— Они все знают, а я нет.
— Все, молчи, — шикнул Саша. — Отправляемся.
По телу прошлось легкое покалывание сопутствующее перемещению. Солоноватый приморский воздух сменился на другой, пропитанный легким цветочным ароматом.
— Где мы?
— Лаари.
— Хорошо, — вздохнула сдаваясь. Сюрприз так сюрприз.
Я покорно шла, направляемая заботливой рукой, слыша, как Саша с кем-то шепотом переговаривается, но, верная обещанию, старалась не прислушиваться. Что-то мне это напоминало, если честно. Что-то очень приятное.
— Осторожнее, дорога неровная, — предупредил Саша, и я понимающе кивнула. — Почти пришли.
Теплый летний ветерок играючи трепал мои волосы, щекоча кожу, дразня слух легким перезвоном. Я несколько раз споткнулась, запутавшись в подоле платья, которое Саша уговорил меня надеть перед выходом.
— Все? — спросила, когда мы, наконец, остановились.
— Еще немного, — последовал ответ.
— Какой загадочный, — пробурчала себе под нос, заслужив успокаивающий поцелуй в висок.
— Терпи.
— На тебя никакого терпения не хватит.
— Ой ли, — рассмеялся он.
— Конечно.
— Готова.
— Давно уже.
— То-о-г-д-а…
Повязка упала с лица, и мои глаза широко распахнулись. Мы стояли на берегу Венского озера, огромные колокольчики тянули свои синие головы к закатному солнцу, и их стенающий перезвон провожал оранжевый диск в долгое ночное путешествие.
— Шен! — ахнула я, пораженная до глубины души.
— Я знаю, ты переживаешь из-за того, что мы не смогли…
— Нет, — перебила я, — ничего подобного.
— Лаари, милая. Я вижу тебя насквозь.
На это заявление я скорчила недовольную рожицу, хотя должна была признать, что Саша прав. Только признавалась я в этом себе, а не ему. Я так мечтала пройти через обряд, но у нас не получилось. Мне нечего было переплести с ним. Во мне не было сущности, которая бы принадлежала только мне и могла слиться с его силой. И я очень расстроилась, хотя старалась не показывать насколько. Не получилось, раз Саша вновь поднял эту тему.
— Шен…
— Ш-ш-ш. Помнишь, что я тебе рассказывал про танику?
— Конечно, такое не забывается.
— Хорошо. — Он поцеловал мою ладонь и приложил к своей щеке. — Я люблю тебя, милая. Так сильно, что не могу передать словами. И мне не важно, связали нас стихии или нет, потому что ты всегда здесь. — Моя рука перекочевала на грудь, туда где билось сердце, позволяя мне почувствовать его размеренные удары. — Где бы я ни был, ты всегда со мной, всегда рядом, настолько близко, что ближе не бывает. Ты и Лиалин.
Серебро его глаз прожигало меня насквозь, убеждая. Их бездонные озера заглядывала прямо в душу, навечно отпечатываясь в ней, ставя клеймо на моем сердце, и так безраздельно принадлежащим ему. Ему и нашей дочери.
— Я люблю тебя, — беззвучно сорвалось с моих губ. — Навсегда.
— Моя Лаари. — Саша притянул меня еще ближе, и наши губы встретились. Сладкий поцелуй. Терпко-сладкий, нежный. Я тонула в нем, захлебываясь радостью.
— Люблю, — мне в губы, ловя дыхание. — Смотри. — Отстранившись, Саша развернул меня к озеру, и мое сердце учащенно забилось от открывшейся взгляду красоты.
Кромка озера превратилась в переливающуюся аквамариновую полосу, сплошь усыпанную маленькими цветочками. Колышимые ветерком, они издавали тонкий вибрирующий звук, который, сливаясь с колокольным перезвоном, превращал его в совершенную симфонию, прекраснее которой я никогда не слышала.
— Таника поет для нас, — прошептал Саша мне на ухо. — Для нас двоих.
Слезы кристально чистого счастья сорвались с ресниц. Я заглянула в любимые глаза, через них касаясь самого сокровенного — сердца.
— Для нас троих, — мой голос дрожал, от переполняющих душу эмоций.
Мы одновременно развернулись, ища глазами дочь. Лиалин спокойно спала в радетельных руках Сатанал, а Коля, склонившись к малышке, поправлял одеяльце. И пусть эти двое все время ссорились и спорили, сейчас, объединенные заботой о Лин, выглядели как настоящая семейная пара.
Не сводя глаз с дочери, вслушиваясь в восхитительную песнь, я прижалась к Сашиной груди, поняв, наконец, как звучит счастье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});