Он медленно выдохнул.
— Я не привык делиться. Мне никогда раньше не приходилось этого делать. Если ты дашь мне некоторые поблажки, я обещаю, что сделаю то же самое для тебя. Я буду стараться всегда включать тебя, но это не всегда будет возможно. Ты должна довериться мне.
— Доверие работает в обоих направлениях.
Кэрран наклонился ближе.
— Если бы она была одной из моих, я должен был вцепиться когтями в ее горло. Я позволил ей оскорблять тебя, только потому что она твой друг, и ты играешь по другим правилам. Так что, надо отдать мне должное.
Это будет тяжёлая борьба. Я могла видеть это в его глазах.
— Ты позволил ей оскорбить меня, потому что она рыцарь Ордена, и даже ты не можешь безнаказанно убивать их.
— И это тоже.
— До тех пор, пока ты знаешь, что я буду принимать свои собственные решения и буду спорить с тобой, если ты попытаешься вмешаться. Я приложу все усилия, чтобы всегда включать вас, Ваше Величество, но это не всегда будет возможно.
Золото сверкнуло в его глазах и исчезло.
— Я это заслужил, — сказал он. — Теперь мы квиты. Мир?
Он внимательно наблюдал за мной. Для него это было крайне важно. То, что я сказала бы, имело для него значение.
Кэрран привык к беспрекословному повиновению, а я отвергала всяческие авторитеты. Он никогда раньше не делился своей властью, а у меня ее никогда и не было. Мы оба должны были в чем-то уступить, но ни один из нас не хотел.
— Мир, — ответила я. — Это, действительно, будет очень трудно для нас.
— Да. Но мы разберемся с этим, когда у нас будет достаточно времени.
А если это не сработает, здесь всегда есть спортзал.
Мы некоторое время сидели в тишине.
— О чем ты думаешь? — Наконец спросила я.
— У Эрры осталось три нежити: ветер, животное и третий маг.
— Шторм, Зверь и Тьма. И никто до сих пор не знает, что делает Тьма.
Кэрран кивнул.
— Если предположить, что ловушка, подстроенная Орденом, провалится…
— Что и произойдет, — добавила я.
— … она погонится за толпой к Казино.
— Мы должны сделать все возможное, чтобы удержать ее подальше от толпы. — Я вытащила Погибель из ножен и положила себе на колени. — Невозможно предугадать, скольких она убьет, если они впадут в панику.
— Не так уж много, — ответил Кэрран. — Большинство смертей будет из-за того, что люди перетопчут друг друга.
Спасибо, Ваша Пушистость, меня это успокоило.
— Теда не волнуют человеческие жертвы. Он имеет дело с большим количеством людей: благосостояние большинства перевешивает жизни меньшинства. Я не могу этого допустить.
— Я знаю. — Кэрран откинулся на спинку кресла. — Мы возьмем по отряду от каждого клана, только женщин-бойцов.
Я удивленно подняла брови:
— По сколько человек в отряде?
— От пяти до десяти. Они займут позиции на крышах. Ты будешь ждать снаружи, на улице возле Казино. Она будет преследовать тебя. Если ты отойдешь достаточно далеко, мои… наши люди разберутся с ее нежитью-помощниками. А мы с тобой подберемся к ней.
План был до боли прост, но все остальное по большей мере зависело от действий Эрры, а она была непредсказуема.
— В этом есть смысл. — Я баловалась с мечом, проводя пальцами по лезвию. — Тебе не следует идти на этот бой. Ты мужчина и оборотень, что делает тебя вдвойне уязвимым для Эрры.
— Я должен быть там. Это предписано моей должностью.
— Это не та битва, которую ты сможешь выиграть, Кэрран.
— Я не могу выбирать только сражения, которые я знаю, что выиграю.
Узкая улыбка изогнула его губы. Он выглядел коварным и почти по-мальчишески озорным одновременно. Что-то кольнуло меня прямо под сердце, где я хранила свои страхи, и они нахлынули на меня все сразу.
Он был моим. Он заботился обо мне, он лишил меня рассудка, и ему было наплевать на моего отца. Он был всем, чего я желала, потому что он делал меня счастливой. Я хотела его так, как никого и никогда.
