Читать интересную книгу Перед лицом Родины - (Бирюк) Петров

Они вошли в маленькую комнату, в которой на диване лежал раненый русский - Сазон Меркулов...

...Когда гитлеровцы нагоняли на шоссе мотоцикл, на котором мчались Флоримон и Сазон со своим пленником Жаном, Флоримон понял, что им не спастись. Он выхватил из кармана пистолет и пристрелил своего пленника.

- Спасайся, Меркулов! - крикнул он и крутнул мотоцикл вправо. Мотоцикл, подпрыгнув через кювет, перевернулся. Флоримон и Сазон, вскочив на ноги, бросились в придорожные кустарники. Раздался залп. Флоримон, пронзенный смертельной пулей, упал и застыл неподвижно... Сазон, чувствуя, что он тоже ранен, некоторое время еще бежал, но потом, обессилев, упал. Его бесчувственного, потерявшего много крови, подобрали французские патриоты из деревни Мурэель, которые еще не успели уйти домой. А потом Сазона тайно переправили в Париж, к хирургу Льенару...

В то время, когда профессор Льенар с Кэти делали операцию Сазону, Константин сидел в своем кабинете и силился вспомнить, где он видел профессора Льенара. И вдруг откуда-то в его сознании всплыли образы старика букиниста Льенара и его сына Шарля, передавшего ему сувенир для профессора Мушкетова.

- Да, это он, - сказал Константин, и ему стало стыдно, что он тогда обманул Шарля, не передав его подарка Аристарху Федоровичу.

XIII

Прошло более месяца с тех пор, как профессор Шарль Льенар сделал операцию Меркулову. Натура у казака была живучая, и он стал поправляться. За ним все трогательно ухаживали, кормили, принося ему вкусные вещи. Но особенно добрые отношения сложились у него с Кэти. Наверное, потому, что она говорила с ним на родном русском языке.

- Хорошая ты, Катя, - говорил ей Меркулов. - Красивая, характер спокойный, не задира. Вот только зря твои родители уехали из России. Чего они испугались? Ай твой родитель какой генерал был либо князь?..

- Нет, - уклончиво отвечала девушка. - Я не знаю, почему они уехали.

- Ну, это их дело.

Между прочим, Меркулов был прав. Кэти очень красивая девушка. Грациозная, прекрасно сложенная, с прелестным одухотворенным лицом, она всех обворожила в салоне. Все молодые художники (а порой и старые) были влюблены в нее...

Как-то так получилось, что директора салона, в котором его приютили и вылечили, Сазон Меркулов до сих пор еще не видел. Со слов Кэти он знал, что директор этот русский, в прошлом белогвардеец, поддерживает патриотическое движение французского народа и сочувствует борьбе советского народа с гитлеровцами и что здесь, в студии, он, Сазон, находится по его разрешению.

Это немало удивляло Меркулова. Белогвардейцев он всегда считал негодяями, врагами социалистической Родины и всего советского народа, а тут вдруг нашелся среди них такой, который приютил его, израненного, дал возможность вылечиться... Ведь разве он, этот директор, не знает, какой опасности он подвергает себя, делая это?.. Гитлеровцы могут расстрелять его за укрывательство бежавшего из концлагеря советского военнопленного, вдобавок франтирера.

Когда Меркулов стал подниматься с постели, художники и сотрудники салона принесли ему обувь, белье, костюм, шляпу... Одевшись в костюм, Сазон бродил по студии, присматриваясь, как работают художники, даже старался помогать им, чем мог: то краски растирал, то на подрамник холст натягивал.

К нему все привыкли, называя его Созен. Меркулов знал, что все люди ведут смертельную борьбу с гитлеровцами. Следовательно, они не только его друзья, но и братья по борьбе с фашизмом...

Сазон так осмелел, что даже при появлении гитлеровцев в студии не прятался. Немцы на него и внимания никакого не обращали, принимая его за служащего салона.

Однажды Меркулов спросил у Кэти:

- Катя, а что это не видать директора салона? Мне хотелось бы поблагодарить его за приют...

- Сейчас он болеет. А вот как выздоровеет и явится, я ему скажу, что вы хотите его повидать...

Кэти выполнила свое обещание. Константин пригласил Меркулова к себе в кабинет. Когда тот вошел и увидел сидевшего за письменным столом Константина, он в изумлении вскрикнул:

- Прохор Васильевич? Товарищ генерал! Неужто, вы? Какими судьбами?..

Не менее Меркулова был поражен и Константин.

- Меркулов! - привскочил он на кресле. - Ты?..

- Я-а, - растерянно протянул Сазон, недоумевая, каким образом тут мог очутиться Прохор Ермаков. Но потом, вглядевшись в лицо Константина и поняв свою ошибку, проговорил: - Извините... Вижу, что я ошибся... Очень уж похожи на нашего станичника Ермакова Прохора Васильевича... Генерал-лейтенант он теперича...

