Читать интересную книгу Одиссей покидает Итаку. Бульдоги под ковром - Василий Звягинцев

Услышав все это, Антон расслабился, приготовился выслушивать еще долгие и многословные теоретические построения, любопытные как продукт мысли, но не имеющие реального применения, однако председатель его перехитрил.

— Впрочем, — с иезуитской усмешкой сказал он, — не думаю, что мои слова для тебя сейчас имеют значение. Поскольку очень сомнительно, что тебе в дальнейшем придется заниматься чем-то подобным… — Антон приподнял бровь и изобразил внимание. Это уже что-то новенькое. Кажется, председатель слишком вошел в роль и забыл, что он все же не земной авторитарный правитель. — Твоя последняя акция беспрецедентна по своей нерациональности и столь грубо нарушает сложившуюся практику взаимоотношений с представителями противной стороны, что я считаю своим долгом вынести вопрос о твоей компетентности, а пожалуй, и вменяемости, на суд сессии малого галактического совещания…

Антон смутно начал догадываться, о чем идет речь, но пока еще не все понимал.

— В результате санкционированной, а возможно, и проведенной при твоем участии акции был похищен один агент-координатор 3-го класса, погиб экстерриториальный инспектор-ревизор, а старший контролер получил тяжкие телесные и психические травмы. Кроме того, было захвачено оборудование первой степени секретности. Тоже экстерриториальное. Причем направляемые тобой туземцы были настолько глупы и неосторожны, что разгласили нашу причастность к операции, которая в противном случае могла бы сойти за спонтанный конфликт местного значения. Факт нашей причастности документально зафиксирован и доказательства приложены к вербальной ноте протеста, каковая вчера внесена в межгалактический комитет по невмешательству. Оправдания заранее отклоняю, поскольку быть их не может…

Антон не выдержал и начал бестактно смеяться. Действительно, в изложении Бандар-Бегавана история выглядела мрачно. Используя земные аналогии, примерно так: посол одной великой державы организует с помощью наемных террористов налет на посольство другой великой державы, захватывает в плен часть сотрудников, другую часть уничтожает, вывозит диппочту и шифровальные машины, причем террористы широко информируют прессу, чей заказ они выполняют. Вполне доброкачественный казус белли.

Мировые войны, как известно, начинались по гораздо более безобидным поводам.

Так что смех смехом, а ситуация действительно серьезная, несмотря на свою анекдотичность. Так он и сказал председателю и сообщил ему те же факты, но в иной трактовке. У него получилась история в духе Дюма: прекрасная инопланетянка, страстная любовь, наметившееся счастливое будущее, внезапное появление зловещих контролеров-ревизоров, верный рыцарь вступает в сражение за честь и жизнь своей дамы, мастерски разыгранная интрига, враги посрамлены и спасаются бегством…

— Как частное лицо, я готов заплакать от умиления, — ответил председатель, когда Антон замолчал. — Но как лицо, облеченное властью и ответственностью, я обязан руководствоваться более прозаическими чувствами. Имеете еще что-нибудь добавить?

— Познакомьте меня с «доказательствами» нашей причастности, — попросил Антон.

— Не думаю, что тебе это поможет. Но документы я представлю. У меня сейчас время вечерней медитации, встретимся под первой луной. Кабинет и все необходимое в твоем распоряжении.

…Антон включил проектор. В глубине трехмерного экрана возникло изображение глухого, ограниченного высокими бетонными заборами переулка. На переднем плане, заложив руки за спину, стоит высокий широкоплечий парень в белых джинсах и белой нейлоновой ветровке. Презрительно кривя губы, он говорит, глядя прямо в объектив:

— Хорошо, пусть будет по-вашему. Что вы хотите?

Голос из-за кадра отвечает:

— Молодец. Дошло, кажется. Мы хотим немногого. Покажите, где Седова, и свободны. Еще и подзаработаете. Тысяч по пять на нос вас устроит? Если снова дурака валять не начнете…

Антон знает этого парня. Тот самый Новиков, который и затеял безнадежную операцию по спасению инопланетянки. Седова — это ее земной псевдоним. А то, что он видит на экране — запись, которую вели потерпевшие.

Позади Новикова, не в фокусе, можно различить большой кроссовый мотоцикл и еще одну фигуру, напарника Новикова по фамилии Шульгин.

— И что дальше? Что вы с ней сделаете? — продолжается диалог на экране.

