для какой-то девушки с длинным хвостиком ярко-фиолетового цвета. Девушка лупит по лапам от души, аж звон стоит по залу.
- Привет-привет. – киваю я. Дзинта кланяется своему спарринг-партнеру, направляется ко мне, снимая перчатки на ходу.
- А я уже закончил – извещает он меня: - Арчи сегодня меня погонял как следует. У него хук просто бомба.
- И это он еще на тренировке, да вполсилы и вполскорости. Представляешь, такую вот штуку в ухо получить на полном серьезе – киваю я: - Арчи у нас молотобоец.
- Здоров, Кента. – присоединяется к нам Арчи: - сейчас Отоши Цубаки отпустит и тебя слюной с ног до головы забрызгает.
- Чего это? – гляжу в сторону Отоши. Отоши держит лапы, девушка лупит по ним, все как положено, ничего сверхординарного, тренировка как тренировка.
- Чего это? Да он ролик в сети нашел, как ты с Мангустом смахнулся на школьной парковке.
- Это не парковка. Мы за школу зашли – механически поправляю я.
- Да без разницы, где именно ты с ума сошел и решил Наояме навсекать. Ты что, реально себя бессмертным считаешь? – поднимает бровь Арчи: - он же тебя разве что катком не переехал. Ты как руки вообще держишь? Это типа приглашение – «дайте мне по морде, я не могу перчатку поднять»?
- Вот – поворачиваюсь я к Дзинтаро: - за что я ценю этот зал. Никто не скажет: «Кента, ты так крут, вничью сыграл с самом Наоямой!»
- Потому что ты в ящик чуть не сыграл, а не вничью. Просто Наояма решил не убивать школьника на камеру, потому что решил, что это вредно для его имиджа будет. – поясняет Арчи, снимая перчатки и обмениваясь со мной рукопожатием: - но вообще, конечно круто. Предлагаю тебе эту часть рожи не мыть, куда тебе перчатка самого Наоямы прилетела. А… погоди… - он смотрит на меня и делает вид, что задумался, засранец.
- Да, точно – кивает он: - тебе вообще теперь можно рожу не мыть. Тебя же везде по ней Наояма бил. Прямо живого места нет.
- Неправда – отрицаю я: - разве что разок-другой пропустил. Ты бы видел его лицо – прямо синяк на синяке.
- Видел, видел. В хорошем разрешении. – кивает Арчи: - ты вообще попал по нему хоть раз?
- Пфф… вы все тут завистники. Вот встреться ты с Наоямой, что автограф попросишь? Гораздо лучше по морде получить – и память и по-мужски так. Не каждый может похвастать, что ему по роже бывший чемпион сверхлегкого дивизиона съездил. – отвечаю я, присаживаясь на скамейку. Спина напоминает о себе и потому я сижу с неестественно прямым профилем, словно аршин проглотил.
- Кента, слышал ты в Академию перевелся? – присаживается рядом Дзинта, разматывает бинты с кулака, скатывая в рулончик: - а чего нам не сказал? Мы ж беспокоимся.
- Серьезно? И больше всех Хироши-кун?
- Хироши? Не, этот интриган знал о твоем переводе задолго до. У него я и выяснил что ты теперь академик. Как там на новом месте?
- Как… ну как. Да нормально вроде. Туалеты там классные, прямо как в отелях. И лифты в здании школы, прикинь! И зеркала повсюду, у нас бы побили всех в первый же день. – объясняю я политику администрации Академии: - у них везде так. С претензией.
- А… народ там какой? Ты уже подружился с кем-то? Хотя, о чем я, это ж ты… наверняка уже со всеми на короткой ноге. Мне бы так научиться. – вздыхает Дзинта и убирает бинты в сумку: - и как у тебя это получается?
- Со всеми, говоришь… - мне вспоминается совершенно взбешённая мордашка Кэтрин Мендозы, каменные лица представителей Студенческого Совета… ах, да, еще эта странная девушка с именем польской королевы, которая знает всего Шекспира наизусть. Издержки классического образования. Странно, что у них в Академии, в образцовом заведении такой буллинг процветает, когда Марика заставляет народ ей сигареты таскать. С одной стороны – классно, что мой союзник в Академии – сразу же одна из Маток Улья, а с другой стороны – простой люд теперь меня сторонится. Да и паттерн поведения Маток Улья мне не нравится, не по душе мне буллинг, даже в такой легкой форме, потому что ад люди сами себе в голове создают и даже вот такое тыканье и «принеси мне сигарет, очкастая» - может натворить бед в психике – мама не горюй. Интересно, что сама Марика – жертва обстоятельств и постоянная бунтарка, а вот о чувствах других не думает совершенно. Впрочем – у нее несколько старших сестер и братьев и она – младшенькая. Ничего удивительного, в больших и состоятельных