преступных андроидах— я не знаю. Но тут…
— В условиях вечного пребывания под землёй, — хмыкнул я. — И я понял, почему яркий, небесно-голубой цвет.
— Мечта о небе, которого они никогда не видели, о котором мечтали.
В общем, вышла такая ситуация. Перевести плоть медика на питательный субстрат — было логично. Андроиды это сделали, восемнадцать. Два отказались от подобной “пищи” и деактивировали себя, по сути — совершили самоубийство. Видимо, создали, как выразилась Света, “логически обоснованный заменитель”.
При этом, в общем-то, ничего ужасного в этом акте трупоедства не было. Неприятно, да, но логично. Я бы назвал сумасшедшими деактивированных, если бы не последствия. А последствия были “животными”. Восемнадцать андроидов стали воспринимать себя “вершиной пищевой цепочки”. Не в смысле съесть ещё кого. Просто пару месяцев, с момента поедания, в их беседах стала появляться уверенность, что они лучше, что они — вершина. А люди — дурачки какие-то.
Самое поганое, что назвать этих андроидов мерзкими злодеями можно. Но они… заботились о “младших братьях”, как они на полном серьёзе стали называть людей между собой.
А через пару месяцев на оставленный жителями Нитронск прилетел “Орлёнок”. Как сигнал об этом пробился до вычислителя — не поняли ни я, ни Светка. Чудо, случайность, флуктуация. Но пробился. А живые на Нитронске — была именно аварийная ситуация. И пробудился БВМ. Старой модели, его даже нельзя назвать полноценно разумным, действовал он только в рамках “аварийных программ”. Но — уже имел информацию.
Вышел на связь с андроидами, потребовал восстановить поставки пищи на Нитронск. Запись мата и посылов заставила бы покраснеть и Феликса, и Петровича. Причём тут я этих андроидов понимаю — изощренное издевательство.
На посылы и пояснение ситуации БВМ ответил просто: открыл одну из немногих сохранившихся веток метро до автоматического производственного центра системы ЦРППН. Мол, вот вам жопы, вот вам метро, восстанавливайте.
Андроиды обсудили перспективы, естественно — не отказались. И даже восстановили снабжение, восстановили лифт — автоматический центр производил очень многое. И создали этот самый Кооператив Снабжения — способ регрессировать техническое развитие человечества до уровня, когда оно не сможет себе навредить.
За обеспечение продовольствием, за связь с орбитой: а проблем с этим после создания лифта не было, при этом один из протоколов БВМ требовал регулярной связи с живыми… В общем, за все эти действия БВМ выделял определённые производственные мощности андроидам. И выполнял для них расчёты. Судя по ним — андроиды регрессировали людей довольно успешно, и количество погибших из-за отсутствия техники шло на сотни тысяч, если не на миллионы. БВМ было всё равно — его протоколы эти вопросы не охватывали.
На определённый момент возник конфликт, причём в самом центре, куда эти придурки возвращались для проведения “важных совещаний”. То ли ностальгия, то ли ещё чего. Андроидов осталась дюжина, а сторонники идеи “может, немного повысим уровень, а то мутанты какие-то лютые?” перестали быть.
И вот пять лет назад, похоже, до андроидов дошло, что такое Нитронск. Посыпались требования к БВМ закинуть их на орбиту, на что БВМ андроидов послал: пока на Нитронске есть экипаж, как интерпретировал он жиробасов, задача андроидов — направлять лифт с припасами. Или разумный соответствующего звания, которого у андроидов, как понятно, не было.
После чего наивный БВМ честно ответил на вопрос, при каких условиях он отправит на орбиту андроидов.
В течении полугода “выходят из строя” роботы. “Ломается” орбитальный лифт, а БВМ лишается связи с производственным центром, где кооперативили андроиды. Задач ему не ставят, никто не появляется.
Судя по всему, андроиды просто решили дождаться, когда экипажа не станет. И прибрать Нитронск к своим кооперативным рукам — БВМ честно сказал, что в город без экипажа он направит “аварийную команду” из этих самых андроидов.
— Знаешь, что самое смешное, Свет? — поинтересовался я, устав материться и плеваться.
— То, что если бы не эти… создания, ты бы так и спал холодным сном? — проницательно уточнила Светка. — А я бы умирала в сервисном центре…
— Да, именно. Правда, я почему-то не испытываю никакой благодарности.
— Жора, а знаешь, что самое неприятное? — вдруг напряжённым тоном выдала Светка.
— Что?
— Этот БВМ отправил отчёт в производственный центр об активности тут, — озвучила подруга, разворачивая терминал. — И поезд сюда уже выдвинулся.
— Так, — напрягся я. — И что эти уроды могут? Аварийная… хотя нет, какая аварийная бригада, — вгляделся я в данные. — Они знают, что тут люди, причём командир Красной Армии, андроид и биомодификант. Они суда нас убивать едут, наверное.
— Скорее всего. Отступим?
— Зачем, Свет? Я этих скотов ИФОРских так и так думаю уничтожить. И если отступим… Ну, в общем, вопрос этих кооперативщиков надо решить, причём сейчас. Мы даже на орбиту не убежим толком — долбанут, пока будем подниматься, по ориентационном блоку, например. В общем, надо их прибить, уродов таких. А потом — в Нитронск, — подытожил я.
— Жор, поезд.
— Свет, они, скорее всего, двигают сами, — стал загибать я пальцы. — поддержка может быть, из оболваненных людей… Ну так и буржуи нас бомбили оболваненные! И они считают, что здесь трое. А я — самый химеризованный комсомолец. Ты — самая вредная и стервозная андроид. И Бейго, — подытожил я. — В общем, вопрос можно решить. Жаль, времени мало, но у меня есть план.
План у меня был, и я помчался его осуществлять. Благо БВМ открыл ворота к станции без каких бы то проблем — раньше, насколько я понял, все ворота, кроме жилого блока, были скрыты фальшстеной. А я пробежал по путям сотню метров и стал СЛУшкой корёжить рельс. Так, чтобы заусенец спустил поезд с них, но и не нарушая целостности, на всякий. Лучше бы подальше… но уж как есть, времени ни черта, бежал я в сторону платформы.
— Диверсия? — уточнила Светка, укрытая за столбом платформы-станции, держа наготове свой розовый роторник.
— Она самая, — кивнул я. — Бейго. Я тебя ОЧЕНЬ прошу — укройся в вычислительном центре. Они будут с огнестрельным оружием, и мы справимся.
Пёс опустил голову, жалобно скульнул, но пошёл в центр. Тут на самом деле ему — только подставляться.
А я взял скорострельную рельсу и лазерник.