- Вот как свела нас судьба, - глядя на Меркулова, проговорил Константин. - Кто бы мог подумать, что так получится? Как в сказке...

Меркулов внимательно рассматривал Константина.

- Ба! - обрадованно хлопнул Сазон ладонью по своему лбу. - Вспомнил. Это ж вы тогда, в тридцатом году, приезжали к нам в станицу с иностранными газетчиками. И тот раз, помните, когда мы сидели с вами, пили водку, глядел я на вас, да и думал, как вы похожи на моего друга детства Прохора Ермакова...

- Садись, Меркулов, - указал на кресло Константин. - Нам надо, дорогой, объясниться, поговорить начистоту... На Прохора Васильевича я ведь похож потому, что я его брат...

- Как, вы - Константин Васильевич? - удивился Сазон. - Да не может того быть!.. Вы же самоубитый! Я сам читал ваше письмо к родителям лет десять, а то, может, и более тому назад, что вы покончили жизнь свою. С того света, что ли, явились?..

- Выходит, так, - скупо улыбнулся Константин. - Но об этом мы еще успеем побеседовать. Как себя чувствуешь, Меркулов?

- Спасибочко, почти совсем поправился. Без дела мне скучно, Константин Васильевич. Домой, в Советский Союз, конечно, не пробьешься сейчас. Я вас хочу просить, поскольку вы меня вылечили, на ноги подняли, переправить меня опять в мой партизанский отряд. Хочу с автоматом свидание поиметь, немцев из него крошить...

- От меня это не зависит, - развел руками Константин. - Надо поговорить с кем следует...

Константин предложил закурить Сазону, закурил и сам. Потом пытливо взглянул на Сазона.

- Расскажи, что у вас там делается... Живы ли мои родные?

Сазон стал рассказывать о его родственниках.

- Значит, родители уже умерли, - вздохнул Константин. - А Прохор пошел далеко... Молодец, Прохор. Многого сумел добиться... И, видимо, не ставил все это он своей целью... Само все ему пришло... По способностям его, по таланту... А я в свои молодые годы из кожи вон лез, чтобы добиться генеральства, почета, уважения, положения. Да ничего у меня не получилось. Не по тому пути пошел...

XIV

Наконец, генерал Кунгоф с женой прибыли в Париж. Немецкие офицеры и французы - должностные лица в Париже, - встретили барона на аэродроме пышно, с почетом. Да иначе и быть не могло. Генерал Кунгоф ведь получал в парижской комендатуре важный пост. С ним надо было считаться...

Особняк бежавшего от немцев в Англию маркиза на авеню Фош, богато отделанный мастерами и художниками из салона Константина, очень понравился Кунгофу, а особенно его жене.

Когда Вера Сергеевна, сопровождаемая молоденьким адъютантом генерала капитаном Гансом Лейсле, обошла все комнаты дома, она в восхищении воскликнула:

- Очаровательно! Видно, что прекрасные мастера все это отделывали. Откуда вы их брали?

- Мы их брали, - ответил капитан, - из лучшей художественной мастерской Парижа графини Сфорца, княгини ди Колонна-Понятовской...

- Боже мой! - воскликнула Вера Сергеевна. - Ведь это ж моя хорошая приятельница. Какое совпадение! Капитан, наведите, пожалуйста, справку о телефоне графини...

- Немедленно же, баронесса, - изогнулся молоденький офицерик, влюбленный во все еще обаятельную, хотя уже и далеко не молодую генеральшу. Несмотря на то что ей было уже под пятьдесят (а может быть, и за), Вера Сергеевна действительно была еще свежа и хороша.

Бывает ведь в жизни так, когда женщины, заботящиеся о своей внешности, еще и в пятьдесят и даже более лет сохраняют свою юность и красоту.

В тот же день услужливый капитан вручил генеральше надушенный листик бумаги, на котором был выведен номер домашнего телефона графини Сфорца.

Вера Сергеевна тотчас же позвонила.

- Я слушаю, - прозвучал по-французски голос Люси.

- Люсенька, милая, здравствуй! - по-русски сказала Вера Сергеевна. Узнаешь?

- Верочка, неужели ты?

- Узнала! - рассмеялась Вера Сергеевна. - Ну, конечно, я... Ты знаешь, милая, я сегодня утром приехала в Париж. Мне очень понравился прекрасный дом, который предоставили мужу и мне... И представь мое удовольствие, когда я узнаю, что отделывали дом твои художники.

- Очень рада. Вера, что тебе понравилось.

- Я тебе очень благодарна, Люся.

- Меня-то за что же? Я здесь ни при чем. Благодари Константина Васильевича. Это его старания.

- Ах, разве? Ну, что же, благодарна и ему. Ты с ним в очень близких отношениях?

- Я - его жена, - сухо ответила Люся.

- Та-ак, - протянула Вера Сергеевна. - Но он ведь очень стар... Ему лет шестьдесят или больше...