Читать интересную книгу Украденный трон - Дэвид Гейдер

Мэрик холодно улыбнулся:

— Они подумают, что правосудие свершилось.

С этими словами он, не сходя с места, круто развернулся и одним взмахом меча из драконьей кости начисто снес банну Кейру голову.

Прочие банны даже не сразу осознали в полной мере, что произошло.

Мэрик хладнокровно повернулся к ним, онемевшим от потрясения. Со светящегося клинка из драконьей кости капала ярко-алая кровь, и глаза принца тоже светились — собственным, неистовым светом. Логэйн неспешно обошел баннов и остановился, отрезая им путь к выходу.

— Ты спятил! — выкрикнул банн Сеорлик. — Что ты творишь?

Мэрик не сводил с него глаз:

— Разве не понятно?

— Это… это же убийство! В храме Создателя! — крикнул другой банн.

— А вы ждете, что Создатель сойдет с небес и защитит вас? — прорычал Логэйн. — Тогда поскорей начинайте молиться!

Банн Сеорлик медленно поднял руку. По лицу его градом катился пот.

— Ты нуждаешься в наших людях, — проговорил он размеренно, хотя Мэрик слышал, как голос его чуть заметно подрагивает. — Кейр верно говорил, убей нас — и наши дети будут сражаться с тобой до последнего вздоха! Они всем расскажут об этом подлом и бесчестном деле!

Мэрик шагнул к баннам — и все четверо в испуге отпрянули. Тогда он снова холодно улыбнулся:

— Вашим детям будет один день на то, чтобы отречься от деяний, которыми вы заслужили свою смерть. Если они согласятся это сделать и без всяких оговорок присоединятся к моей армии, я буду помнить, что ваши опрометчивые поступки были совершены ради их блага. — Он поднял меч, направив острие клинка на банна Сеорлика. — А если откажутся, я позабочусь о том, чтобы ваши семьи были убиты, а земли отданы людям, которым известно подлинное значение слов «подлый» и «бесчестный».

В церкви воцарилась тишина, которую нарушало только потрескивание огня в священной жаровне. Напряжение сгущалось, и пожилые банны переглядывались, выставив перед собой мечи. Мэрик знал, о чем они сейчас думают. Их четверо против двоих, и, хотя они не так молоды, как их противники, зато достаточно искушены в бою на мечах.

«Что ж, пусть только сунутся».

Один из баннов, закричав от страха, метнулся к дверям церкви. Логэйн, пригнувшись, отточенным движением скользнул к нему и сбил с ног. Тот со всего размаху грянулся о каменный пол и вскрикнул, с ужасом глядя, как Логэйн, поднявшись, заносит над ним меч, нацеленный в самое сердце.

Не изменившись в лице, Логэйн одним сильным ударом вогнал клинок в распластавшегося на полу банна. С чавкающим хрустом меч вошел в живую плоть, и с губ умирающего сорвался сдавленный стон.

Сеорлик с воинственным криком бросился к Мэрику, занеся над головой меч, но Мэрик ударил его ногой в грудь, и тот, отлетев, ударился о стену. Другой банн напал на принца сбоку, пытаясь достать его низким выпадом.

Отразив и эту атаку, Мэрик развернулся, и меч его очертил в воздухе широкую дугу. Противник попытался было отразить удар, но волшебный клинок из драконьей кости без малейшего труда рассек чужое лезвие. Брызнули искры, и страшно закричал банн, когда меч Мэрика наискось разрубил его грудь. Из раны хлынула кровь, а Мэрик, снова крутнувшись, вторым ударом вспорол противнику живот. Банн грузно рухнул наземь, обеими руками судорожно зажимая рану, и испустил дух.

Третий банн со всех ног ринулся на Логэйна, истошно вопя от ярости и страха. Юноша раздраженно глянул на этого противника, стремительно выдернул меч из тела убитого и резким движением выставил его перед собой, точно копье. Бегущий с разгону напоролся на клинок, соскользнул под собственной тяжестью почти до середины меча и лишь тогда остановился. По телу его пробежала крупная дрожь, и изо рта хлынул поток алой крови.

Сеорлик, привалившись к стене, смотрел на все это, и лицо его исказила уродливая гримаса безмерного ужаса. Взгляд его метнулся от Логэйна к Мэрику, затем опять на Логэйна — и банн швырнул свой меч на пол. Стальной клинок с лязгом ударился о камень, а Сеорлик, трясясь в раболепном страхе, рухнул на колени.

— Я сдаюсь! — закричал он. — Пощади! Я сделаю все, что ты захочешь!

Мэрик медленно двинулся к нему. Сеорлик в ужасе шарахнулся, а затем, отбросив остатки собственного достоинства, уткнулся лбом в пол и так пополз к ногам Мэрика.

— Пощади! Я… я отдам тебе всех моих солдат! Соберу вдвое больше! Я… я скажу всем, что эти болваны первыми напали на тебя!

— Подними меч, — сказал Мэрик и искоса глянул на Логэйна, который лишь хладнокровно кивнул, сталкивая со своего клинка мертвого банна.

