— Если хочешь, возьми мою куртку, — предложила Хелен.
— Не надо, у меня старая одежда с собой.
— Ага. Поняла. Ты чувств не лишишься, снова в Холод лезть?
Маркус на миг задумался, будто вслушиваясь в ощущения своего организма.
— Нет, вроде ничего. После этой стены, как на гору поднялся, теперь легче.
Он лишь вздрогнул, когда по кабине пронесся ледяной ветерок.
— Осторожнее, дубина! — ругнулась Хелен. — Простите, принц…
Планёр поплясал немного в воздухе и успокоился.
Марк оперся о мое плечо, принялся натягивать штаны. Я помог, в крошечном пространстве кабины любое действие превращалось в акробатический этюд.
— Маркус, — спросила Хелен, — ты овладевал Словом сам?
— Да.
По Книге?
— Угу, — плюхнувшись мне на колени, мальчишка взялся за рубашку. Одежда была чистой и заштопанной, наверное, Луиза постаралась.
__ Первый раз было трудно?
— Очень.
— Что ты смог в первый раз взять на Слово?
— Перстень. Это подарок Владетеля.
Интересно живут в Доме, если он родного отца зовет Владетелем.
— Потом тебе стало легче это делать?
— Ну да, я смог саму Книгу взять, и нож, и зажигалку.
— Все, что было лично твоим?
— Да. У меня не только это было…
— Понимаю, — Хелен замолчала.
— Почему ты спрашиваешь, Ночная Ведьма?
— Маркус, для тебя я летунья Хелен. Или графиня Хелен. Или просто Хелен. Договорились?
— Извольте, графиня, — с обидой ответил Маркус.
— Твоя сила растет, — задумчиво сказала Хелен. — И очень быстро. Порой дети, которым дарят Слово, не сразу овладевают им в полную силу, но такой значительный рост… да еще скачком. Ученый люд с ума бы сошел от такого знания.
Маркус задумался.
Я тоже. Кажется, до меня стало доходить, почему Хелен решила-таки спасти Маркуса и атаковала линкор.
— Сидеть тихо, поток! — произнесла Хелен. Планёр закружился по спирали, набирая высоту. Луиза начала молиться. На мой взгляд, поздновато спохватилась, сейчас уже опасности почти не было, и планёр выдержал, и от линкора мы ушли…
— Хелен, где будет граница? — вдруг спросил Маркус. — А?
— Какая граница? — занервничала Луиза. — Куда мы летим?
— Я не о том, — терпеливо объяснил Маркус. — Я о силе своего Слова, о его пределах!
— А у Искупителя были пределы? — вопросом ответила Хелен.
Планёр снова выровнялся, пошел к берегу. Теперь уже у меня не было никаких сомнений, что мы долетим.
— Хелен… — тихонько позвал Маркус. Летунья молчала. Мальчик посмотрел на меня: — Ильмар, я боюсь.
— Ровно же идем, тебе ли полета бояться! — я похлопал его по плечу, обнял.
— Да нет, не полета!
— Себя? — сообразил я.
— Слова в себе. И себя в Слове.
— Теперь уже поздно бояться, Маркус. Ты уже перевернул мир с ног на голову, — Хелен вела планёр легко и бездумно, мысли ее были заняты другим. — Когда ты прочитал Истинное Слово, когда убежал, унося книгу, — ты выбрал, кем станешь.
— Хелен! — Луиза возвысила голос. — Не богохульствуй!
— Это я богохульствую? — возмутилась летунья. — Полно, сестра Луиза. Я правду говорю. Хочешь — еще больше скажу. Когда я тебя увидела в гостинице, от ярости чуть… ладно, что уж. Сама знаешь, в мирской жизни мы подругами не были.
— А у тебя вообще подруги были? — взвилась Луиза. — Одни мужики без счета…
Она вдруг посмотрела на меня и осеклась.
Разве я сам этого не понимаю? Хелен, молодая и красивая женщина, с ее славой, титулом, чином, не десятками любовников считала!
— Луиза, выслушай меня, — очень спокойно и вежливо сказала Хелен. — У нас есть минут десять до берега, потом не знаю, как сложится. Я вот что хочу сказать: видно, не зря так получается, что вокруг Маркуса самые разные люди собираются. Вот Ильмар… Ну, титул у него теперь есть, а в общем-то кто он? Вор. Тать ночной. Авантюрист безродный. Не обижайся, Ильмар, ведь так?
— Так, — признал я.
— А ведь, должен ты был стать купцом или мастеровым?
— Ну, не по мне это. Лучше уж в гробницах древних шарить.
— О чем и говорю. А я… Какая из меня высокородная дама, Луиза?
Лицо Луизы пошло красными пятнами.
— Ладно, дело прошлое. Пошла я в летуньи, это теперь мой дом и моя судьба. Я военный человек, пусть и женщина. А вот ты. Ну, со светскостью у тебя тоже плохо получилось? Верно? А вот настоятельница из тебя хорошая вышла, уверена. Раз никто из монашек немедля Маркуса не выдал, ну не слепые же они, должны были заподозрить, что мальчик он, а то и лично признать… Наверное, тебя твои сестры любили. И простить были готовы. Может, молились втихую, чтобы одумалась ты да раскаялась, но не предали.
Сестра-настоятельница молчала.
— Так вот… — Хелен оглянулась на напряженно слушающего Маркуса. — Теперь ты сам. Бывший младший принц.
— Принцы не бывают бывшими!
— Думаю, мальчик, мы еще не про такие чудеса услышим, как лишение титула и рода… Что получилось? Бывший принц, сейчас — хранитель Истинного Слова. И Слово в нем растет. Вокруг — тоже все неудачники, что в предназначенной судьбе счастья не нашли. И сами себе судьбу выбрали. Разбойник, военная, духовное лицо…
— Остановись, летунья, — тихо сказала Луиза. — Не множь грехов, молчи, слова твои хуже ереси!
— Молчу. Ты и сама все поняла.
— Я не понял ничего! — воскликнул Маркус.
— А я понял, — прошептал я.
Не думаю, что Маркус хуже меня или летуньи писание знает. Просто на себя приложить — тяжело.
Две тысячи лет назад Искупитель, которому судьбой иная жизнь предназначалась, за добродетели свои стал Господу приемным сыном, отражением его земным. И пошел по земле арамейской, вокруг себя учеников собирая. Не силой, не убеждением даже, любовью и добротой. Сами к нему люди приходили, прошлое свое отвергая… И были среди них и военный, и вор-душегубец, и даже сборщик податей, что уж совсем последнее дело… Всех принял, всех простил, всех в Истинную Веру направил…
А потом попал Искупитель под земной суд по лживым наветам людей неправедных. Одиннадцать учеников от него отреклись, предали, пусть и сами того не понимая, а лучшего желая. Один лишь ученик верность сохранил да Сестра, которая и не Сестрой тогда была, а простой женщиной. Смешна была римлянам вера, не признали они Искупителя сыном Божьим сразу. И только когда сотворил Искупитель подлинное чудо, Слово произнес — не стены темницы руша, а всего лишь оружие вокруг себя в Холод убирая, Сестру спасая, только тогда римских солдат свет истинной веры озарил. Преклонили они колени перед Искупителем, из темницы его вывели и пошли с ним до самого Рима, вечного города, где склонились перед пасынком Божьим все — от цезаря, до последнего раба…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});