как бы расширило адрес песни, придало ей общечеловеческое звучание».
Работать приходилось быстро, неизлечимо больной Бернес торопил. Хотел успеть записать полюбившуюся ему песню.
К тому времени, когда был готов доработанный текст, Бернес уже работал над песней с композитором Яном Френкелем. Френкель тоже был фронтовиком, перенёсшим тяжёлое ранение, и тема песни была ему близка.
В воспоминаниях музыковеда Зиновия Столяра есть интересные подробности о том, как Френкель воспринял предложение Бернеса: «Сначала я не решился браться за эту песню, — рассказывал мне Ян, — слишком серьёзной и ответственной показалась мне задача. Но Марк энергично настаивал... Вчитываясь в строки Гамзатова, — продолжал свой рассказ Френкель, — я чувствовал, что идея песни всё больше и больше меня захватывает. Где-то в подсознании стали мелькать отдельные мелодические интонации, но целостно мелодии всё ещё не было. И вдруг пришла идея: то была мелодия бестекстового припева-вокализа, который впоследствии вписался между куплетами и которым песня завершалась. А уж потом как-то легко и естественно, как бы на одном дыхании, сложилась и вся песня».
Гамзатов говорил о той захватывающей эпопее создания песни: «Мне повезло и с композитором Яном Френкелем. Именно к нему обратился Марк Бернес с просьбой написать музыку на эти слова. И он, солдат и музыкант, прошедший всю войну, сделал это великолепно. Это была не столько удача композитора, сколько победа таланта, безошибочное, точное восприятие и воспроизведение движений души. Эта молитвенная песня стала началом нашей бесконечной дружбы».
О создании «Журавлей» написано немало. Порой разнятся даты, подробности, обстоятельства. Но суть остаётся единой — рождалось великое произведение.
Марк Бернес снова торопил Френкеля, требовал. Он из последних сил боролся с тяжёлой болезнью, надеясь успеть записать песню. И ему это удалось.
Из воспоминаний Зиновия Столяра: «Премьера песни “Журавли” состоялась в канун Дня Победы, 7 мая 1969 года в редакции газеты “Комсомольская правда”. Сюда на свою традиционную встречу “Землянка” собрались крупные военачальники и командиры Советской армии, участники разгрома фашистских войск в Великой Отечественной войне. “Журавлей” слушали в полной тишине, затаив дыхание. Когда песня отзвучала, аплодисментов не последовало. И тогда на эстраду поднялся Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев, подошёл к нам и, обняв Бернеса, обратился к нему со словами: “Дорогой друг, как несправедлива судьба, что лишила нас, солдат, права плакать. Вы такое право нам вернули, спасибо вам за это”. И прослезился...»
А 8 июля 1969 года, когда Бернеса привезли в студию, чтобы записать песню на пластинку, у него уже не было сил самостоятельно передвигаться. Но их хватило, чтобы исполнить последнюю мечту — записать песню «Журавли». С первого раза, с первого дубля. Второго могло не быть.
Окончательный вариант песни стал таким:
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры, с времён тех дальних,
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса.
Летит, летит по небу клин усталый,
Летит в тумане на исходе дня.
А в том строю есть промежуток малый,
Быть может, это место для меня.
Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.
«Стихи не возникают из мелочей, они начинают звучать в такт с чувствами, родившимися после глубоких потрясений, — писал Расул Гамзатов. — ...Я подумал о своих братьях, не вернувшихся с войны, о семидесяти односельчанах, о двадцати миллионах убитых соотечественников. Они постучались в моё сердце, скорбной чередой прошли перед глазами и — на миг показалось — превратились в белых журавлей. В птиц нашей памяти, грустной и щемящей нотой врывающихся в повседневность. Там, в Хиросиме, я написал стихи. Их замечательно перевёл Наум Гребнев, потом Ян Френкель переложил на музыку. А вскоре в Махачкалу позвонил Марк Бернес и прямо по телефону спел новую песню».
На поэта это произвело ошеломляющее впечатление, такое, что Бернес навсегда остался для него лучшим исполнителем «Журавлей».
Через месяц Марк Наумович покинул этот мир. И многие верили, что он занял тот «промежуток малый» в журавлиной стае, о которой так проникновенно пел. Бессмертная «лебединая песня» Бернеса стала «журавлиной».
Когда его хоронили на Новодевичьем кладбище, над пантеоном знаменитостей звучала песня «Журавли» в исполнении Марка Бернеса.
«Заслуги Бернеса в создании “Журавлей” были настолько значительны, что многие друзья-поэты попросили меня посвятить их памяти Бернеса, — писал Гамзатов. — Я немного сомневался, но, в конце концов, согласился. И по Всесоюзному радио стали исполнять песню с посвящением Марку Бернесу. Но, оказалось, не зря я сомневался. В мой адрес стали поступать письма. “Эта песня не столько твоя, сколько наша общая, она — явление не столько поэтическое, сколько жизненное”, — писали мне. Такие письма поступали и в редакции: “По этому вопросу надо советоваться и с павшими, и с живыми. Было бы странно, если бы свои строки ‘Враги сожгли родную хату’ Исаковский посвятил композитору или певцу”. “Как можно песню ‘День победы’ или стихи ‘Я убит подо Ржевом’, или ‘Его зарыли в шар земной’ адресовать отдельному человеку, если даже он гений? И сам Бернес не согласился бы с этим...” и т. д. В дальнейшем песню стали исполнять без посвящения. Исполняли её лучшие певцы нашей страны, да и многие за рубежом. Но никто не исполнял её лучше Бернеса. Как ни у кого работала его душа. Он был непревзойдённым исполнителем».
Песня полетела по стране, вознеслась над миром. Гамзатовский журавлиный клин отзывался праздниками, памятниками, спектаклями, песнями на разных языках и благодарными слушателями. У каждого человека, у каждого народа песня находила свой отклик, смысл, свою память и печальную историю.
«Говорят, что война не заканчивается, пока последний погибший на ней солдат не будет похоронен, — писал Юрий Борев. — Я скажу по-другому: война не заканчивается, пока последний погибший на ней солдат не будет воспет, оплакан и возвеличен в своём подвиге. И поэтому для меня война началась со знаменитой песни Лебедева-Кумача, а закончилась великой песней Расула Гамзатова, “Журавли”, написанной много позже 1945 года».
Яков Козловский вспоминал: «А через несколько лет из далёкой Филадельфии пришло письмо в Дагестан. Настоятель небольшой католической церкви господин