В этот момент болтовня толпы неожиданно стихла, и следующие слова Тубо, как показалось, прозвенели по всей деревне, словно их городской глашатай выкрикнул.
- ... как мой петух вам по вкусу придется!
Все глаза в радиусе пятидесяти метров обратились на них, и впервые с тех пор, как ей стукнуло десять, Тусона почувствовала, что густо краснеет. Она пробормотала что-то невразумительное, повернулась и торопливо пошла обратно к бухте. Добравшись до угла, она отважилась быстро оглянуться. Несколько селян схватили Тубо за ноги и увлеченно макали его головой во что-то, подозрительно напоминавшее выгребную яму. Недовольно морщась, Тусона устремилась дальше.
У пристани она наткнулась на Тарла, который с Фьоной под боком во весь опор несся от Главного зала.
- Физкульт-привет! - улыбнулась Тусона, но тут же заметила тревогу в его глазах.
- Фьона говорит, там с Котиком что-то не так, - крикнул Тарл и заторопился к кораблю. Тусона последовала за ним по причалу, а затем они вместе спрыгнули на палубу "Стриженого чирка" и пробрались на корму.
Низкорослый осел лежал на боку, его открытые глаза стали совсем стеклянными, а грудь вздымалась и опадала от мучительно затрудненного дыхания. Тарл опустился рядом с ним на корточки, а затем отпрянул и с отвращением сморщился.
- Клят! - пробормотал он. - Что за вонища? Осел с большим трудом поднял голову.
- Как нелепо тебе жаловаться... что я воняю, - выдохнул он.
С этими словами он повернулся на другой бок, и Тарл с Тусоной охнули от ужаса. Половина левого бока осла, похоже, сгнила. Шерсть выпала, а плоть сделалась отвратительно-гнилостной, издавая трупный запах.
- Клят! - простонал Тарл, сжимая ладонями виски и покачиваясь. - Ох, КЛЯТ!
- Извини, - продолжил Котик. - Боюсь... один из тех... зомби... все-таки меня... коснулся.
Тусона уставилась на осла, вспоминая жуткую участь четырех уродищ, которых коснулись зомби, и ей стало дурно от мрачных предчувствий. Схватив Тарла за плечо, она грубо его потрясла.
- Ты должен что-то сделать! - заорала она.
Тарл повернулся к ней, и страх на его лице наполнил Тусону отчаянием.
- Я не могу! - провыл он. - Это за пределами моей Силы! Я ничего не могу сделать! Совсем ничего!
* * *
Ронан ушам своим не поверил.
- Что? - переспросил он. - Что ты сказал?
- Прошу прощения, - повторил Дейл, - но я не думаю, что могу просить нашего короля почтить тебя аудиенцией. Не стоит попусту его беспокоить. Его совершенно не интересуют битвы и все такое прочее.
Ронан откинулся на спинку холодного каменного кресла в холодной каменной комнате и уставился на пухлого гнома. Несмотря на оплывающие в стенных держателях факелы, город, вырезанный в самом сердце горы, был темным и гнетущим, и Ронан ждал не дождался того момента, когда он снова выберется на солнечный свет.
- А я думал, гномы ценят возмездие и долги чести, - раздраженно пробормотал он.
- Если откровенно, наш король скорее наслаждается жизнью. Ему нравится весело проводить время. И он говорит, что в каждое царствование кто-нибудь умирает.
- Я уверен, что он бы послушал, если бы вы с Чипом ему словечко шепнули.
- Честно говоря, очень бы не хотелось. Мы уже и так не в свое дело ввязались, когда подначили парней тот замок спалить.
- Пожалуйста, Дейл. Я тебя прошу.
- Не думаю, что смогу тебе помочь.
- Но ты мне обязан.
- Нет, мы квиты. Верно, ты вызволил нас из замка, но не забывай, что мы тебя из наркотического ступора вывели. Проверяя ту пищу, я жизнью рисковал.
- Это твое последнее слово?
- Боюсь, да.
- Ну ладно же.
Ронан подался вперед и понизил голос до заговорщического шепота.
- Если ты не выполнишь мою просьбу о королевской аудиенции, то я каждой собаке в этом трижды клятском городе расскажу, чем ты тогда в темнице с моим большим пальцем занимался.
Повисла внезапная тишина. Слышно было, как в соседней комнате таракан по стенке ползет.
- Пойду поговорю с ним, - наконец сказал Дейл. - Я сейчас.
Обескураженный гном поспешил к двери, а Ронан беспокойно заерзал в кресле. Время уходило. Если он через несколько часов не сможет вывести армию гномов в поход, тогда будет слишком поздно...
* * *
На вызванном заклинанием ветру "Стриженый чирок" стрелой летел сквозь ночь. Тарл сидел на корме, положив голову Котика к себе на колени. От разлагающейся на ослином боку плоти шел жуткий смрад, но Тарл почему-то его не замечал. Закрыв глаза, Котик с мучительными хрипами втягивал в себя воздух.
Тусона подошла и присела рядом.
- Ты уверен, что не можешь ничего сделать? - в который раз спросила она.
Тарл изрыгнул из себя злобный отклик и перевел дыхание.
- Уверен, - ответил он чуть погодя. - Эта темная магия слишком могущественна. Возможно, Геб сумеет его излечить, я не знаю. Я вызвал самый сильный ветер, какой только смог. Она будет ждать нас на берегу. Тогда и выясним.
Тусона сочувственно положила ему руку на плечо, а затем встала и отошла в сторонку. Слезы, сбегая по щекам Тарла, падали на спутанную гриву осла, и он все время старался их смахивать.
- Не беспокойся, приятель, - шептал он. - Геб тебя вылечит. А потом я пойду и раздобуду тебе такой бифштекс, какого ты в жизни не едал. Клянусь, лично его вырежу. Настоящий бифштекс из филея колдуньи. А если ты его уже съесть не сможешь, то я клятом буду, если сам его не сожру!
Но Котик никакого ответа не дал, а его дыхание с каждой минутой становилось все более мучительным и затрудненным.
БИТВА
На побережье между Белым морем и
Хромовыми горами лежит узкая полоска земли.
Некогда покрытая морем, много лет назад она
была осушена и превращена местными фермерами
в плодородные поля. В силу ее узости и
соседства с городом каналов Ай'Элем люди
назвали эту полоску просто Каналом. Здесь,
на этом Канале, носящем также имя моря,
которое прежде его покрывало, разразилась
жестокая битва между Западным союзом и
воинством темной колдуньи Шикары. Кровавой и
страшной оказалась та битва, а посему
название той полоски сделалось синонимом
смерти и разрушения, и отныне в страхе и
отвращении прятали люди свои лица при одном
лишь упоминании о Беломорканале.
Розовая Книга Улай
Трое суток оркская армия шла почти без остановок, и долгий поход уже начинал сказываться. Некоторые из самых слабых орков прямо на ходу упали от истощения и оказались безжалостно растоптаны сородичами. Остальные беспрерывно топали дальше, однако находились в состоянии медленно вскипающего недовольства, которое уже угрожало вылиться во что-то еще более отвратительное. И вовсе не оттого, что орки испытывали усталость, голод и жажду. Все было гораздо хуже. Они начинали трезветь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});