удар по последней твердыне вигов – самоуправляющимся городам. Хартию лондонского Сити объявили нарушенной и недействительной, после чего она была восстановлена лишь на определенных условиях, предоставляющих короне контроль над муниципальным советом. Многие провинциальные города поспешили отказаться от своих хартий во избежание худшего; в других случаях хартии были просто аннулированы под самыми разными предлогами. Так, например, в Йорке поводом послужило то обстоятельство, что «лорд-мэр отказал бродячему театру выступать в городе, несмотря на имеющиеся у него разрешения от самого короля», что можно считать не самым нелепым предлогом. Так как члены парламента в большинстве случаев избирались городскими корпорациями, Карл теперь был обеспечен состоящей из тори палатой общин, на тот случай, если бы у него возникла необходимость созвать парламент. Партия вигов была рассеяна и казалась исчезнувшей навсегда.
Однако торжество контрреволюции не было таким уж прочным и завершенным, как это казалось. Социальная поддержка вигов со стороны класса процветавших торговцев фактически стала теперь крепче, чем когда-либо. Период с 1660 по 1688 г. характеризовался быстрым развитием торговли. Союз с Португалией и установление более тесных торговых связей с Испанией и ее колониями открыли для английских товаров новые рынки. Плантации в американских колониях и на Вест-Индских островах неуклонно расширялись и обеспечивали Англию как сырьем, так и рынками сбыта, а Ост-Индская компания стала не только крупнейшим торговым концерном, но и влиятельной силой во внутренней политике Англии. Эксплуатация колоний уже приносила большие капиталы в руки купцов-вигов.
Несмотря на то что в своем стремлении к абсолютизму Карлу удалось сплотить вокруг себя значительные социальные силы, эти силы не владели основной массой капитала. Временно и по чисто случайным обстоятельствам корона оказалась независимой благодаря тем субсидиям, которые Людовик готов был ей предоставить исходя из своих политических целей. Но на эти субсидии нельзя было рассчитывать до бесконечности, а большая часть парламентских тори не желала давать короне адекватный доход, который требовался для содержания большой постоянной армии, необходимой для поддержания деспотического режима. Провинциальные джентри на деле почти всегда проявляли невероятную скаредность, ибо в силу своего консерватизма и узости кругозора не могли оценить растущих потребностей сложной государственной организации, которая складывалась в эту эпоху. Рано или поздно правительству пришлось бы идти на поклон к финансистам Сити и просить у них помощи, которая, разумеется, была бы оказана лишь на определенных условиях.
На самом деле этого не произошло, потому что Яков сыграл на руку вигам, пытаясь подтолкнуть контрреволюцию дальше и заставить ее двигаться быстрее, чем его сторонники тори. В своем стремлении восстановить в Англии католичество он мог полагаться лишь на самые реакционные элементы в стране – иезуитов и наиболее безрассудных и близоруких представителей католических джентри. Эти попытки не встречали одобрения даже у значительной массы самих католиков, которые предвидели неудачу, что привело бы только к ухудшению их положения.
Шансов на успех оставалось еще меньше, потому что это совпало с отменой в 1685 г. Нантского эдикта, предоставлявшего для французских гугенотов ограниченную веротерпимость. Вслед за отменой эдикта начались преследования и паническое бегство сотен тысяч гугенотов из Франции в разные страны Западной Европы. Тысяч пятьдесят – шестьдесят из них, в большинстве своем искусные ремесленники, поселились в Англии. Ткачи по шелку и шляпники, бумажники и стеклодувы – они принесли с собой не только свои промышленные навыки, но и подробнейшие рассказы о зверствах католиков. Вскоре широко распространились слухи, что идет подготовка заговора, направленного на искоренение протестантизма по всей Европе. Таким образом, размах и сила оппозиционного движения против Якова в значительной степени явились результатом одновременно происходящих событий во Франции.
И все же правление началось для Якова вполне благоприятно, поскольку парламент, в котором в результате предварительной подтасовки голосов муниципальными советами сидели теперь только тори, безотказно утверждал все необходимые ему ассигнования. Первый удар был нанесен слева. Как в самой Англии, так и в Голландии строились планы восстания под руководством герцога Монмута и одновременной высадки в Шотландии. На успех этого восстания возлагали большие надежды и те классы, которые поддерживали левеллеров, и те, кто за последнее поколение научились воспринимать корону как орудие папизма и социальной реакции.
Когда в июле Монмут высадился у Лайм-Риджис, он был встречен батраками, мелкими землевладельцами и особенно ткачами Запада с таким энтузиазмом, которого население Англии не проявляло со времени восстания Кетта. Вполне возможно, что стихийность этой поддержки была связана с тем фактом, что суконная промышленность Запада находилась в тот момент в состоянии депрессии, вызванной конкуренцией с Ирландией, где была дешевая шерсть и дешевая рабочая сила. Однако не вызывает сомнения и то, что здесь присутствовало также и массовое политическое движение нового типа. Под старым зеленым знаменем левеллеров Монмут двинулся вглубь страны, собирая по пути своих сторонников.
Вскоре стало ясно, что сторонники все эти одного поля ягоды. Ни один из крупных лордов-вигов не примкнул к движению, слишком мало было и представителей джентри, и такое отсутствие энтузиазма с их стороны служило прямым результатом народного характера восстания. Последним актом предательства вигов стала отправка в Англию Вильгельма Оранского, которому надлежало подавить восстание английских войск, размещавшихся на территории Голландии. Перед лицом этой диверсии восстание Монмута было обречено на провал. Центр мощной потенциальной поддержки находился в полукольце, примыкавшем к Лондону; и по сравнению с ним район Тонтона был лишь удаленным островком, окруженным территорией с враждебно или безразлично настроенным населением. Тот факт, что виги не смогли оказать восставшим поддержку, позволил правительству взять под жесткий контроль Лондон и прилегавшие к нему графства.
Повстанцы двинулись на Бристоль, где путь им преградила большая правительственная армия, и им пришлось отступить к Бриджуотеру. Здесь они попытались внезапно напасть ночью на лагерь противника, расположившегося в Седжмуре. Но им это не удалось, а поскольку момент неожиданности был потерян, плохо вооруженные и необученные крестьяне и ткачи, естественно, не имели реальных шансов на успех в сражении против армии, руководимой такими выдающимися военачальниками, как Джон Черчилль и Патрик Сарсфилд. Восставшие отважно сражались, но в конце концов не выдержали и были смяты и перебиты королевской конницей. В ходе последовавшей затем охоты на участников восстания сотни человек были казнены, а еще больше сослано на Вест-Индские плантации. Сам Монмут был захвачен в плен и обезглавлен.
Однако правительство сумело извлечь некоторую выгоду из восстания, используя его теперь в качестве оправдания для увеличения численности регулярной армии. Армия Кромвеля после Реставрации была быстро распущена, за исключением нескольких полков охраны. Впоследствии было сформировано несколько полков для несения гарнизонной службы в Танжере, к тому же в Шотландии постоянно содержалась двадцатитысячная