Сеорлик, не сводя глаз с Мэрика, поднялся на колени и умоляюще сложил перед собой руки.

— Ради любви Создателя! — воскликнул он, заливаясь слезами. — Не убивай меня! Я дам тебе все, что ты пожелаешь!

Мэрик наклонился и ухватил его за ухо. Ярость закипела в нем с новой силой, когда он вспомнил, как этот человек пронзил мечом его мать, как сам он бежал по ночному лесу, спасаясь от гнавшихся за ним людей Сеорлика. Всему этому положило начало предательство этого человека, а теперь Мэрик был намерен положить этому конец.

— Того, что я хочу, ты мне не можешь дать, — проговорил он, дрожа от ярости, и одним ударом вогнал меч в сердце Сеорлика.

Глаза банна округлились от потрясения. Струйка крови брызнула из его рта, и он, судорожно всхлипывая, недоуменно уставился на Мэрика. Всхлипывания становились все слабее, и Мэрик медленно опустил банна на пол. Когда тот наконец затих, Мэрик стиснул зубы и с хрустом выдернул из его груди меч.

Он сидел на корточках возле мертвого Сеорлика, а между тем в церкви становилось темнее. Пятеро убитых распростерлись на каменном полу, и кровь их, расползаясь по плитам, остывала у подножия мраморной Андрасте, которая со своего постамента взирала на эту картину. Всего лишь в нескольких шагах стоял Логэйн.

— Дело сделано, — бесстрастно проговорил Логэйн. В голосе его промелькнула одобрительная нотка.

— Да. Сделано.

— Поднимется шум. На сей счет они были правы.

— Возможно. — Мэрик медленно встал. Лицо его было мрачно, и странная тяжесть каменела в груди, как будто сердце вдруг стало биться реже. Странное это было ощущение, умиротворяющее и в то же время тревожное. Он отомстил за смерть матери, но не чувствовал ничего — только холод. — Зато теперь никто не сможет прятаться за отговорки. Всем придется принять чью-то сторону и платить за выбор, а еще им придется понять, что я никого не стану прощать. Отныне — никого.

Логэйн смотрел на Мэрика, и тот не мог отделаться от неприятного ощущения, что взгляд этих льдисто-голубых глаз пронзает его насквозь. Принц старался не замечать этого. Он больше не мог понять, о чем думает Логэйн. Доволен ли? Он ведь именно этого и добивался — Мэрика, который делает то, что нужно делать.

Логэйн развернулся и направился к выходу, но у порога остановился:

— Перед тем как мы пришли сюда, я получил сообщение. Два легиона, присланные из Орлея, будут через два дня переправляться через реку Дейн. Там мы и должны будем дать им бой.

Мэрик не удостоил его взглядом:

— Армию поведете ты и Роуэн.

— Ты не передумаешь?

— Нет.

— Мэрик, я не считаю, что…

— Я сказал — нет, — отрезал Мэрик. — И ты знаешь почему.

Мгновение Логэйн колебался, затем кивнул и вышел. Порыв ветра, ворвавшийся в церковь, когда дверь распахнулась, был пронизывающе стылым и недвусмысленно намекал на близость зимы. Пламя в жаровне лихорадочно заметалось и погасло.

«Жребий брошен», — подумал Мэрик. Тревога в его груди наконец унялась, уступив место ледяному безмолвию. Пути назад больше нет.

Глава 19

Драконица вылетела из логова.

Логэйн увидел ее ранним утром. Сон его потревожили странные, доносившиеся издалека звуки, и он выбрался из палатки, когда из-за западных гор робко выглядывал лишь золотисто-розовый краешек солнца. Стоя в скудном утреннем свете у обросшей инеем палатки, он прислушивался, не повторится ли снова странный звук, и дыхание срывалось с губ облачками белого морозного пара.

На мгновение ему пришло в голову, что разведчики ошиблись и что шевалье, возможно, прибыли к переправе раньше, чем ожидалось. Однако же, когда звук в конце концов повторился, Логэйн сразу понял, что он не имеет никакого отношения к людям. Определить, что это за звук, ему удалось, только когда он отошел подальше от палаток и солдат, которые спали, закутавшись в покрытые изморозью одеяла, и выбрался на самый край долины. Прыгая с камня на камень, Логэйн поднялся повыше и оттуда окинул взглядом раскинувшийся внизу пейзаж — широкую ленту реки Дейн, которая, извиваясь, проложила себе путь среди скал, и пелену предрассветного тумана, который все так же льнул к земле, словно медлил подниматься в стылый воздух.

То была впечатляющая картина, и еще больше впечатляла кружившая над ней драконица. Издалека она казалась почти крохотной — смутная фигура, медленно скользившая в пустоте, на фоне заснеженного горного кряжа. Будь она поближе, видно было бы, что эта исполинская тварь вполне способна заглотить человека целиком, не поперхнувшись. Однако и без того, когда драконица испустила рев, Логэйн даже на таком расстоянии почувствовал, как задрожала земля под ногами.