Я всегда стремилась к вершинам, — усмехнулась она. — Сила проявляется там в большей степени, чем где бы то ни было. Как огонь костра манит мотылька к его погибели, так привлекала меня Сила. Она вбирает в себя все твое существо, обладает тобой, и ты теряешься в этом чуде — соприкосновении с иным миром
Она умолкла, сосредоточившись на каком-то непередаваемом воспоминании.
— Мне кажется, они уже готовы в путь. — Юноша показал пальцем на Два Дыма, взвалившего себе на плечи объемистый мешок с поклажей и сеть.
Бердаче стоял в ожидании. Остальные негромко переговаривались вокруг, как люди, собирающиеся отправиться в неизведанное.
Старуха как будто не слышала его. Она парила, будто орел, в потоках своего духа.
— Я, наверное, не понимал тебя. Я должен бы был вести себя по-другому. Мне хотелось бы быть твоим Зрящим Видения, но…
Казалось, что ее сознание витает где-то далеко. Ее глаза расширились и как будто не видели ничего вокруг. Она прошептала:
— Нет, не Зрящий Видения… Танцующий. Танцующий-с-Огнем.
Он весь напрягся. Так же назвал его и Человек Туч. Что это значило?
— Береги себя. Мы скоро вернемся тебя проведать.
Старуха по-прежнему стояла неподвижно, не сводя глаз с чего-то далекого, что видела она одна.
Смущенно, не зная, что еще сказать, Маленький Танцор отошел от нее и поднял с земли свою поклажу.
— С ней все в порядке? — спросила Волшебная Лосиха, подойдя к нему.
— Да.. наверное…
— С ней все в порядке. Она и раньше такая бывала, — обернулся к ним Два Дыма. — Может быть, она нарочно так устроила, чтобы мы ушли, пока она созерцает Видение.
Прихрамывая, Два Дыма зашагал вниз по тропе.
Маленький Танцор оглянулся, чтобы бросить прощальный взгляд на старуху, которая так и стояла неподвижно, опершись на посох, будто терпеливая цапля. В ее затуманившихся глазах светилась вечность.
Маленький Танцор уселся на выступе из песчаника, возвышавшемся над горным хребтом. С этого наблюдательного пункта ему было хорошо видно, как приходит с востока ночь. Перед ним простирался пестрый горный пейзаж. Изломанные горные хребты тянулись к северу и к югу. В гаснущем свете леса выглядели темными сине-зелеными пятнами. Желтые полосы лесса чередовались с серыми и белыми глинистыми породами. За ними покрытые травой склоны мягкими волнами спускались в бесконечные равнины, над которыми стлались облака. Дальше глаз ничего уже не различал в темно-синей дали, сливающейся с облачным небом.
Где-то там выжидал своего часа Тяжкий Бобр. На его плоском лице застыло самодовольное выражение — хитрое и властное одновременно. Толстые губы изгибались в высокомерной улыбке, врезавшейся в память Маленького Танцора. Шрам, оставшийся со времени войны с анит-а, бороздил его широкий лоб. Мутноватые глаза казались спокойными, но они лишь скрывали злобу сердца и ума.
Маленький Танцор крепко зажмурился и медленно покачал головой. «К чему им парень, которого мучают кошмары? Им нужен богатырь — вроде Первого Человека».
Под ним горный хребет резко уходил вниз. На крутом склоне рос шалфей и заячья трава, на которой кое-где еще цвели желтые цветы. Угловатые обломки песчаника торчали там и сям посреди растительности. Красные зяблики с серыми шапочками на головках ловко сновали между ветвей шалфея. В тишине слышалось стрекотанье какого-то насекомого. Поднимавшийся холодный ветер шуршал высохшей потемневшей травой.
Печалью отозвалась в душе юноши эта картина осени…
Под неуверенно ступавшими ногами завизжали мелкие камешки. Он обернулся и увидел Волшебную Лосиху, которая карабкалась вверх по скале. Приблизившись, она села рядом с ним и тоже залюбовалась величественным видом.
— Снова в облаках витаешь?
Он смущенно улыбнулся, глядя на свои мозолистые руки, крепко вцепившиеся в шершавый камень:
— Вроде так.
Она подогнула под себя длинные ноги и оперлась на руку. Западный ветер играл ее блестящими волосами цвета вороньего крыла.
— Два Дыма говорит, что это в тебе Сила действует. Ты ее чувствуешь? Силу?
Он попытался найти слова, которые скрыли бы истинное положение дел, но не сумел:
— Не знаю. Может быть. Я… не знаю.
— На что это похоже?
Бросив быстрый взгляд на лицо девушки, он заметил в ее глазах заботливое участие:
— На ужас.
— Но ты ведь очень смелый.
— Мне так не кажется.
Она пожала плечами и села поудобнее, шелестя платьем:
— Это все оттого, наверное, что людям приходится бороться за жизнь. Вот я, например. Еще несколько дней тому назад я была счастлива, играла себе со Сверчком и Танагер и только и знала, что хохотала. А теперь мир изменился, и я оказалась здесь. Все потому, что я стала женщиной и Кровавый Медведь захотел меня. Вот в какой переделке я очутилась!
— И ты боишься?
Она подняла голову и заглянула ему в лицо:
— Да, — и добавила с едва заметной улыбкой: — Но я готова рисковать. Я, наверное… в общем, я не раздумываю все время о Силе, как ты. Я просто принимаю то, что происходит.
— Хотелось бы мне так просто воспринимать жизнь.
— А может, ты сам все усложняешь?
— Может быть.
Наступило молчание. Юноша наслаждался близким соседством Волшебной Лосихи. Как давно уже ему не с кем просто поболтать? Если Видение горного хребта повторится, неужели и она превратится в камень и постарается сбросить его в пропасть?
— Я думаю, что моя мать и Голодный Бык собираются спать вместе.
Ее простые слова неприятно поразили его. Он отвернулся и принялся старательно всматриваться вдаль, стараясь найти в себе надежную точку опоры, которая позволила бы ему определить свое отношение к этому известию.
— Но ведь он…
«А как же мама? Неужели он забыл Ветку Шалфея? И это так просто?»
Она прибавила, будто прочитав его мысли:
— Как долго ему пришлось жить в одиночестве! Почти пять лет, да?
Он заставил себя сосредоточиться на рассматривании восточной части панорамы. Там, за этой огромной равниной, Тяжкий Бобр правил теперь Низким Племенем Бизона.
— Да, — произнес он безо всякого выражения, — это долго.
А ведь Голодный Бык жил в одиночестве — может быть, еще более полном, чем его собственное. Неужели это действительно так уж ужасно? Неужели он предаст покойную жену, если будет спать с этой женщиной, у которой такая сердечная улыбка, а глаза все время как будто смеются?
— Мне кажется, тебе очень тяжело.
Он отрицательно покачал головой, пытаясь разобраться в своих чувствах:
— Не знаю. Нет, не тяжело. Просто я чувствую, что… заблудился, что ли. Ничего уже не понимаю. Столько всего происходит, что я…