Картина, развернувшаяся пред глазами, стоило мне войти в таверну, заставила замереть сердце! Рванул к хозяевам таверны, супругам, что вместе с двумя заезжими обступили Аю, лежащую на полу, но во взволнованных объятиях женщины, пытающейся привести малышку в чувства, обмахивая.
— Ая! — голоса собственного не узнал, когда коршуном навис над любимой, одновременно подхватывая ее и пугая осознавшую, кто перед ней, женщину. Рявкнул сам не свой, обращаясь ко всем сразу: — Что здесь произошло⁈
— Так… ничего, — промямлила хозяйка, пожав плечом и прячась за спину мужа. — Поднялась и упала внезапно… Никто ничего не видел, господин!
— Да, просто упала, — подтвердил кто-то за спиной.
— Сама, ни с того, ни с сего.
Удерживая сокровище свое на руках, влагу с лица ее стер — кто-то уже пытался привести ее в чувства привычным способом. Руки бы поотрывал.
— К ней никто не подходил?
— Да одна была, перед носом же у меня сидела, — подал голос доселе растерянный хозяин. — Может, хворая она у тебя?
Зло глянув на мужика, боковым зрением заметил разбитый кувшин. Остатки темной жидкости еще плескались в нем, когда я дотянулся до осколка и попытался почуять несвойственный напитку аромат:
— Она пила это? Кто готовил?
— Я ничего не сделала, господин! Побойтесь богов! — воскликнула женщина, спрятанная своим мужем, и я оказался склонен ей верить.
Это предупреждение. Вызов мне. Угроза, что эти ублюдки могут сделать что угодно в любой момент, даже когда я ожидаю. Демонстрация вседозволенности… и персональное подписание смертного приговора.
Тихое рычание, стиснутое зубами, все равно отпугнуло от меня окружающих, вмиг отшатнувшихся на пару шагов. Обычная сонная пыльца с какой-то примесью. К счастью, в своих руках я смог незаметно просканировать кровь малышки на быстродействующие яды, а мерный стук сердца подсказал, что с ней нет ничего серьезного. Только когда убедился, что это не опасно, немного расслабился. Такими темпами, волков не дождемся, надо принимать радикальные меры.
А сейчас надо отнести ее на свежий воздух — с этой мыслью подхватил девочку на руки, без слов разворачиваясь и следуя на выход. До меня еще доносились тихие перешептывания постояльцев и негромкие оправдания перед мужем женщины. Я и так знаю, что она не виновата. Порошки подсыпали явно раньше, чем меня отозвали. Если шорс напал на преступника (а это вероятно, если почуял запрещенный реагент), то тот явно сделал ноги, и не факт, что остался посмотреть последствия. Задницу бы залечить.
Атмосфера начинает накаляться.
Заметить заросший сад с разбитым фонтаном оказалось удачей. Перешагнув кусты и миновав особенно пушистые заросли, приблизился к местному чуду архитектуры, осторожно усадив малышку на бортик, вместе с тем удивляясь, что в чаше оказалась застоялая вода. Видимо, от дождей. Уложив девочку себе на грудь, решил дождаться ее пробуждения. И через недолгое время она действительно очнулась.
Посмотрела осоловелыми глазами, нахмурилась, не оценив удобной позы, и выдала:
— А вы кто?
77. Согласие
77. Согласие
— А вы кто?
Не самая страшная реакция, которую я ожидал. Легкая примесь алкоголя растворилась в напитке незаметно, явно с целью перебить вкус дурманящего порошка. Такой «коктейль» мой организм бы не заметил, а вот девочке досталось. Глядя на нее снисходительно, в уме просчитывал, когда же его действие должно выветриться.
И почему не удивлен такому действию на нее алкоголя?
— Ой, я тебя откуда-то знаю, — легко перешла на «ты» она после того, как на лице засветилось узнавание. Ну, как… хотя бы признание, что не чужой, и на том спасибо. Выпрямилась, отодвинулась, и с интересом воззрилась на меня. — Такой прикольный! — хихикнула в кулачок. — И ушки такие забавные! А-а… это что?