— Ну, это вас совсем не касается. Понятно?

— Не все. У нас свои принципы. Только не вздумай баловаться, не знаю, что там у тебя за игрушка. Послушай теперь меня. Без нашей помощи вы ее не найдете. Так что не перестарайся невзначай.

— У нас есть и другие способы… — Голос за кадром звучит угрожающе. Антон знает, что способы заставить разговориться любого у них действительно есть. И только неосведомленность Новикова позволяет ему сохранять независимость и даже некоторую наглость.

— Возможно. Только и нас за мальчиков не держи. Ты что думаешь, мы сюда сдуру приехали? Не знаем, где тупик, где дорога? Место тут больно хорошее, присмотрись… Если с оптикой, метров с пятисот в вас дырок больше, чем в Кеннеди, наделать можно. И скрыться вам негде… Если так вопрос станет.

Объектив камеры заметался по сторонам и уперся в ряд стандартных шестнадцатиэтажек вдали. Ряды их окон отсвечивали закатным солнцем и выглядели действительно многозначительно и тревожно.

— Так что, коллеги, нам лучше поговорить вежливо.

Прозвучало несколько коротких фраз на языке, который Антон знал, но разобрал он только общий смысл, нечто вроде: «Если даже туземец блефует, лучше не рисковать. Послушаем его условия, а там видно будет».

— Ну и что же вы предлагаете? — Голос за кадром вновь перешел на русский.

— Я предлагаю поехать в надежное место, где можно беседовать спокойно, обсудить все на равных, а потом уже принимать решения. У нас есть свои интересы в этом мире, у вас тоже, вот и подумаем вместе…

Теперь ревизор с контролером совещались дольше. Говорили они по-прежнему на профессиональном сленге. Антон понял, что после слов Новикова они действительно приняли его за форзейля. Это было смешно, но тем не менее… И решили не обострять отношений. Перевеса в силах у них пока не было.

После нескольких уточняющих фраз Новиков с приятелем вновь оседлали свой мотоцикл. Агенты в плоском синем «мерседесе» поехали следом.

Антон пропустил получасовую запись монотонной езды по московским улицам, потом по загородному шоссе. Белая фигура Новикова, как привязанная, маячила впереди, а разговоры аггров между собой если и велись, то записи были стерты. События начались неожиданно и развивались стремительно.

Глазами сидящих в автомобиле Антон увидел, как мотоцикл на узкой лесной дороге вдруг резко прибавил скорость и стал уходить вперед, в перспективу смыкающегося у закатной полоски леса.

Слева мелькнул высокий песчаный откос, узловатый и раскидистый дуб наверху, и внезапно мотоцикл исчез, а на его месте распахнулся на всю ширину дороги сияющий квадрат, в нем, как в экране стереокино — освещенный полуденным солнцем в зените изумрудный луг, заросли высокой сочной травы и широкая медленная река вдали.

От резкого торможения автомобиль сел носом, изображение дернулось и перекосилось, начало переворачиваться, все поле зрения заслонила ставшая вертикально зеленая стена — и дальше темнота. Запись кончилась.

Вот, значит, как оно было все. Пожалуй, что и сам Антон недооценил решительность и остроумие этих ребят. Такого поворота он просто не мог себе представить. Какое вдохновение подсказало Новикову экспромт насчет «общих интересов в этом мире»? Если бы не эта фраза, его враги никогда не согласились бы на предложение о переговорах, а обезвредили бы Новикова с его приятелем там же, на месте. Вывернулись сами и одновременно сильно осложнили жизнь всему Департаменту активной дипломатии и лично ему, Антону.

Но при здравом размышлении из данной ситуации можно извлечь определенную пользу. Только надо все как следует проработать…

Перейдя к пульту ситуационного вычислителя, шеф-атташе ввел в операционный блок всю имевшуюся на текущий момент информацию — и ту, что он собрал на Земле, и ту, что имелась в анналах Департамента. Главную трудность представлял выбор подходящего алгоритма. Все остальное — чисто техническая работа — вариационный анализ на основе знания психологии противника, всех имевшихся в ходе войны прецедентов, данных о технических возможностях сторон, стратегических и тактических концепций и приемов. Неопределенной переменной оставались психологические характеристики землян. Но на первом этапе их можно было смело вынести за скобки, все равно достоверность любых прогнозов здесь не превышала тридцати процентов. Последний раз Антон убедился в этом на примере Воронцова.