— Да, — заметил я, — ты прав, Яльмар. Я беру свое предложение назад. Это дело должны решать с ним вы одни.
И мы пожали друг другу руки.
Торгунна, тихо вскрикнув, бросилась к Джеральду. Он прижал ее к себе.
— Что это значит? — тихо спросил он.
— Я больше не могу держать тебя у нас в доме, — ответил я, — но ты найдешь приют у кого-нибудь из крестьян. Яльмар — человек, уважающий законы, и не обидит тебя, пока Тинг не решит твою судьбу. А это будет не раньше середины лета. Быть может, до той поры тебе удастся выбраться из Исландии.
— Такому бездельнику, как я? — горько усмехнулся он в ответ.
Торгунна вырвалась из его рук и, пылая гневом, закричала, что я трус, клятвопреступник и все такое прочее. Я дал ей выговориться, а потом, положив руки ей на плечи, сказал:
— Только ради нашего дома. Дом и семья священны. Мужчины умирают, женщины плачут, но пока существует род, наши имена будут помнить. Разве ты имеешь право ради своей прихоти требовать смерти десятка людей?
Долго стояла она молча, и каков был бы ее ответ, я и по сей день не знаю. Но тут заговорил Джеральд.
— Да, — произнес он. — Наверное, ты прав, Оспак… прав по законам вашего века. Это не мой век.
Он пожал руку мне, затем Хельги, скользнул губами по щеке Торгунны, повернулся и зашагал во мрак.
Потом, как я слышал, он обрабатывал землю у Торвальда Хольсона, арендатора Хэмпбек Фелла, но не рассказал ему о том, что произошло. Должно быть, Джеральд надеялся, что о нем забудут, а тем временем он сумеет пробраться на восток. Но, разумеется, пошли слухи. Я помню, как он хвастал, что в Соединенных Штатах люди могут разговаривать друг с другом с разных концов земли. Видя, как мы живем в своих уединенных усадьбах, он и представить себе не мог, как быстро у нас разносятся слухи. Сын Торвальда Хрольф, прийдя о чем-то поговорить с Брэндом — Тюлений Сапог, конечно, упомянул о чужеземце, и скоро вся западная часть Острова была посвящена в эту историю.
Знай Джеральд, что ему следует в первой же усадьбе, где он остановился, рассказать о случившемся, он был бы в безопасности, по крайней мере до созыва Тинга, ибо Яльмар и его сыновья — люди рассудительные и никогда не убьют человека, который находится под охраной закона. А он хранил все в тайне, и это, превращая его в убийцу, ставило чужеземца вне закона. Яльмар со своей родней подъехал к Хэмпбек Феллу и, окликнув Джеральда, приказал ему выйти из дома. С помощью пистолета Джеральд прорвался в холмы. Враги последовали за ним. Несколько человек были ранены, один убит, и за эту смерть тоже предстояло отомстить. Джеральд, наверное, думал, что необычность его оружия лишит их присутствия духа. Он, вероятно, не знал, что каждый умирает только тогда, когда ему предназначено, не раньше и не позже, поэтому нет смысла бояться смерти.
В конце концов, когда его окружили, пистолет вдруг почему-то смолк. Тогда он схватил меч убитого и так мужественно оборонялся, что Ульф Яльмарсон хромает до сих пор. Он вел себя храбро, это признали даже его враги. Они, наверно, все колдуны там, в Соединенных Штатах, но отваги им не занимать.
Когда с ним было покончено, труп его приволокли назад. И чтобы дух его не бродил по домам — ведь он, наверное, тоже был колдун, — тело сожгли, и все его имущество положили на костер вместе с ним. Тогда-то я и потерял нож, который он мне подарил. Курган, где покоится его прах, находится вон там, возле болота, к северу отсюда, и люди обходят это место стороной, хотя дух его ни разу не появлялся. А теперь, после стольких событий, о нем все больше начинают забывать…
Вот и вся история, жрец, все, что я видел и слышал. Большинство людей считают, что Джеральд Сэмсон был безумцем, но сам я верю: он действительно пришел к нам из другого века, и проклятие его было в том, что он пришел слишком рано. Нельзя снимать урожай, пока жатва не созрела. А я гляжу в будущее, в то самое будущее, что наступит через тысячу лет, когда люди будут летать по воздуху, ездить в повозках без лошадей и уничтожать одним ударом целые города, и думаю о тогдашней Исландии и о молодых людях из Соединенных Штатов, которые придут в нашу страну в тот год, когда нам будет грозить конец света. Быть может, кто-нибудь из них, бродя по вересковым полянам, увидит курган и подумает: какой древний воин похоронен в нем? И быть может, ему даже захочется перенестись в те далекие времена, когда жил он и когда люди были свободны…
БОЕВАЯ МАШИНА ВРЕМЕНИ
— Да, — сказал я, — почти все, что человек может вообразить, найдется где-нибудь в Галактике. Их чертово количество, этих планет, с таким фантастическим разнообразием поверхности и форм жизни, а также разума и цивилизаций, что можно увидеть все что угодно. Я, например, бывал на планетах, населенных огнедышащими драконами, в мирах, где карлики воюют с кем-то вроде домовых, какими нас пугали матери, и на планете, где жила раса колдуний, телепатический псевдогипноз. Да, спорю, что у каждого неправдоподобного рассказа или сказки есть аналог гденибудь во Вселенной.
— Угу, — согласился Лэрд. Он говорил удивительно медленно и со свойственной лишь ему мягкостью. — Я, например, однажды выпустил джина из бутылки.
— Вот как? И что произошло?
— Он меня убил.
Я раскрыл рот, чтобы рассмеяться, но, еще раз взглянув на него, осекся. Лэрд говорил чересчур серьезно, бесстрастно, лицо у него было застывшее, и это была не игра. В глубине его глаз внезапно появилось оскорбленное выражение, к которому примешивалась немалая доза холодного юмора.
Я не слишком хорошо знал Лэрда, да и никто его как следует не знал. Большую часть времени он проводил в поездках по поручению Галактической Инспекции, охотясь за тысячами фантастических планет, которых никогда не видели глаза человека. Он реже других, занятых этой работой, возвращался в Солнечную систему и мало что рассказывал о своих открытиях.
Он был гигант — рост метр девяносто, матовое лицо, орлиный профиль и зеленовато-серые, удивительно блестящие глаза.
Средних лет, что было заметно лишь по вискам, со всеми вежлив, но неразговорчив. Смеялся редка Старые друзья, знавшие его тридцатилетним, говорили, что он был самым веселым и беззаботным офицером в Солнечном флоте. Очевидно, во время восстания что-то изменило его, да так, что ни один психолог не смог бы себе представить. Сам он никогда ничего не рассказывал по этому поводу, а просто после войны вышел в отставку и поступил в инспекцию.
Мы сидели одни в уголке фойе. Лунный филиал Клуба Исследователей построен вне купола Лунного Центра, и мы расположились у большого окна, повивая коктейль с Ментавра и, конечно, болтая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});