Неожиданно чья-то рука легла на плечо Калеба. Он обернулся и увидел перед собой довольно симпатичного молодого человека, чье лицо, однако, было несколько обезображено глупой пьяной ухмылкой.
— Что, — сказал незнакомец, — пришел полюбоваться на этот нелепый фарс?
Калеб догадался, что его собеседник хватил лишнего, и спросил строго:
— Что значит «фарс»? И кто вы такой?
— Ох, прости, старина. Довольно невежливо было с моей стороны не представиться первым. Меня зовут Тайлер Синклер. А ты, как я понимаю, Калеб ван дер Рис? Точная копия отца, честное слово, — неуклюже попытался исправить свой промах Синклер, но без особого успеха.
— Не думаешь ли ты, — продолжал он уже без всяких околичностей, — что голландец женится на Камилле по любви? Ха, конечно, нет! Преследует какие-то личные цели? Да, это куда более вероятно… Знаешь, я, вообще-то, намеревался провести сегодняшний день где-нибудь в другом месте, но, право же, не смог удержаться. Уж очень хочется посмотреть на торжество Лэнгдомов. Невзирая на все трудности, они-таки своего добились!
— Сэр, — сурово проговорил Калеб, решив отстоять честь Камиллы, — вы, кажется, забыли, что говорите о невесте моего отца!
— Было бы недурно, парень, чтобы ты сам себе об этом почаще напоминал. Увы, Камилла — невеста именно Ригана, а не твоя.
Калеб побледнел. Господи, да сколько же людей подозревают его в связи с этой девушкой?!
— Ой, не делай такой тревожной физиономии! — с притворным испугом сказал Тайлер, раскачиваясь на каблуках. — Я знаю нашу белокурую голубку слишком давно и уже успел изучить ее вкусы, — тут он сделал паузу, поскольку внезапно грянула музыка, а потом, взяв тоном выше, продолжал: — Если я не ошибаюсь, вот идут рука об руку наша маленькая птичка и самый бравый лондонский петушок!
Калеб посмотрел в ту сторону, куда был направлен взгляд Тайлера. Камилла торжественно сходила по лестнице в сопровождении сэра Лэнгдома и поистине являла собой образ небесной чистоты. На мгновение юноше показалось, что в комнате нет больше никого и что девушка идет прямо к нему…
Взгляд Камиллы упал на Калеба с Синклером, и она испугалась. Девушка пристально всматривалась в лицо Тайлера, стараясь догадаться о том, каковы его намерения. Наконец их глаза встретились, и Камилла вздохнула с облегчением. Вместо сурового приговора на лице Синклера читалось его обычное, насмешливое и снисходительно отношение к женской природе. Итак, уверила себя Камилла, Тайлер будет хранить секрет столько, сколько ей понадобится. И голландец никуда не денется. И его деньги тоже.
Наконец появился и сам Риган. Сирена видела, как он занял свое место у двери в сад. Жених выглядел потрясающе в голубом костюме с серебряной искрой, облегающих бриджах и ботинках из мягкой свиной кожи. Итак, он венчается с Камиллой. Сирена поняла, что теперь Риган потерян для нее навсегда.
Но где тот восторг, который, как Сирена надеялась, она вкусит, поведав голландцу о своем браке со Стефаном? Где ощущение победы? Подавленная, беспомощная, леди Лэнгдом откинулась на спинку стула. Когда Риган стал в дверях, что вели в сад, ей показалось, что это она сама вдруг оказалась невестой ван дер Риса, будто это она сама одета в белое подвенечное платье, а вовсе не Камилла…
Женщина, сидевшая подле Сирены, легонько похлопала ее по руке и любезно предложила свой носовой платок.
— Я тоже, моя дорогая, всегда плачу на свадьбах, — призналась незнакомка, — вот и ношу с собой несколько платочков…
До этой минуты Сирена не догадывалась, что у нее по щекам текут обильные слезы…
Тайлер и Калеб стояли друг возле друга, каждый погрузился в свои собственные мысли. Потом, когда дело уже стало подходить к клятвам верности между брачующимися, Синклер слегка толкнул соседа в бок и прошептал:
— Что ты скажешь, если мы сейчас же отправимся в ближайшую таверну и как следует выпьем за эту счастливую пару, а? Я приглашаю, давай!
Калеб посмотрел на Тайлера и увидел у него в глазах ту же печаль, которая недавно свила себе гнездо в его собственном сердце.
— Что ж, идем, — слабо улыбнулся юноша, — но только первые две кружки — за мой счет.
Калеб и Тайлер обняли друг друга и, к изумлению слуг, вышли.
В честь только что повенчанной пары раздались громогласные тосты и дружно зазвенели бокалы. Кто-то сунул в руку Сирены хрустальный кубок с вином, и, прежде чем зоркий Стефан успел кинуться наперехват, испанка выпила вино залпом.
— Дорогая, — строго предупредил сэр Лэнгдом, — тебе станет плохо, если ты будешь столько пить!
Вместо ответа Сирена взяла еще один бокал с подноса шедшего мимо слуги.
— Послушай, милая, — сказал Стефан сурово, — день обещает быть очень долгим. В качестве отца невесты я обязан бодрствовать до тех пор, пока не уедет последний гость, поэтому пройдет немало времени, прежде чем мы сможем уединиться в супружеской спальне.
Даже пока он говорил, Сирена не переставала потягивать вино и с нескрываемой злобой смотрела на своего мужа.
— Так, — протянул сэр Лэнгдом, — похоже, мне следует объявить о нашей женитьбе немедленно, пока ты еще стоишь на ногах и можешь отвечать на поздравления более-менее достойно.
— Да, Стефан, объяви. Интересно посмотреть, как публика примет эту новость.
Сирена уже с трудом ворочала языком, и даже для нее самой был не вполне ясен смысл этих сказанных почти невнятно слов.
Риган посмотрел на испанку и почувствовал нечто вроде раскаяния. Он никогда прежде не видел Сирену такой пьяной! И очевидно, что именно его женитьба побудила несчастную влить в себя такое количество спиртного. Камилла вскинула глаза на нового супруга и, проследив его напряженный взгляд, заметила, что на другом конце Стефан, вооружаясь ложечкой, уже собирается легонько постучать о хрустальный бокал.
— Идем со мной, Риган. Отец, похоже, собирается сделать небольшое объявление. Я чуть не рассказала тебе обо всем еще вчера вечером, но Стефан заклинал меня хранить все в строжайшем секрете!
Наконец сэр Лэнгдом привлек внимание гостей, и Сирена увидела идущих к ним навстречу Камиллу и ван дер Риса.
— … Словом, — ликующим голосом оповещал собрание Стефан, — я могу считать себя счастливейшим из смертных, ибо наша очаровательная сеньорита Кордес согласилась стать моей супругой. Мы поженились сегодня утром.
Поначалу Риган не понял смысла этих слов, потом лицо его внезапно вытянулось и приобрело мертвенно-бледный оттенок.
Когда гости столпились вокруг новобрачных, Сирена потеряла из виду голландца, но все равно чувствовала на себе его полный ненависти и презрения взгляд.