Я знала, как это бывает, уже проходила через это раньше. Как только я начинала заботиться о ком-то, смерть забирала их у меня.
Кэрран умрет, как и все.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нет ничего, чтобы я могла сделать, чтобы предотвратить это. Он умрет, потому что так всегда случается.
Страх подступил к горлу.
— Позволь мне самой разобраться с этим.
— Нет. Одна ты недостаточно сильна против нее. Ты дважды сражалась с ней вничью.
— Я почти схватила ее.
— И ты могла бы ее убить. — Кэрран покивал головой. — Я слышал.
Мой голос прозвучал ровно:
— Ну, давай, издевайся надо мной, почему бы и нет.
Он ухмыльнулся.
— Сейчас на это нет времени. Может быть, позже.
Я закрыла глаза. Боюсь, «позже» может и не быть.
— Ты что, представляешь издевательства? — спросил он.
— Я мысленно считаю до десяти.
— Помогает?
— Нет.
— С тобой мне это тоже не помогает. Раньше я поднимал тяжести, чтобы уменьшить негодование, но кое-кто спаял мою скамью для жима. Кстати, как тебе это удалось?
— Я могла бы рассказать тебе, но в таком случае мне пришлось бы тебя убить.
Мне казалось, что я пытаюсь удержать гигантский валун, который катится с горы. Что бы я ни делала, он просто продолжал катиться, давя на меня своим весом.
Он может погибнуть.
— Есть и другая причина, — сказал Кэрран. — Ты моя пара. Да, мы живем с тобой в одних комнатах. Но ты еще не альфа. Чтобы тебя признали альфой, мне нужно представить тебя перед Советом Стаи, а они будут скулить, жаловаться и тянуть время, у нас его сейчас нет. Кроме того, настоящий авторитет альфы придет только после того, как ты проявишь себя. На это уходят недели, иногда месяцы, а иногда для этого требуется несколько убийств. Поскольку ты моя пара, оборотни будут обращаться с тобой вежливо, но на поле боя, когда они находятся между жизнью и смертью, они не станут слушать тебя. Семь отрядов — это семь женщин-альф. Ты уже видела, как хорошо они ладят друг с другом.
Спорить с ним было трудно, потому что он упрямо приводил веские доводы.
— Тогда поставь во главе одну из них.
Светлые брови Кэррана сошлись на переносице.
— И возвысить один клан над всеми остальными, одновременно подрывая твой авторитет в будущем? Они никогда не позволят тебе забыть об этом.
Я выдержала его взгляд.
— Я знаю Эрру. Я знаю, на что она способна. Ты нет. Ты хотя бы достаточно уважаешь меня, чтобы позволить мне взять инициативу в свои руки?
Он, не задумываясь, ответил:
— Да. Но я все равно пойду с тобой. Мне нужно быть там.
Отчаяние переполняло меня.
— Арр! — Я вскочила на ноги. — Я ненавижу ее за то, что она заставляет меня проходить через все это. Когда я доберусь до нее, я вырву ей ноги и скормлю их ей, начиная с сапог.
Оборотни не верили в эффективность тюрем. Типичными наказаниями для них были смерть или труд. В тех редких случаях, когда они действительно приговаривали кого-то к изоляции, они ссылали его в труднодоступные места.
В Крепости было несколько специальных камер: большие пустые комнаты, оснащенные клетками для люпусов. В одной из них держали моего «телохранителя». Кэрран настоял на том, чтобы проводить меня до двери. Каким-то образом, несмотря на ранний час, коридоры замка были полны оборотней, которые делали героические усилия, чтобы не пялиться на меня.
— Для людей, ведущих ночной образ жизни, вы ужасно активны при дневном свете, — пробормотала я.
— Их разрывает любопытство. Они бы собрались в кружок возле тебя, если бы это сошло им с рук.
— Это бы ничем хорошим не обернулось для всех участников. Я не люблю толпу.
Кэрран на мгновение задумался.
— Мне необходимо закончить с кое-какими договоренностями, а потом я свободен. Ты бы не хотела со мной вкусно поужинать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Готовить буду я, — ответила я ему.
— Уверена? Я бы мог это сделать.
— Я сама бы хотела приготовить. — Возможно, это наш последний ужин.