Поблуждав по телу, я все-таки остановился на лице, как на наиболее стандартной форме общения.
— Кузьмич, угости даму, — попросил я первого помощника.
Бабочек, искоса поглядывая на меня, вытащил сигару.
— И подкурить.
Подкурить я могу и сам. Только надо поосторожней. А то здоровенная копна волос на груди, не дай бог конечно, может вспыхнуть в один момент.
Дама глубоко затянулась и выдохнула дым прямо мне в лицо. Я тут же закашлялся от нехватки кислорода в окружающем меня объеме. Дама засмеялась приятным грудным (наверно все-таки грудным) смехом и легонько тюкнула мне между лопаток. Дыхание окончательно зашкалило и я, стараясь протянуть время безвоздушия, знаками показал, что бить меня больше не надо.
— Это с непривычки, — пояснил я, постепенно приходя в норму, — На меня редко дуют.
Дама вновь засмеялась, поправила руками грудь на плечах, потом погладила меня по небритой щеке.
— А ты мне нравишься, красавчик. Не хочешь продолжить знакомство в более непринужденных апартаментах. За весьма скромное вознаграждение.
Я мысленно оценил свои возможности. Предположил, что проблемы с грудью и лицом у дамы могут быть не окончательными и сказал свое категорическое:
— Нет. Я аморфобиопалеглобосексуалист.
Обычно данное объяснение действовало без осечек. Не дало оно сбоя и на этот раз. Дама мгновенно понурилась, глаза ее погрустнели, она подперла лицо о руку и глядя в пространство сказала:
— Мне сегодня определенно не везет. Одни аморфобиопалеглобосексуалисты попадаются. Где натуралы? Где истинные ценители дамской красоты?
Ответа она не получила. Поэтому быстро потеряла ко мне интерес и двинулась дальше, ища приключений. На что? Я так и не смог определить, что же там у нее находилось.
Вернулся бармен. Поставил передо мной двойной безо льда квас, а перед Кузьмичем корзинку с сухарями. Дополнительно ему же протянул здоровенный черствый батон.
— Это вам лично от хозяина, — вежливо улыбнулся он.
— Общий привет ему передай, — отмахнулся бабочек, — Ну чего уставился. Уйди. Давай, давай!
Бармен повторно изобразил улыбку и, с видимым облегчением, удалился.
Мы не успели воспользоваться дармовой выпивкой и прочими благами заведения. На стойку, перед Кузьмичем, забралось новое действующее лицо. Росту на голову выше первого помощника. Строение вполне сносное. Совершенно лысое. С пухленькими ручками и ножками. В ярко-красном откровенном облегающем платье и такого же цвета тапочках.
Она посмотрела на Кузьмича долгим, сжигающим взглядом, и прошептала:
— Красавчик, не угостишь даму сухариком?
Я уже приготовился ловить первого помощника, потому что знал, за свои сухари он перегрызет кому угодно горло. Но случилось невероятное. Челюсть у Кузьмича упала, крылья, наоборот, задрались к отсутствующим на потолке датчикам пожаротушения, и он ни слова не говоря, подвинул к пухленькой корзину с сухими съестными припасами.
Та, не проронив более ни звука, принялась жадно запихивать в рот пригоршнями сухари, звучно давясь и урча в районе желудка. Но глаз с Кузьмича не сводила. А тот, тюфяк, сидит пасть растопырив, наблюдая, как поглощается его любимая пища.
Последний сухарь прохрустел прощальную песню, пухленькая облизала пальцы, рыгнула и погладила округлившийся живот.
— Красавчик, ты мне нравишься. Садись ближе, поболтаем.
Первый помощник, совершенно не вспоминая про честь мундира, поволок свою упавшую челюсть в район местонахождения пухленькой и уселся напротив нее.
Чувствуя, что я теряю первого помощника, я решил, что пора слегка исправить ситуацию.
— Э-э… — начал я.
— Заткнись, дылда! — крошка даже на меня не взглянула. Она взяла руку ошалевшего Кузьмича в свои ладони, и, поглаживая ее, стала ласково ворковать, — Может продолжим наше непринужденное знакомство в более тихой обстановке?
Но Кузьмич, собрав волю в железное крыло, поднял со стойки челюсть, и, часто-часто моргая, пролепетал:
— Не могу, — он проглатывает слюну и моргает еще быстрее, — Мы вдвоем… здесь… на задании.
Пухленькая, наконец-то, соизволяет перевести взгляд на меня. Внимательно изучает, скептически поджав ярко накрашенные губы.
— А что, красавчик, тебе не говорили, что здесь с собаками нельзя? Даже на задании. Отведи его в ветеринарскую секцию, там за ним присмотрят и накормят. А мы с тобой что-нибудь придумаем. А его как зовут? А можно его погладить? А он не кусается? Эй, скажи мамочке «гав».
— Дура, — сказал я. Не лаять же.
Кроху не смутило, что я не гавкаю.
— Говорящий, — удивилась она и влюблено посмотрела на Кузьмича, — Красавчик, ты такой мужественный. У тебя такая классная собака. Всего двести брюликов за час.
Кузьмич протрезвел мгновенно. Речь шла о деньгах.
— Убери руки, — он обычно в таких ситуациях челюсть вперед выдвигает, — Не лапай мои крылья, говорю. Ты кому деньги предлагаешь? Мне, предлагаешь? Пятьсот брюликов и ни брюликом меньше. Вперед и наличными.
Пухленькая засунула палец в рот и некоторое время задумчиво смотрела на Кузьмича.
— Тебе?
— Мне, — ответил гордый первый помощник и, выставив грудь колесом, прошелся по барной стойке, — Двести грамм мускулов, сто пятьдесят грамм мозгов. Стойка на руках и отжимаюсь от пола десять раз без напряги.
Этим он окончательно сразил пухленькую, которая сразу же после заявления бабочки полезла за пазуху в поисках требуемой суммы. Но ничего не нашла.
— Ой, — сказала она, сделав круглые глаза, — Оставила в носителе. Пять минут и я вернусь. Красавчик, сидеть здесь, никуда не отлучаться. Вернусь мигом. Тут недалеко стоит. Может видели. Маленький такой, с рожками на макушке.
Пухленькая соскочила с барной стойки и исчезла в дыму.
Мы с Кузьмичем переглянулись и почти одновременно заорали:
— Она!
На наш крик немедленно среагировали. Бармен, роняя от спешки стаканы и поилки, рванул к нам и уставился преданно и внимательно.
— Чего изволите?
Кузьмич, с горящими глазами, схватило его за грудки, вытащил из кармана значок, похищенный из моего сейфа, «За пятую юбилейную сидку» называется, ткнул его в лицо сволочи и стиснув зубы проскрипел:
— Галактическая полиция нравов. У вас здесь бардак, или что? В глаза, сволочь, смотреть. Отвечать четко, не задумываясь. Кто это была?
Бармен уперся всеми руками в Кузьмича, пытаясь отодрать его от себя. Бесполезно. Суперклейкий бабочек.
— Она новенькая, — залепетал бармен, стараясь поймать изображение мелькающего перед его глазами значка, — Вчера только появилась. Сказала, что проездом. Номер сняла в гостинице напротив. Родственников в соседних галактиках не имеет. Отпустите меня, пожалуйста.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});