тяну время, как могу, и надеюсь, что у нас будет возможность поговорить наедине, но Финн не приходит.
Ясное небо остается чистым весь вечер, а когда солнце садится, каждая звезда похожа на драгоценный камень, сверкающий в лунном свете. Празднование Лунастала проходит между палатками и вокруг костра, даже на склоне горы.
Музыканты играют, танцуют и поют, а их пальцы летают по струнам и клавишам их инструментов. Фейри едят, смеются и танцуют. Они так рады видеть своего принца, что мое сердце болит из-за той роли, которую я сыграла – хоть и непреднамеренно – в том, чтобы корона не попала к нему в руки.
– Веселишься? – раздается низкий голос у моего уха.
Я поворачиваюсь и вижу улыбку Миши. Его большие карие глаза изучают мое лицо, как будто он пытается прочитать мои мысли через мой щит.
– Конечно.
Он фыркает.
– Ты сегодня очень грустная, принцесса. Вообще-то ты на вечеринке.
– Наверное, я просто погрузилась в свои мысли. – Я чувствую, как горло сводит спазмом. – Я слышала, что им пришлось пережить во время правления Мордеуса, как им пришлось бросить свои дома и свою жизнь, чтобы спрятаться от него.
Миша кивает и обводит взглядом толпу.
– Полагаю, именно поэтому они уже любят тебя.
– Нет, не любят.
С его губ срывается тихая усмешка.
– Любят. Все тебя любят, Абриелла. По крайней мере, все присутствующие здесь. – Его взгляд скользит по счастливым лицам танцующих вокруг нас и останавливается на Финне. Принц теней стоит, прислонившись к стене палатки и запустив руку в свои темные кудри, и улыбается Джулиане, которая активно жестикулирует, рассказывая какую-то, без сомнений, захватывающую историю.
– Они любят его, – говорю я Мише. – А меня принимают, потому что думают, что я с ним.
– Ты ведь понимаешь, что он сделал сегодня утром? – спрашивает он.
Я хмуро смотрю на него:
– Что ты имеешь в виду?
– Когда король теней – и не обманывайся, для них он король – опускается на колени перед своей партнершей и омывает ей ноги, это очень серьезный знак. Он заявляет, что ты достойна того, чтобы служить тебе, и если он преклоняет перед тобой колени, то должны и они.
Я качаю головой:
– Это всего лишь ритуал. Он ничего не значил.
– Это ритуал. Тот, который значит для этих людей все. Если бы тебя здесь не было, он бы не встал на колени перед другой женщиной. Он решил показать свое почтение к тебе и продемонстрировал этим людям, что ты ценна и с этого момента заслуживаешь уважения.
Меня начинает тошнить.
– Зачем ему это делать?
Миша фыркает.
– Я могу назвать несколько причин, хотя, возможно, тебе стоит поговорить об этом с Финном. Но они все равно оказали бы тебе уважение. Ты убила Мордеуса. Ты – причина, по которой разрушилось проклятие.
Как будто мне нужно об этом напоминать.
– И по которой разрушен их трон.
Он подталкивает меня локтем в бок.
– Перестань думать об этом. Мы же на празднике. – Он берет бокал игристого розового вина у проходящего мимо слуги и протягивает его мне: – Выпей.
Я хмурюсь. Когда я в прошлый раз пила волшебное вино на вечеринке, я оказалась под действием наркотиков и в душе с Финном.
– Ой, правда? – говорит Миша. В его глазах пляшут искорки, а губы кривятся в ухмылке.
Я бросаю на него свирепый взгляд и укрепляю свой ментальный щит.
– Ты не мог бы держаться подальше от моих мыслей?
– Мне нравятся твои мысли, – говорит он. – Они такие милые и очаровательные, а иногда… восхитительно коварные. – Он забирает у меня вино, нюхает его, отпивает и возвращает мне бокал. – Его можно пить. Это безопасно. Но обещаю, если сегодня получится так, что ты окажешься под действием наркотиков, я лично о тебе позабочусь.
Я прищуриваюсь:
– Тебе бы это понравилось, не так ли?
Уголок его рта приподнимается в усмешке.
– Давай просто скажем, что я был бы более сговорчив, чем твой принц теней.
Я бросаю шар тени ему в грудь, и он отшатывается, все еще посмеиваясь. Мои щеки горят.
– Какой же ты ужасный, – рычу я.
Миша, ничуть не смущаясь, снова подходит ко мне.
– Вообще-то мне говорили, – говорит он, – что я довольно хорош.
Закатив глаза, я делаю большой глоток вина. Игристое и чуть подслащенное, на вкус оно напоминает хрустящие летние яблоки с оттенком кислой сливы.
– Допивай скорее, и пойдем танцевать, – говорит он, наблюдая, как я подношу бокал к губам.
Я глотаю напиток и наслаждаюсь теплом в груди.
– И после этого ты хочешь, чтобы я пошла с тобой танцевать?
– Поверь мне. Я знаю свое место, – говорит он. – По правде говоря, я слишком ценю твою дружбу, чтобы разрушить ее в твоей постели. Как бы приятно это ни было. В любом случае я сыт по горло преследованием эмоционально недоступных женщин.
У меня отвисает челюсть.
Преследованием?
Он что, когда-то преследовал Амиру?
– Ты имеешь в виду…
– Не надо. – Лицо Миши застывает в ничего не выражающей маске. – Я не хочу говорить об этом сегодня вечером. Я просто хочу потанцевать с самой красивой девушкой на вечеринке. – Я немного таю от его лести, и он вздыхает. – Но поскольку она недоступна, я согласен потанцевать и с тобой.
Я хихикаю.
– Вот ведь зараза!
Я делаю еще глоток, хотя бы потому, что Финн все еще ухмыляется Джулиане, как будто она самое забавное существо, которое он когда-либо встречал. Моя очевидная ревность заставляет меня подвергать сомнению каждое решение, которое я приняла с момента прибытия в этот мир. А поскольку это не очень продуктивный способ провести вечер, с таким же успехом можно напиться волшебного вина и насладиться танцами.
– Ай, молодец, – говорит Миша, когда я допиваю вино. Он забирает у меня бокал, ставит его на ближайший столик и вытаскивает меня к танцующим.
Песня быстрая, и от ее ритма мне становится легче – а может быть, все дело в вине. Миша ставит меня рядом с собой и терпеливо учит движениям танца. Они довольно простые, но когда все делают их одновременно, смотрится просто замечательно. Шаг в сторону, провести ногой по земле, завести ее назад, несколько плавных движений руками и поклон, а затем нужно встать в четверть оборота и повторить все в таком же порядке, но с другой стороны.
Спрайты со светящимися крыльями проносятся по воздуху в своем собственном танце, оставляя полосы света над нашими головами, и довольно скоро я с ухмылкой выплясываю новые движения.
К концу танца я так запыхалась, что не жалуюсь, когда Миша обнимает меня