— … Словом, — ликующим голосом оповещал собрание Стефан, — я могу считать себя счастливейшим из смертных, ибо наша очаровательная сеньорита Кордес согласилась стать моей супругой. Мы поженились сегодня утром.
Поначалу Риган не понял смысла этих слов, потом лицо его внезапно вытянулось и приобрело мертвенно-бледный оттенок.
Когда гости столпились вокруг новобрачных, Сирена потеряла из виду голландца, но все равно чувствовала на себе его полный ненависти и презрения взгляд.
День, казалось, будет длиться бесконечно. В конце концов испанка утратила всякое представление о том, что происходит вокруг нее. При любой же возможности она хватала с подноса бокал и жадно пила, пила. Риган старался держаться на расстоянии. Он либо танцевал с Камиллой, либо прибивался к какой-нибудь кучке гостей и вступал в беседу. Стефан проявил себя более чем гостеприимным хозяином. Он постоянно заботился о том, чтобы все бокалы были наполнены до краев и чтобы каждый из приглашенных мог вдоволь наесться.
Позднее, когда Сирене случалось вспоминать об этом кошмарном дне, у нее перед глазами неизменно начинал кружить хоровод полурасплывшихся в каком-то мареве лиц, и на каждом из них играла странная, почти гротескная улыбка. В ее памяти не сохранились ни те слова, с какими к ней обращались гости, ни те, что она произносила сама. Однако ощущение страшного несчастья прочно въелось в душу…
* * *
Это была небольшая, по-девичьи скромная спаленка. Риган посмотрел на кровать и подумал, что для двоих там может не хватить места. Если он вытянется во весь рост, то обязательно упрется в гладко отполированную спинку. Ван дер Рис понял, что допустил серьезную ошибку, не настояв на том, чтобы брачную ночь они провели с Камиллой в его собственном доме на Лайм-стрит, где имелась большая, чуть ли не на шесть персон кровать. Впрочем, Ригану показалось разумным уступить желанию Камиллы. Он подумал, что девушке будет легче взойти на брачное ложе и впервые отдаться мужчине в обстановке, знакомой ей с детства.
Снизу еще доносились звуки музыки и голоса наконец-то собравшихся уходить гостей. Но Ригана больше привлекал шорох сбрасываемого платья и плеск воды, доносившийся из-за ширмы в углу комнаты. Камилла готовила себя к тому, чтобы лечь в постель. «Бедная девочка, — подумал ван дер Рис, — она, наверное, страшно напугана. Нужно быть внимательным и осторожным, посвящая ее в сладкие таинства любви… Вероятно, это окажется нелегко сделать. Камилла, увы, не возбуждает во мне особенного желания».
Наконец девушка вышла из-за ширмы. Распущенные волосы ниспадали почти до самой талии. На ней была надета застегнутая на все пуговицы ночная сорочка — под горло и с длинными рукавами. Господи, еще немного — и Камилла могла бы легко сойти за монашку!
Внезапно Ригану вспомнилась смуглая нагая Сирена, но он тотчас же замотал головой, чтобы избавиться от назойливого видения.
Супруга, застенчиво потупив глазки, подошла к постели. Ван дер Рис, уже занявший свое законное место, обнял девушку и поцеловал ее. Не говоря ни слова, он принялся расстегивать крошечные пуговицы на сорочке. Камилла поняла подсказку и с готовностью помогла мужу в этом деле. Наконец оба прижались друг к другу горячими нагими телам, и Риган почувствовал, как желание охватывает его.
* * *
Стефан набросил на плечи Сирены ее накидку и сказал:
— Ты ни в коем случае не должна схватить простуду. Идем, — добавил он, подталкивая супругу к двери, — слуги здесь обо всем позаботятся. Это был ужасно долгий день, и теперь нам пора возвращаться домой.
Сирена с недоумением посмотрела на Стефана и потом вдруг поняла, что теперь должна делить с ним свое жилище, ведь он ее муж! Вино по-прежнему туманило и опутывало мысли. Вместо того чтобы выйти на улицу, где их уже дожидался экипаж, Сирена двинулась к лестнице и посмотрела наверх. Риган был где-то там с Камиллой! Глаза испанки зловеще вспыхнули, едва она подумала о том, чем сейчас занимаются эти двое.
— Куда ты идешь?! — заорал Стефан, грубо хватая супругу, которая уже стала подниматься по лестнице на второй этаж.
Сирена испуганно посмотрела на Лэнгдома и только сейчас поняла, что собиралась сделать. Да, ей хотелось взбежать наверх, отыскать ту комнату, где Риган занимался любовью с Камиллой, и убить изменника. Вместо этого она бессильно опустилась на пол и разрыдалась. «Нет, — подумала Сирена, — мне лучше убить себя, потому что жить без Ригана я не могу».
— Встань сейчас же! — заворчал Стефан. — Прекрати разыгрывать этот нелепый спектакль на глазах у слуг! — лицо Лэнгдома исказила гримаса отвращения. — Никогда не думал, что ты такая пьяница! — заметил он едко. — Интересно, как тебе удавалось скрывать свое пристрастие к вину?
Сирена гордо вскинула голову, поднялась с колен и прошествовала к экипажу. В течение всей недолгой поездки от Друри-Лейн до Кинг-стрит она не вымолвила ни слова.
По прибытии, пока Лэнгдом хозяйской рукой запирал на ночь дверь, Сирена заторопилась наверх, к себе в комнату. Стефан настиг беглянку и крепко схватил ее за руку.
— Твоя комната следующая, — пробормотала Сирена заплетающимся языком. — Я уверена, что тебе она понравится.
— Хорошо, я скоро вернусь.
— Ну, ты можешь особенно не беспокоиться. У меня страшно болит голова. Я хочу отдохнуть. Увидимся утром.
Сирена понимала, что Лэнгдом не оставит ее в покое, но одна мысль о том, что теперь каждую ночь ей придется делить ложе с этим старикашкой, приводила ее в ужас.
— Нет, милая, — сказал Стефан с усмешкой, — тебе не удастся так легко от меня отделаться. Отныне ты моя супруга, твой дом также принадлежит мне. Я здесь хозяин, и с моими желаниями тебе так или иначе придется считаться.
Лэнгдом грубо втолкнул Сирену в комнату и захлопнул за собой дверь.
Испанка сжалась в комок.
— Только не надо кричать, дорогая, — предупредил Стефан, — и звать на помощь. Повторяю: ты моя жена и никто из слуг не дерзнет нарушить гармонию наших с тобой отношений.
— Твои слуги, может, и не дерзнут, — прошипела Сирена, — но фрау Хольц и Якоб всегда с готовностью встанут на мою защиту!
— И будут уволены немедленно. Ты этого добиваешься, да?.. Короче, моя дорогая, раздевайся и ложись в постель. Я скоро приду.
С этими словами Стефан отправился к себе в комнату.
«Надо что-то делать», — подумала Сирена в панике. Господи, нельзя же в самом деле допустить, чтобы Лэнгдом овладел ею! Однако что она могла предпринять, если в голове шумит, а тело словно налилось свинцом? Взгляд Сирены упал на графинчик с бренди и дна стакана, стоявших на подзеркальном столике. Трясущимися руками она налила себе немного, на два пальца, пахучей янтарной жидкости и села у кровати. Минуту спустя Стефан вошел в комнату и обнаружил, что его супруга спит в кресле со стаканом в руке, а недопитое бренди капает ей на юбку.