Что еще в купальне могло быть отравленным? Ильтера выпрямилась, остановившись в центре купальни, и задумалась, скользя взглядом по двум большим лоханям — для короля и королевы, — подставкам для чистого полотна и полке с кувшинами, приступочке для прочих мыльных принадлежностей… Стоп! Взгляд сосредоточился, прежде чем усталый мозг среагировал на нечто странное, и чародейка недовольно нахмурилась. На деревянной подставке рядом с лоханью лежал кусок белого мыла, а Тера прекрасно помнила, что мылась душистым розовым бруском, еще восхищаясь его чудесным цветочным ароматом.
Мыло! То, что не только соприкасается с кожей, но обычно бывает втерто в нее. Если при варке добавить в мыльную массу яд, он наверняка отравит человека, решившего помыться. Взяв одно из чистых полотнищ, Ильтера осторожно подхватила белый брусок, поднесла к носу и принюхалась. Так и есть, отчетливый сладковатый запах. Кто‑то не просто сварил отраву, но и не поленился влить ее в мыльный раствор, чтобы потом преподнести невинно выглядящий кусок «белой смерти» в качестве свадебного подарка королю и королеве!
Тера завернула мыло в кусок чистого полотна, вернулась в спальню и, немного поколебавшись, положила на свой сундук. По крайней мере, никто из прислуги не станет влезать в дела чародейки, так что они будут в безопасности. Устало вздохнув, девушка немного походила по комнате, гася свечи, — за окном светлело, и старшая из лун — богинь — красная Элерра — уже почти скрылась за крышами домов, спускаясь за горизонт. Дорнан застонал и заворочался во сне, и Ильтера тут же подскочила к постели с его стороны. К счастью, он уже почти согрелся, да и над верхней губой выступило всего несколько бисеринок пота. Девушка осторожно вытерла его лицо отжатой тряпицей и снова присела рядом на пол, ожидая, не проснется ли он. Но нет, сон Дорнана оставался глубоким, а дыхание стало ровным, да и собственные ощущения говорили Тере, что ее мужу гораздо лучше, чем было ночью.
Сидя на полу, она кинула осторожный взгляд на сверток, лежащий на ее собственном сундуке. С виду безобидный кусок мыла едва не стал причиной большой беды. Этой ночью кто‑то пытался совершить убийство. Вот только кого выбрали настоящей жертвой — короля или королеву? Или, может быть, их обоих? Для кого предназначался «подарок» в купальне? Вряд ли для Ильтеры — ведь убить мага ядом невозможно! Значит, целью неизвестного убийцы или убийц, если это заговор, был Дорнан ан’Койр, милостью небес король Эрнодара.
Каким‑то образом отравитель ухитрился пробраться в купальню уже после того, как вымылась Ильтера, и подменить мыло, чтобы его действие испытал на себе только ее муж. Сколько могло пройти времени, пока она вышла из ванны и легла в постель? Дорнан оказался в купальне через считанные минуты, так что убийца должен был поторопиться. Но как он узнал, что пора производить подмену? Ответ мог быть только один — магия. Как только она обнаружила кусок отравленного мыла, Ильтера почему‑то не сомневалась в том, что в игру снова вступил тот же колдун, который поджег королевский дворец несколько месяцев назад. Он прикончил одного короля, а теперь совершил покушение на другого…
Искать магические следы в купальне было бесполезно: там и так все перенасыщено чародейством Ильтеры, которая то остужала, то нагревала, то выливала воду. Впрочем, кусок мыла вряд ли можно заменить через стену — значит, убийце понадобилось, по крайней мере, войти в комнату. У дверей королевской спальни в первую брачную ночь должен был дежурить сам начальник охраны государя, но Коттар бы не обратил внимания на то, что кто‑то, например, из прислуги входит в соседнюю дверь, особенно если бы этот кто‑то нес стопку полотна для вытирания, или кувшин с водой, или кусок мыла… Скорее Лонк бы подумал, что нерадивый слуга забыл вовремя доставить в купальню все необходимое, а теперь торопится исправить ошибку.
Надо было оторвать себя от пола, выйти за дверь и поговорить с Коттаром, но Ильтера, вздохнув, отказалась от этой мысли. Во — первых, сначала нужно рассказать все, что она надумала, Дорнану — вряд ли новоиспеченный муж и король придет в восторг от лишней инициативы супруги, да и вообще ей надо привыкать посвящать его в свои планы. Во — вторых, не выходить же к страже в ночном платье! А о том, чтобы сейчас переодеться, девушке даже думать не хотелось — руки и ноги налились свинцовой тяжестью усталости, не позволявшей даже пошевелиться лишний раз.
Нет, все это подождет до рассвета. Вздохнув, Ильтера оперлась спиной о кровать, устремив взгляд в окно. Желтая Кверион уже скатилась следом за старшей сестрой, зато зеленая Манниари, казалось, с любопытством заглядывала в королевскую опочивальню перед тем, как скрыться следом за двумя остальными лунами.
— Благодарю тебя! — прошептала Тера, чувствуя, как по лицу покатились слезы. — Не оставь меня и дальше милостью своей!
Глава 12
Мыла нигде не было, а вода в лохани казалась ледяной — даже странно, что она ухитрилась так остыть, хотя в купальне вообще‑то довольно тепло, даже по ночам. Дорнан ан’Койр неторопливо осмотрел все поверхности, включая пол, но так и не обнаружил искомого. Странно: он прекрасно помнил, что вчера помылся душистым куском белого мыла и оставил его на приступочке рядом с лоханью. Забрал кто‑то из слуг? Но тогда почему не принесли другого и ни в одном из многочисленных кувшинов нет воды? Да и время казалось еще слишком ранним: вряд ли слуги рассчитывали, что после брачной ночи король проснется чуть ли не с рассветом, так что им можно было бы не торопиться. Но в купальне все казалось перевернутым, как будто кто‑то что‑то искал.
Дорнан несколько раз плеснул в лицо и на грудь холодной водой, поежившись, вытерся и вернулся в спальню. Утро оказалось на удивление наполненным странностями. Во — первых, он проснулся в постели и совершенно обнаженным, хотя готов был поклясться, что вечером ложился на полу и в ночном платье, чтобы не шокировать молодую жену, явно не горевшую желанием провести ночь в его объятиях. Во — вторых, его супруга, которая как раз и должна была спокойно почивать на брачном ложе, обнаружилась сидящей на полу в неудобной позе, а на кровати покоилась лишь ее хорошенькая головка на сложенных руках. Рядом с ней стоял таз с водой, в которой плавал кусок ткани…
Проснувшись и открыв глаза, Дорнан с минуту не мог им поверить. Все выглядело так, словно ночью он в каком‑то помутнении рассудка встал, разделся и улегся в постель, попутно выгнав из нее Ильтеру. Она, получается, покорилась мужу и уснула прямо на полу, зачем‑то притащив из купальни таз для умывания. Может, пыталась побрызгать его холодной водой в надежде, что он придет в чувство и станет вести себя более пристойно? Голова казалась тяжелой, а мысли — неповоротливыми, память подсовывала какие‑то невнятные образы.