Вместо привычного, знакомого серебра его глаз, меня затягивало в бездонную яму пульсирующих черных точек. Такое ощущение, словно зрачок раскрошился, превратившись во множество мельчайших матовых пятен, заполонивших всю радужную оболочку, отчего глаза стали казаться черными. Я даже зажмурилась на мгновенье, чтобы исключиться возможность галлюцинации. Ведь моя собственная адекватность хромала не хуже потерявшего подкову мерина. Не помогло. Темные искры, плавающие на серебристой поверхности, никуда не делись, а кричали о желании и страхе. Поддавшись импульсу, я потянулась в Коле, намереваясь влить в него огромную дозу антидепрессанта, под названием сдобренная Хранительницей сущность, чтобы вернуть к реальности дорогого мне человека, чтобы избавить его от панического озирания по сторонам, а коснувшись, пожалела. Голоса в моей голове взорвались, на все лады громыхнули истеричными воплями. Я споткнулась на ровном месте, и, зажав уши руками, упала на колени, придавленная болезненной пульсацией.
Страх. Отчаянный непередаваемый ужас, обступил меня со всех сторон. Бурлящая жуть устроила фейерверк смерти, сопровождаемый апокалипсическим воем. Как они боялись! Как кричали! Как выли, разрывая меня на части!
— Заткнитесь! Нет! Не надо!
Где-то в глубине я понимала, что кричу, но своего голоса не слышала. Он захлебнулся в аккомпанементе других, более громких, более сильных и мощных, еще более переполненных ужасающими эмоциями, чем мой собственный. Меня словно затягивало в омут, накрывало многометровой волной цунами, разъедающей солью слипшиеся легкие, мечтающие о кислороде. И только рваный спасательный круг удерживал меня на плаву.
Саша. Его голос, вгрызающийся в бессознательное. Его руки, трясущие меня за плечи. Его мольба и злость, стремление не потерять, его слова.
— Лаари! Очнись! Немедленно!
— Больно!
— Вернись ко мне!
— Рвет! Больно!
— Посмотри на меня!
Я пыталась. Собирая все силы, пыталась, но перед глазами плавали мутные пятна.
— Замолчите…
— Что с ней?
— Голоса, — рыком.
— Опять?
— Да. Помоги мне.
Опять это состояние раздвоенности, как тогда, у престола. И в теле, и вне его. Чувствую, и смотрю со стороны. Ощущаю, и не чувствую боли.
— Быстрее. Положить!
Саша отдавал приказы, подхватив оболочку по мышки, пытаясь поднять с колен. Бесплотным духом я наблюдала за тем, как он поднимает «меня» на ноги, как пытается удержать. Как оживший Николай бросается к нему на помощь. А дальше, стоп-кадр, я опять в непроглядной пучине, и Коля держит меня за руку.
— Отпусти….
Я уже выла и хрипела, на последнем издыхании. Голоса содрали с меня кожу и скручивали ее в тугие ровные клубки, готовя те, для будущей перевязки всех нуждающихся.
Уже даже не больно! Уже почти все равно!
— Пусть отпустит. Надо, — из последних сил выдавила я, напоминая себе истерзанную жертву, захлебывающуюся кровью, только это бульканье имело другой звук — звук членораздельной речи.
Стоило уточнить, кто именно, так как отпрянули оба сопровождающих, и я камнем, но с облегчением, рухнула на землю, под чье-то шокированное: «Пятно!». Но для меня это уже значения не имело.
На некоторое время я перестала существовать самым настоящим образом. Сознание отключилось, спрятавшись от безнадежности. Сработала защитная реакция организма, неспособного более терпеть. Я куда-то плыла, несомая бестелесными душами, пусть лишенными возможности говорить, и быть услышанными, но остающимися поблизости. Меня словно передавали по цепочке, и каждым считал своим долгом прикоснуться и хорошенько разглядеть. А еще, их было так много рядом со мной, вокруг меня, везде, что искры их надежд, превращали темному неосознаваемого, в сверкающий хвост млечного пути, убегающего за горизонт ночного неба.
Все эти души, как-то бывшие людьми. Они когда-то жили и радовались жизни, а теперь оказались заключены в туман, превратились в него, благодаря отданной навек сущности. Лишившись материальной оболочки, они, тем не менее, не перестали быть, также, все ощущая, наблюдая за происходящим и стремясь помочь. И не их вина, что не нашли другого способа рассказать, кроме как затягивая в свою реальность.
— Лаари! Черт возьми! — издалека услышала я и боль, обожгла щеку. Я начала падать из благословенной тишины в галдящий омут. Я не хотела возвращаться, и, вторя моему внутреннему сопротивлению, качавшие меня души, цеплялись из последних сил, стараясь удержать рядом с собой.
— Вернись. — Еще один удар. Бедный! Ему наверно тяжело?! Я думала, сочувствовала, но все же, хотела остаться там, где была.
— Что это с ней? — Ирдрая, пришел посмотреть на представление. Если б могла, то скривилась бы. — Что происходит?
Трясшие меня руки, исчезли, и я испустила вздох облегчения. Еще немного покоя, как хорошо!
— Ты… Отдай мне ключ!
— Что? Зачем?
Я удивилась, что наблюдаю со стороны, не слыша, знаю, о чем они говорят. Господи! Столько всего произошло, а я не потеряла способность удивляться.
Саша отскочил от меня, и вцепился в советника, ухватив того за шею.
— Немедленно!
— Пусти, — прохрипел Ирдрая, вырываясь.
— Сейчас же!
Двое солдат подоспели на помощь главе совета, и стали отрывать от него Сашу, но тот не желал отпускать. Любимые черты исказило бешенство, глаза пылали, изливаясь ледяным блеском, пробирающим до костей. Таким своего мужчину я не видела никогда.
— Придушу!
— Уберите его…
— Где они?
— Не у меня.
— Скажи, чтобы принесли! Живо!
Солдаты боялись тянуть Сашу, тот железной хваткой впился в кадык своего противника. Если дернет сильнее, советнику не жить. Коля тоже влез в свалку, отгоняя еще троих преданных.
— Пусть уйдут, немедленно, — рычал Саша, пытаюсь стряхнуть чужие руки, но смотрел только на Ирдраю. — Ключи! Она же погибнет!
Что-то во мне встрепенулось от этих слов, вывернулось наизнанку. Неужели так плохо? Неужели я умираю? Неужто ощущаю присутствие черной леди поблизости? Разве чувствую на себе серозные пары ее дыхания?
Я посмотрела на себя. Тело билось в конвульсиях, зеленоватая кожа на фоне белой одежды, струйка крови ползет по щеке, а вокруг клубятся тени. Ого! Обратилась вовнутрь, но агонии не почувствовала, мой мирок пребывал в тишине и спокойствии, огражденный от боли.
— Без нее ты проиграешь! — последний Сашин аргумент прорезал воздух отчаянным воплем. Николая уже скрутили, и он валялся на земле, прижатый солдатами, без возможности пошевелиться.
— Принесите, — прохрипел Ирдрая, обеими руками ухватившись за Сашино плечо. — Ключ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});