глаза.
— Я люблю Орголиуса. Именно той любовью, которая не нуждается в доказательствах.
— А Октябрь? Что ты чувствуешь к нему? — подставив лапы под морду, Кот навострил уши.
— Он родной, и его тоже люблю. Но, это что-то другое. Мы с ним с самого начала и я… это что-то вроде как любить брата, но тоже не то. Мне больно думать о том, что он чувствует, потому что я люблю его по-другому. Мне стыдно и страшно взглянуть ему в глаза. Я не знаю, это ужасно на самом деле, — вздохнула я.
— Вот видишь, как случается в жизни, — кот выпустил когти и начал рисовать узоры на земле, приговаривая при этом, — ты требовала от него этой любви. И он дал тебе её столько, сколько тебе не вынести теперь.
— Я требовала? — едва не задохнулась от такой предъявы.
— Ну а кто же ещё? — изумился Кот. — Вспомни, как долго он запрещал себе любить. Он пытался не выбиваться из братства. Но ты, поманила его, заставила поверить. А теперь ты любишь другого, и не готова к встрече с первым. Ты не в силах объяснить свои поступки, но хочешь спасти мир, м-м-м. Женщины, такие коварные и одновременно наивные, играете с мужскими душами, жонглируете сердцами, выбирая лучшее, словно самый близкий к телу наряд. Тот, что не колется, подчеркивает всё достоинства и дарит уверенность.
— Знаешь что! — вскочила я на ноги в ярости.
— Что? — лукаво спросил Кот, сев прямо.
— Зря меня к тебе отправили. Прав был Гелиодор, что ты самое заносчивое существо во вселенной. Сам-то за что наказан, не хочешь рассказать? А? Любишь влезать ко всем в головы, вытаскивать секреты на поверхность, а в свою душу ты давно заглядывал?
Глаза Кота грозно сверкнули, и шерсть на холке стала дыбом. Ему явно не понравилось то, что я сказала. Но мне всё равно. Я махнула на него рукой и, развернувшись, пошла куда глаза глядят. Тоже мне, помощник всезнающий. А у самой на душе так кошки скребут, что хочется упасть в эту высокую траву и чтоб никто меня больше не искал. И в тоже время сердце сигналит, что там, где-то, сейчас вершится судьба Орголиуса и всех дорогих сердцу друзей и любимых. Они в опасности, а этот противный Кот, хочет от меня непонятно чего.
— Отсюда нет выхода, милая, — фыркнул Кот мне в спину.
— Выход есть всегда! — бросила ему в ответ я.
— Так что же, считаешь, что ты права? Ведь пока ты развлекалась в Пекельном царстве, кое-что пропустила, — зеленея, сказал кот, оказавшись передо мной.
— Что? — сложив руки на груди, спросила я.
— Твои парни устроили бой, едва не поубивав друг друга. Никогда не думал, что Октябрь может быть таким яростным. Он мог убить Орголиуса, но ему помешала новость о твоих приключениях с Нияном. Бедные, как они извелись от мысли, что самый похотливый житель измерения завладел тобой, — подмигнул Кот.
— Они что? Ты не лжёшь?
— А ты не знала? Ах, бедняжка, — сложив лапы вместе, Кот принял ангельский вид.
— Ничего я не развлекалась. Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить, — рявкнула я, заметив насмешливый взгляд Кота и пошла дальше ища глазами какие-нибудь ключи, подсказки, как мне выбраться отсюда.
— А зачем тогда дала согласие Нияну? Он слишком очарователен, не правда ли? Никто не может устоять перед ним, — не отставал Кот.
— Сгинь, — махнула я рукой, не желая слушать этот бред.
— Обиделась? На правду не обижаются, светоч, — преследовал меня Кот.
— Ты будешь котом ещё сто тысяч лет, если не миллион, — сказала я.
— Это почему же? — принимая золотисто-рыжий оттенок, спросил он.
— Потому что ты не исправим. Быть тебе котом всегда. Вот так, — топнула я ногой.
— Много ли ты понимаешь, — фыркнул он.
— А ты? Способность читать мысли не означает мудрость или какое-то особое понимание вещей, — остановилась я, глядя ему в глаза.
— Я задам тебе один вопрос, и ты должна ответить на него честно. Если скажешь правду, то я тебе помогу, — сверкнул глазами Кот.
— Хорошо. Спрашивай, — приготовилась я.
— Ты должна выбрать, кто погибнет в этой схватке. Октябрь или Орголиус?
— Что значит выбрать? Не хочу я выбирать. Никто не погибнет.
— Не-е-е-т, ты не поняла. Кто-то из них погибнет, и всё зависит от твоего выбора. Это не шутка, светоч. Выбирай, — настаивал Кот.
— Если кто и погибнет, так это буду я! Если эта жертва устроит тебя, то я выбираю себя, а не их, слышишь? — в сердцах выпалила я. Никогда я не смогу выбрать. Что это за выбор такой?!
Кот молчал, изучающе глядя на меня. А я уже плевать на всё хотела. Слёзы потекли, нос опух.
— Выбор всё же придётся сделать, — настаивал Кот.
— Выбирать я должна, видите ли! Ни за что!
— Но, разве это не очевидно, что нужно выбрать Октября, судя из твоих слов? — продолжал издеваться Кот.
— Это ещё почему?!
— Во-первых, он тебе не так дорог, как Орголиус. А во-вторых, ты его избавишь от страданий. Подумай, как это больно, узнать, что твоя возлюбленная выбрала не тебя. Он считай уже живой мертвец, — парировал Кот.
— Ты не кот, а змея какая-то! Хотя нет, даже змеи, и те лучше тебя! Что ты за тварь такая? Любишь решать за других, да? Так вот, что я тебе скажу, никого я выбирать не буду. Все будут жить. И найдут своё счастье. И всё будет хорошо. Точка! А теперь проваливай с моего пути!
— Вообще-то, это ты завалилась в мои владения, сама и проваливай, — фыркнул Кот, вальяжно обходя меня, махнув хвостом возле моего лица.
— Ух, не зря тебя сослали на этот клочок земли. Ты где-то там всех видимо порядком задолбал. Неисправимый, так ещё и с каким-то больным взглядом на чужую любовь и женщин. Тебя выбрали или наоборот, не выбрали?
— Ты ещё здесь? — зевнул Кот, но интерес в глазах был горящий. В нём сидело то, что готово было выпрыгнуть наружу, только нужно лучше зацепить.
— Ты сам сказал, что отсюда нет выхода. Куда же мне деваться? Мир спасать я не могу, по твоей прихоти, — я развела руками в стороны, глядя на него с вызовом.
Кот молчал, усы его дергались, пушистые губы то и дело оголяли один клык. Будто нервное что-то, словно вырывался ответ, но он его тормозил. Наконец-то он взглянул на меня максимально медовым взглядом, но в глубине его глаз я видела другое. Это было похоже на боль, которую он тщательно глушил своим вредным характером.
— Ты выбрала себя. Почему? — спросил он.
— Потому что не