Читать интересную книгу Иная реальность - Иван Катавасов

   В лагере труда и отдыха Кирилл Дербанов, окруженный заботой коммунистической партии и советского государства, долго не находился. В конце августа однажды утром прикатил из города начальник лагеря с белым лицом, тайком в кабинете сжег свой красный партбилет, а пионеров в красных галстуках и белых рубашках разобрали по домам срочно приехавшие испуганные родители, имевшие бледный вид. Красного в те дни было мало, белого намного больше.

   Вскоре красные вернулись, но уже в обличье добропорядочных коммерсантов, солидных предпринимателей и видных промышленников. Ким Евграфов стал капитаном ликероводочной индустрии и пищевой промышленности, причем не из последних в городе. Мясохладобойня Евграфа против импортной продукции не сдюжила, зато отечественная водка-евграфовка обрела ранее невиданные и неслыханные крепость и специфический деревянный вкус. Сучковатая евграфовка шла на ура и заслуженно заняла свое место среди других народных марок, включавших в себя высококалорийные продукты повседневного и праздничного спроса.

   Народ требовал продолжения банкета, социологический рейтинг евграфовки был весьма высок, и в столице предложили Киму Евграфову баллотироваться по коммунистическому списку. Быть народным избранником товарищу Евграфову понравилось. Но счастье было недолгим, потому как те, кто принимает политические решения, напитков, подобных евграфовке, не употребляют ни внутрь, ни наружно, и потому на второй срок в парламентариях Евграфа не оставили. И с одномандатным округом он промахнулся, где на него ополчилось горбачевско-лигачевское общество трезвости, а в день выборов хитроумные либерал-конкуренты бесплатно на разлив давали опохмелиться его избирателям на противоположном конце города.

   Но дело было даже не в происках политических оппонентов. Основная промашка депутата Евграфова состояла в том, что он необдуманно сунулся в столицу со своей кимовкой-евграфовкой провинциального разлива. Кимовка-евграфовка свободной конкурентной борьбы марксистских идей и мнений не выдержала -- мол, сортов водки много, а электорат один, поэтому Ким Евграфов лишился депутатства, вернувшись, тем не менее, в родные пенаты с нажитым политическим и финансовым капиталом.

   В ментовском мятеже Евграф держал нейтралитет, в тройственное согласие не входил, но после активнее всех призывал к примирению и всепрощению, а уволенных из внутренних органов милицейских товарищей записал в свои красногвардейцы. Позднее он присоединил к своей парторганизации несколько независимых коммунистических группировок. Но на новых выборах его опять не пустили в компартийный список. Одно время поговаривали, что Евграф намерен обменять с доплатой свой водочный бизнес на столичное депутатство, но слух не подтвердился. И Ким Евграфов по-прежнему оставался одним из столпов губернского высшего общества. Потому как в бытность Кима Маратовича столичным депутатам, нашлась пропавшая грамотка, где значилось, что предок Исаак Евреинов, подвизавшийся думным дьяком при дворе царя Бориса, был пожалован сельцом с крестьянами и дворянским титулом. Переходить на фамилию деда-большевика и двоюродной прабабки, присяжной суфражистки, Евграф не стал по антисемитским соображениям, но в городское благородное собрание вошел, поскольку имел хоть и коммунистическое происхождение, но далеко не пролетарское.

   В столице Евграф приобрел вкус к шикарной депутатской жизни и к комфортабельным служебным автомобилям иностранного производства. В городе он открыл французский и итальянский рестораны, а также отнял с помощью своих красногвардейцев у прежних владельцев северное торжище легковых лимузинов. Теперь же, по мнению Федора Хатежина, нацелился на Южный авторынок. Наверное, престижные внедорожники Евграфу тоже были по нраву. Только вот сам водочный магнат Евграф, технология изготовления и употребления гидролизного спирта но, больше всего, собственное счастливое пионерское детство в "Лесной сказке" нисколько не нравились Кириллу Дербанову. И джипы не пользовались его приязнью, а умопомрачительные цены в французско-евграфовском ресторане, куда он случайно забрел с Дашкой, однажды пробили малоприятную брешь в личном бюджете. Но джипы-рестораны Кирилл считал пустяками, не стоящими его внимания. А вот "фольксваген", сгоревший на царскосельском грейдере, и покушение на двойника-эффектора взывали к ответному удару.