Охотно подставился исследованию нежных пальчиков, опускаясь перед ней на колени прямо на землю. Не удержался, улыбнулся широко, глядя на свою девочку. Очаровательна даже сейчас, когда несет какую-то чушь и ловит зеленых пикси. Пальчики ее поймал, целуя подушечку каждого, за процессом чего заставил ее внимательно следить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мы давно женаты, — начал врать безбожно, но видят сами боги(!), от этого вранья получал неимоверное удовольствие. — У нас четырнадцать детей…
— Скока⁈ — слегка истерично воскликнула она, заставив меня подавиться смехом.
Не воспользоваться таким моментом просто грешно. Совсем скоро действие алкоголя и дурмана спадет, а воспоминания останутся… Успокоившись и какое-то время сверля меня взглядом, выдала:
— Нагулял.
— Вместе делали, — ответил вполне серьезно.
— Вместе гуляли? — недоуменно исказилась аккуратная бровка, а вот я чертыхнулся:
— Тьфу ты, Ая! — нахмурился, но сразу же испытал неловкость при формулировке объяснения: — Делали всех четырнадцать… Пойми, могло быть и больше, но мы какое-то время хотели пожить для себя, а потом…
— Стой, — подняла она руку, тихонько икнув. Боги, как не заржать? — Погоди, — она отклонилась и внимательно изучила свое отражение в водной глади фонтанной чаши. — Не-е-е, ты что-то путаешь. Я не могла родить тебе аж четырнадцать! Смотри, мне ж самой еще… а сколько?
Малышка озадаченно замерла, приложив руку ко лбу, а я выждал пару секунд, унимая собственное сердце. Тепло в груди разлилось, губы в улыбке нежной растянулись. Руку ее осторожно отнял, в глаза заглянув:
— А хотя бы одного родила бы?
— Что? — переспросила она растерянно. Глазами захлопала, отметить меня заставив, что такими большими они могут быть только у нее. — Ну-у-у, — засмущалась маленькая, но я все равно ждал ответа. — Одного можно было бы…
— А двоих? — наглел я еще больше, ее поближе к себе подвигая и не в силах поверить в то, что слышу.
— Двоих, наверно, тоже… — розовели щечки у моей любимой, в то время, как она смущенно опускала глаза и улыбалась. Правда, это вмиг прекратилось, стоило ей осознать: — Стоп. Ты что, мне соврал? Нет никаких четырнадцати⁇
— Соврал. Нет, но я их очень от тебя хочу, — впритык ее, наконец, прижав, губы нежные без сопротивления зацеловывать начал. — Я хотел бы быть отцом твоих детей, Ая. Я люблю тебя, моя нежная.
Малышка замерла, дышать забывая. Ресницы сомкнутых глаз подрагивали, когда я целовал приоткрытые уста. Сжалась, но едва не улыбалась, млея в моих руках, отчего я плавился от жара собственной любви к ней.
И только лишь когда, спустя время, припала к моей груди, голову на плечо положив, я понял, что моя маленькая невеста, даже будучи не в себе, мне доверяет. Тихое ровное дыхание выдает легкий сон одурманенного разума. Она никогда себя так не вела, но мне нравится ее знать и с этой стороны.
Аккуратно ее приподняв, унес в таверну с твердым намерением выманить самых дерзких преследователей, что нам попались на моей памяти. Хозяева молча проследили за нами взглядом, но вопросов не задавали. Мы останемся в этом постоялом дворе специально. Я буду ждать. А пока стоит дать ей проспаться.
Если я ее раздену, она же не…? Смутится. Но, боги, почему я не могу раздеть собственную жену⁈
Избавиться от куртки и рубашки было просто, ровно, как и от обуви, а дальше предстояло самое интересное. Внимательно наблюдая, не просыпается ли она, начал медленно отстегивать заклепку за заклепкой брюк, испытывая приятное волнение в разуме и теле…
* * *
Открыв глаза и осмотрев все мутным взором, никак не ожидала увидеть знакомую стену в снятой нами комнате. Серый цвет дерева казался добротным, но погрузил бы в уныние любого, если бы его, как меня, не обнимали со спины, бережно к себе прижимая.
Вздохнула, сладко потянувшись… и поняв, что движения ничем не скованны. Медленно, почти робко коснулась одеяла у груди, чувствуя, как глаза расширяются от неожиданности. А как я…?
— Ты волнуешь меня, — прошелестел обволакивающий голос возвысившегося надо мной за спиной мужчины. — Когда теряешь сознание, выпив дурман, или даже сейчас, лежа рядом со мной. Ни минуты покоя. Такая нежная.