— Пистолет у него такой, в виде фонарика. Стреляет без звука, а рушит все, как из пушки стреляли. Видел я, как он однажды здоровенный кедр из него свалил. Тот кедр ватага дровосеков полдня бы рубила, а он только фонариком этим повел — и готово дело.
Но в данном случае мощность неведомого оружия обратилась против самого Волоса. Не учел он, что сам находится в замкнутом пространстве, его самого первым и накрыло. Правда, сразу его в хаосе и мешанине досок и битых банок с соленьями найти было трудно, да и пожар долго тушили — изба-то бревенчатая была, не один год стояла, дерево и так было смолистое, а тут еще просохло до хруста, потому так все славно и горело.
Удивительно, но Волос был жив. Из ушей у него текла кровь, кровь пузырилась на губах, но все равно опасен он был, очень опасен. Поначалу на него особого внимания не обращали, а бывший каратель нашел в себе силы для броска и достал ножом находящегося рядом оперативника. На Волоса набросились, некоторое время его просто били, потом связали, и он сидел на развороченном выстрелом поле — страшный, с землистым, долго не видевшим солнца лицом, заросшим окладистой рыжей бородой. Был он в подштанниках и нательной рубахе. На оперативников смотрел зло — освободи руки, обязательно кинется и удавит.
— Ищите, из чего он в нас там палил, — распорядился раздосадованный Николай Николаевич.
Успешное задержание — это когда все тихо случается, незаметно для окружающих, а тут уж о какой незаметности говорить можно, когда столько народу набежало пламя сбивать. Прокол это был, явный прокол, хотя и взяли всех живыми. А ведь был вариант, излюбленный московской школой. Эмма Судоплатова на занятиях в разведшколе не раз рассказывала, как они с помощью снотворного обезвреживали в войну террористов. Дешево, как говорится, и сердито. Тем более что Хвостарев как раз в этот день в коопторговском магазине две бутылки брал, можно было бы через местного начальника милиции все вопросы решить.
— Нет ничего, — спустя время доложили из развороченного подпола, из которого несло сырой гарью.
— Все равно ищите, — сказал Николай Николаевич. Искали тщательно, но безуспешно.
— Потому и задержались, — раздраженно рассказывал Николай Николаевич, не глядя на присутствующих в кабинете. — Волоса допрашивать пока невозможно, ему дня три надо, чтобы в себя после контузии прийти. Слава Богу, опера он порезал не сильно, а то бы, еще и труп получили. У вас-то все нормально?
Его провели в подвал, показали контейнер с существом. Николай Николаевич особой брезгливостью не отличался — приподнял веки существа, некоторое время разглядывал его зрачки, потом взял длинную худую руку и внимательно исследовал пальцы.
— Что-то в нем от лягушки, — сказал он, вытирая пальцы носовым платком. — И такой же скользкий. Фоглер ауже допрашивали?
Фоглера допрашивали. Бывший штурмбаннфюрер внимательно ознакомился с ориентировкой по собственному розыску, немного посидел над бумагой, задумчиво потирая подбородок, потом поднял глаза на Короткова.
— Солидно подготовились. Давно меня вели? Коротков хмыкнул и незаметно для задержанного подмигнул Бабушу — как же, будем мы выдавать свои секреты. Это вам, господин штурмбаннфюрер, надо об откровенности думать, вам надо шею от веревки оберегать.
Фоглер это понимал, наслышан был о советских судах, судивших немецких военнослужащих, объявленных военными преступниками. Поэтому он был откровенен, о своем задании рассказывал подробно, но все-таки темнил — по крайней мере маршрут, которым он прибыл в Свердловск, вызывал определенные сомнения.
Из рассказа Фоглера выходило, что в Пуллахе, где находился центр организации Гелена, давно интересовались проблемой странных летательных аппаратов, которые наблюдались во время войны над Германией и Европой, а после войны — над Америкой. От русских источников, которые Рейнхард Гелен активизировал после того, как его организация вышла из-под эгиды военного министерства США и оказалась под крылом созданного в 1947 году Центрального Разведывательного Управления, поступила информация, что подобные летательные аппараты созданы русскими, и аэродромы базируются на Урале. Поверить в это было несложно, все знали, что много предприятий русские в годы войны перебазировали именно на Урал и даже дальше, в Сибирь. Поскольку источник сообщал, что лично наблюдал взлеты и посадки этих непонятных летательных аппаратов, информация заинтересовала американцев, и они начали требовать от Гелена передачи этих источников информации им на связь. Однако Гелен был против и выступал за сотрудничество, оно обеспечивало определенное финансирование, в котором организация нуждалась. Отдать источники информации значило остаться нищими. Поскольку источники не сообщали координат аэродромов, Гелен поручил установление местонахождения этих аэродромов Паулю Фоглеру. Разумеется, предприятие это было рискованным, более того — оно могло оказаться смертельно опасным, ведь Фоглер был занесен русскими в списки военных преступников за его деятельность на территории Украины. Но предложенное вознаграждение было велико и Фоглер согласился. Он надеялся на то, что небольшие исправления, внесенные во внешность опытными хирургами, его изменят, русским языком он владел более чем хорошо, а документы, по которым он отправлялся в Союз были подлинными. Сам Фоглер полагал, что задание не окажется особенно трудным — попасть на Урал, встретиться с источниками, которые работали на Гелена, уточнить у них координаты баз русских ВВС и проверить информацию визуальным способом.
Однако его ожидали трудности. Источник, на которого он сильно рассчитывал, был арестован органами МГБ, раскопавшими к тому времени, что этот источник служил в годы войны в организации ТОДТа[7]. Вторая явка — ее Фоглер получил в Пуллахе — оказалась фиктивной — человек, который должен был обеспечивать связь Фоглера с другими негласными сотрудниками Рейнхарда Гелена, выехал неизвестно куда, и Пауль Фоглер оказался в очень сложном положении — без связей, без денег, которые он должен был получить в России, к тому же документы его оказались не столь уж надежными, как обещал начальник паспортного бюро организации Гелена, — все жители оккупированных в годы войны областей брались органами МГБ под колпак в случае их переезда на новое место жительства, особенно если такими местами являлись центры оборонной промышленности. Поэтому Фоглеру пришлось избавиться от имевшихся у него документов и раздобыть новые.
— У попутчика в поезде? — небрежно поинтересовался Коротков.
Задержанный отвел взгляд в сторону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});