбоку — могу поспорить. В легкодоступном, но незаметном месте.

Его пальцы аккуратно поглаживали пластиковый кубик.

— Так… тут ничего… ничего… нет. О’кей! Надо еще разок попробовать, — сказал он спокойно.

Фэлко усмехался, стоя в туннеле. Приятно все же работать с профессионалом, который не трещит как сорока и не паникует по пустякам.

— Наверное, надо еще проверить заднюю стенку, — бормотал Пауэлл.

Он продолжал свой сеанс мануальной терапии еще секунд тридцать пять с непроницаемым лицом. Его взгляд говорил о том, что мысленно чернокожий уже перенесся на десять тысяч миль отсюда.

— Есть! — провозгласил наконец он.