Тем не менее никакие чрезвычайные меры не могли устоять перед напором революционного движения, которое захватило студентов Электротехнического института, так же как и учащихся других вузов. Несмотря на свой молодой возраст, Электротехнический институт имел уже богатую историю не только в области распространения электротехнических знаний, но и в пропаганде передовой революционной мысли. Его студентами были созданы довольно многолюдные социал-демократические кружки[735], с которыми были связаны видные большевики. Студенты хорошо знали В. И. Ленина, которого прятали от слежки в здании самого института[736].
Учащиеся этого института, как и других учебных заведений, в то время представляли собой большую общественную силу, и с ней приходилось считаться. Вот почему директор Электротехнического института принял срочные меры к замене В. В. Скобельцына и М. А. Шателена авторитетными учеными, когда названные профессора еще не были уволены. В донесении директора института H. H. Качалова министру внутренних дел Д. С. Сипягину мы читаем: «Ввиду ожидаемого освобождения двух ординарных кафедр в Электротехническом институте (по физике и электротехнике) представляется неотложным вопрос о подыскании ныне же соответственных кандидатов, обладающих, независимо от специальных познаний и дара преподавания, еще и безупречными нравственными качествами и достаточно авторитетным именем в науке. Последние два условия особенно существенны в целях обеспечения возможно успешного и правильного направления учебной деятельности студентов»[737].
Главным кандидатом на кафедру физики Качалов назвал Попова, охарактеризовав его следующим образом: «Коллежский советник А. С. Попов, занимаясь уже более 15 лет преподаванием прикладной физики в Минном офицерском классе, пользуется известностью весьма опытного и даровитого преподавателя, а также чрезвычайно искусного экспериментатоpa и руководителя лабораторными занятиями учащихся»[738]. Надо сказать, что за два года до того Электротехнический институт присвоил Попову звание почетного инженера-электрика. Не дожидаясь решения министра, которое было получено лишь месяц спустя[739], Качалов обратился к Попову с предложением занять освободившуюся кафедру.
Предложение было весьма лестным. Занимаясь наукой не для звания, а для знания, Попов мало обращал внимания на то, что он имеет лишь степень кандидата. В то время для того, чтобы защитить магистерскую или докторскую диссертацию на физико-математическом факультете, особенно в Петербургском университете, надо было не только обогатить физику значительным вкладом, но и успешно сдать исключительно сложный экзамен по математике. Для Попова последнее было неприемлемо, так как требовало надолго оторваться от текущей работы и творческих замыслов и заняться одной чистой математикой. При всех заслугах математиков Петербургского университета их направление в те годы служило немалой помехой для творчески работающих физиков, в особенности для тех, кто занимался прикладными вопросами. В. К. Лебединский об этом периоде писал: «Что касается до чистых математиков того времени, то, если резко выразиться, можно сказать, что они были оторваны от физики. Математической физики в ту эпоху в Петербургском университете не существовало»[740], и это, по словам Лебединского, ставило молодых физиков в тяжелое положение, «приводя и к слезам, и к разбитым карьерам».
Правда, питомцы Петербургского университета, занявшиеся прикладной физикой, не могли жаловаться на свою разбитую карьеру, но обычный путь к профессуре для них был закрыт. Для занятия кафедры необходимо было иметь степень доктора или хотя бы магистра. Качалов сослался на то, что при учреждении Электротехнического института министру внутренних дел было предоставлено право назначать не только ученых со степенью магистра, доктора и адъюнкта (для технических кафедр), но и «лиц, приобретших известность по специальности замещаемой кафедры»[741]. Сипягин с этим согласился.
Но раньше, чем принять предложение, Попов подумал о В. В. Скобельцыне[742], или, как тогда говорили, постарался выяснить, не идет ли он на живое место. Но Скобельцын уже имел кафедру в Институте гражданских инженеров и, главное, как и М. А. Шателен, получил весьма заманчивое предложение занять кафедру в создававшемся тогда Политехническом институте, где после во всю ширь развернулась его деятельность.
Еще и другие обстоятельства удерживали Попова от безусловного принятия предложения. Восемнадцать лет он уже работал в морском ведомстве и в последние годы интенсивно трудился над введением нового средства связи во флоте, которому, он знал, он очень нужен. Поэтому первым его условием было «сохранение за мною права оставаться на службе в Морском ведомстве, чтобы продолжать свои занятия по специально возложенному на меня Морским министерством поручению по организации беспроволочного телеграфа на судах Русского флота, каковое поручение я считаю своей нравственной обязанностью довести до конца»[743].
В это время Попову было всего 42 года, но состояние его здоровья заставляло его думать о будущем своей семьи. Через семь лет истекал срок службы, дающий право на пенсию, которой, в случае его смерти, могли бы пользоваться его жена и дети — старший сын Степан был еще гимназистом, а младшей дочери Екатерине едва исполнилось два года. Поэтому следующим условием Попова был «зачет в учебную службу всей моей предшествующей службы в Минном офицерском классе и Морском инженерном училище в качестве преподавателя в течение 18 лет, из коих семь первых лет по вольному найму. Это последнее условие вызывается тем соображением, что, продолжая оставаться на учебной службе по Морскому ведомству, я имею полное основание рассчитывать, что вся моя предшествующая служба будет зачтена к пенсии; между тем, переходя на службу в другое ведомство без специальной оговорки, разъясняющей в положительном смысле этот вопрос, был бы лишен возможности воспользоваться во всей полноте теми преимуществами, которые предоставлены профессорам Электротехнического института»[744].
Условия Попова были приняты, и он занял место экстраординарного профессора Электротехнического института. Надо при этом заметить, что во флоте не переставали ценить труды Попова. Управляющий Морским министерством П. П. Тыртов согласился на переход Попова в другое ведомство лишь «при условии, чтобы г-н Попов продолжал в течение 6 лет руководить этим делом (беспроволочной телеграфией. — M. Р.) во флоте и лично заниматься в летние месяцы дальнейшей разработкой и обучением»[745].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});