   Не забудем, не простим. Вспомню я пехоту и родную роту, и тебя за то, что дал мне прикурить от двух пулеметов и трубы от реактивной установки "град". Да с ДШК. А много не будет, любезный мой Евграф? Новоселкин вон утверждает: засаду поставили люди Евграфа. Они же, он говорит, и Тереха кончили, чтобы Ижму-старьевщика подставить. Братец Мефодий тоже не исключает такой вероятности. Но до Евграфа поди доберись! У него там в лагере не меньше полусотни гвардейцев с пушками. И чего покруче найдется, если тот красноголовый обалдуй с кольтом был, а длинный ДШК вертел. И ехали, гады, здешними глухими дорогами, чтобы никто не просек. Может, у Федьки людей попросить? Нет, не даст. Если только Евграф отступного не заплатит. Но тот заплатит -- бизнес дороже. Заставят, у сильных метода отработана. Против всех не попрешь -- массой задавят. И мне в одиночку слабо на Евграфа наезжать. Он сейчас, небось, все меры безопасности по максимуму раскрутил. Обидно, досадно, но ладно.

   Вернувшись домой, Кирилл поделился своими обидами с любимой женщиной, но понимания не нашел:

   -- Нудный же ты мужик, Кирилл Дербанов. Я там на грейдере так славно повоевала. И Леон тоже...

   Но пес внес свою поправку:

   -- Ты не права, Вирта. Я не воевал, а защищал Кирилла, Федора, Наталью...

   -- Защитничек! А кто в футбол с черепком играл?

   -- Так вышло. Противника надо было деморализовать и лишить воли к сопротивлению.

   -- Не считай меня дурой, глупый пес! Я, если хочешь знать, первее тебя была и длинному с пулеметом башку раньше отстрелила...

   -- Цыц, -- Кириллу пришлось вмешаться и прекратить прения. -- Словно дети малые! В войнушку что ли играете? Я насчет Евграфа спрашиваю, а вы тут собачитесь...

   -- Прости, дорогой. Несдержанность мне не к лицу. Я подумаю о Евграфе и его друзьях. Следует прикинуть что тут к чему. Нужна дополнительная информация. Давненько я не шарила по сетям...

   -- Извини, Вирта. Я не хотел с тобой ссориться. Кирилл, я был не прав.

   -- Так-то лучше. Ребята, давайте жить дружно, -- подвел итог дискуссии Кирилл, а в ответ услышал дружный дуэт:

   -- Кот Леопольд -- подлый трус!

   Пришлось Кириллу схватить Леона с Виртой в охапку и бросить обоих на диван. Но с двумя сразу справиться не удалось, и через мгновение Вирта сидела верхом на Кирилле и спрашивала у Леона, что им следует сделать с агрессором за подлое, гадкое, вероломное и внезапное нападение. Победители были великодушны и согласились помиловать поверженного врага из вражеского семейства кошачьих, потому как подлый трус Кирилл-Леопольд все же труса не праздновал и честно воевал на два фронта.

   * * *

   К вечеру в царскосельском доме Кирилла и Вирты стало тихо и уютно. Лабораторное оборудование было смонтировано, а армянские строители отправились трудиться в третью смену на свой основной объект в Царском Селе. Кириллов бассейн для них был, конечно, немалым дополнительным заработком, но вот первоочередность сдачи объектов была решена в пользу нового заказчика после того, как темпераментные южане увидели, кто собирается купаться в вишневом саду. Обожающие и раздевающие взгляды армян Кириллу не шибко понравились, но Вирте он ничего не сказал, поскольку был сам не способен справиться с обстоятельствами столь непреодолимой силы. Он безразлично пожал плечами и ушел читать древних авторов. В отсутствие ревнивого мужа-хозяина Вирта, надзиравшая за строительством как прораб, совсем распоясалась. Пять раз она появлялась на стройке и каждый раз в новом купальном костюме разной степени открытости и закрытости, чем стимулировала рвение строителей, хотя к закату дня Леон голословно утверждал, что стриптизерша Вирта мешает им работать. Кирилл опять помирил Вирту с Леоном, и вечером они втроем отправились купаться на лесное озеро. В отместку за собачью вредность Вирта заставила Леона возить ее на спине по озеру. Потом на Леоне катался Кирилл, а Вирта громко жаловалась, что одна-одинешенька замерзает на берегу, позабытая и позаброшенная. Кирилл бедняжку пожалел, подобрал и обогрел, в то время как пес Леон, деликатно отвернувшись, в инфракрасном диапазоне изучал опушку леса, а по дороге домой доложил о своих наблюдениях за местной фауной, предложил Кириллу съездить на охоту. Предложение было принято весело и дружно, и все втроем решили как только так сразу отправиться охотиться на диких кошек в Африку или куда-нибудь поближе.