но движения его заметно замедлились. Гул раньяров раздавался где-то поодаль.
– Я понесу, – услышала она через какое-то время голос Четери. – Тебе нужно отдохнуть хоть немного. Немного, Макс.
– Ты прав, – раздался сквозь дрему ответ Тротта. Ее передали с рук на руки, и гонка продолжилась.
В следующий раз Алина очнулась оттого, что ее почти швырнули на землю, – и увидела, как на поляне шагах в тридцати от нее медленно валится с приземлившегося раньяра всадник с рогом в руках, в который он так и не успел подуть – из шеи у наемника торчал нож, а Четери метал второй.
Принцесса, лежа на боку, то глядела на свое крыло, разорванное пополам – между перьев виднелась красная подзажившая плоть и белый остов кости, – то словно во сне наблюдала, как Тротт убивает рванувших ему навстречу двух бойцов, а потом на пару с Четери уничтожает озверевшую от крови стрекозу, обрубая ей крылья, пронзая шейное сочленение. Как Тротт жадно глотает из фляги воду, глядя на нее, Алину, а затем подходит и берет ее на руки.
– Даже если нас не видели, раньяра обнаружат, – сказал он. – У нас есть несколько часов, чтобы оторваться.
После следующего пробуждения принцесса пошевелилась и попросила:
– Поставьте меня на землю, профессор. Я уже могу идти.
Она действительно чувствовала себя гораздо лучше. Да, болело крыло, но из тела полностью ушли слабость и онемение, и голова была свежей, без спутанности и мути последних часов.
– Конечно, – буркнул он, не останавливаясь. И выполнил ее просьбу очень нескоро – когда остановка действительно понадобилась, ибо выпитой воды было многовато.
Темнело. Разболелась голова. Было ощущение, что кто-то сдавливает ее ладонями. Но Алина, шагая вслед за Троттом, не жаловалась – не хватало еще, чтобы из-за нее шли медленнее.
– Впереди угодья лорха, – сообщил Четери, возникший между деревьями. – Похоже, мы вышли из мест обитания многоножек. Я не стал его трогать. И так наоставляли маяков для погони.
– Да и если обойти, а не убивать, будет быстрее, – согласился Тротт. – И наших преследователей он задержит, если таковые будут.
Алина, продираясь меж кустов, поморщилась – спину прострелило болью.
– Как ваше крыло? – тут же отреагировал профессор, подходя ближе. Коснулся перьев – и она поджала пострадавшую конечность к спине.
– Терпимо, лорд Макс.
Он нахмурился, но не успел ничего ответить – сквозь пение птиц впереди послышались знакомые щелчки, посвисты, и принцесса дернулась, хватаясь за нож.
– Похоже, паучишка не хочет нас упускать. Я схожу, посмотрю, что там, – подмигнул ей Четери. – Макс, подождите, пока я уведу его, и двигайтесь дальше. Я найду вас. Надо бы оставить для преследователей ложный маячок подальше отсюда. Идите сколько сможете, затем найдите убежище и ждите меня.
Он перепрыгнул через ручей и помчался туда, где вдалеке меж стволов видна была уже туша паука, спускающегося от паутины на землю.
Тротт присел у воды, чтобы наполнить флягу, а Алина обессиленно прислонилась к папоротнику, на секунду прикрыв глаза. Голову снова сдавило болью. В ушах звенело будто отголосками далекого разговора, на краю сознания слышался какой-то навязчивый зуд.
– Попейте еще, – попросил Тротт. Она открыла глаза – он протянул ей флягу, затем оглянулся туда, где Чет, заложив вираж почти перед носом паука, погнал его за собой в сторону. – Вы очень бледная. Не свалитесь в обморок? Сейчас нет времени лечить вам крыло.
– Я дотерплю до вечера, лорд Макс, – Алина поднесла флягу к губам.
– Придется, – сказал он сочувственно.
Она пила и пила – и напиться не могла. Голова болела по-прежнему, в ушах стихало жужжание, и Алине казалось, будто она отрывается от земли, хотя так же крепко стояла на ней. Принцесса даже склонилась, чтобы убедиться в этом, заодно оглядела исцарапанные колени и вздохнула, прикрепляя флягу обратно к поясу.
В голове вдруг зазвенело – будто лопнула струна, – и боль ушла. Стало так легко, что Алина покачнулась.
– Готовы? – спросил ее Тротт.
– Секунду, – она склонилась над ручьем, чтобы плеснуть воды себе в лицо, и затем сорвалась с места вслед за спутником.
Они бежали очень долго, обходя полянки вехентов и ловушки лорхов, всматриваясь в небо – не видно ли раньяров. Алина то и дело оглядывалась – сердце было неспокойно за Четери. Затем от усталости оглядываться перестала. Они шли весь остаток дня, и вечер, и полночи, не меньше – даже Тротт в конце концов начал спотыкаться, а Алина и вовсе брела, безразличная ко всему, голодная и вымотанная.
Наконец профессор остановился у огромного папоротника с узкой щелью у самых корней. Они кое-как протиснулись внутрь, в полость ствола, и рухнули на древесную перегородку. Алина стащила с себя сумки, оперлась спиной на стенку и закрыла глаза. Крыло дергало нещадно.
– Повернитесь чуть боком, – приказал Тротт, дотянувшись до ее спины. – И поешьте что-нибудь, пока есть возможность. Завтра ее может не быть.
Алина с неохотой – двигаться не хотелось – развязала сумку. Лорд Макс колдовал над ее крылом – под перьями растекался холодок, сломанную кость перестало дергать, боль отступала. Принцесса достала мягкую лепешку, плетеный туесок с сухими сырными шариками – их полагалось запивать водой. Сунула один в рот, повернула голову, потребовав:
– Откройте рот.
– Зачем это? – буркнул Тротт.
– Не мне одной надо есть, – ворчливо отрезала она, протягивая лепешку дрожащей от измотанности рукой. – Ну же, профессор!
Он устало покачал головой, но лепешку откусил. И сырный шарик взял из ее руки уже с легкой усмешкой. А когда Алина протянула пластину сухого мяса, перехватил ее запястье, отпуская крыло, взял мясо, коснувшись губами ее пальцев, – и отодвинулся.
– Я вполне способен сам поесть, Алина. Но теперь я вижу, что вам действительно лучше.
Она невесело улыбнулась.
– Удивительно, что мы вообще пережили этот день, правда?
– Правда, – не стал он успокаивать ее. – Но мы обошлись малой жертвой. Вы пару дней не сможете летать. Неприятно, замедлит нас. Но это ничто по сравнению с тем, когда я думал, что вы не выживете.
Еще через пару часов, когда они уже спали, Алина услышала голос Чета – но так и не смогла заставить себя открыть глаза.
– Славно побегал, – весело и негромко говорил он что-то тихо спросившему Тротту, – оставил нужные следы в стороне отсюда. Дураков обманет, а умных лишь ненадолго отвлечет. Но нам то и надо…
Они еще о чем-то говорили, но разговор уплывал, отдалялся – слишком принцесса устала, слишком хотела спать.
А под утро у нее снова разболелась голова, и в ушах зазвенело, зашумело. Алина замычала, пытаясь проснуться – но глаза не открывались, тело не подчинялось, и она словно со стороны слышала свое мычание и шумное дыхание. Неужели вчерашний яд все еще действует?
«…это Матвей, – раздалось у нее в голове, – мы организовали связь с Туры…»
Ее схватили за плечи, затрясли.
– Алина!
«…мы орга-ни-зова-ли связь с Туры, – слышала она свой голос, глухой, мычащий. – Слу-шай