Читать интересную книгу Память льда. Том 2 - Стивен Эриксон

Скворец подъехал к нему.

— Доброго дня, Итковиан.

— И вам того же, сударь. Вам от меня что-нибудь нужно?

Бородатый воин пожал плечами, окидывая взглядом окрестности.

— Я ищу Серебряную Лису. Её саму или двух морпехов, которые должны сопровождать её.

— Вы, несомненно, хотите сказать «следят за ней». Они проезжали мимо меня, сначала Серебряная Лиса, затем двое солдат. Поехали на восток.

— Кто-нибудь из них говорил с тобой?

— Нет. Они ехали на некотором расстоянии от меня, и посему проявление учтивости с их стороны было неуместным. Со своей стороны я также не предпринимал попыток поприветствовать их.

Полководец поморщился.

— Что-нибудь не так, сударь?

— Быстрый Бен воспользовался своими Путями, чтобы помочь при переправе. Наши силы уже на другом берегу и готовы к маршу, поскольку нам предстоит долгая дорога.

— Верно. Впрочем, разве Серебряная Лиса не рхиви? Или вы просто хотите соблюсти формальности, попрощавшись с нею?

Скворец нахмурился ещё сильнее.

— Она больше малазанка, чем рхиви. Я хочу попросить её сделать выбор — с кем идти.

— Возможно, она уже выбрала, сударь.

— А может быть, и нет, — ответил Скворец, пристально глядя теперь на что-то к востоку от них.

Итковиан развернулся, но, поскольку он не был верхом, двое всадников появились в его поле зрения чуть позже. Морпехи, приближаются ровным галопом.

Солдаты натянули поводья перед своим командиром.

— Где она? — спросил Скворец.

Воительница справа пожала плечами.

— Мы следовали за ней до побережья. Над линией прибоя — гряда бугристых холмов, вокруг — заболоченные канавы. Она въехала в один из этих холмов, Скворец…

— Въехала прямо в склон одного из них, — уточнила другая. — И исчезла. Не задерживалась и не спрыгивала с лошади. Мы приблизились к тому месту, а там — ничего кроме травы, грязи да камней. Мы потеряли её, но думаю, она этого и хотела.

Командир молчал.

Итковиан ожидал по меньшей мере прочувствованного ругательства, и был впечатлён выдержкой этого человека.

— Хорошо. Едем со мной обратно. Мы переправляемся на тот берег.

— Мы видели Гамблову зверушку, когда ехали сюда.

— Я уже послал его и Гамбла обратно. Они едут в последней повозке, и вам хорошо известны приказы Ормулогуна по поводу его коллекции.

Воительницы кивнули.

— Его коллекции? — переспросил Итковиан. — Как много сцен он зарисовал, пока был в Крепи?

— В Крепи?! — ухмыльнулась одна из воительниц. — Там более восьми сотен холстов, в этой повозке. Это лет за десять-одиннадцать. Дуджек здесь, Дуджек тут, Дуджек даже там, где его не было, но где мог бы быть. Он уже закончил одну картинку — про осаду Капастана, где Дуджек в последний момент влетает на коне в ворота, аж в стременах стоит. Там ещё баргаст из Белолицых — притаился в тени ворот и обирает тело мёртвого паннионца. А в грозовых облаках над городом можно даже лицо Ласиин увидеть, если присмотреться повни…

— Хватит! — прорычал Скворец. — Твои слова, солдат, звучат оскорбительно. Человек перед тобой — это Итковиан.

Усмешка воительницы стал ещё шире, но она умолкла.

— Мы знаем, сэр, — произнесла другая. — Потому она его и дразнит. Такой картины нет, Итковиан. Ормулогун — историк Войска, поскольку другого у нас нет, и ему под страхом смерти приказано передавать всё в точности, вплоть до волосков в носу.

— Езжайте, — сказал им Скворец. — У меня личный разговор с Итковианом.

— Так точно, сэр.

Морпехи ускакали.

— Мои извинения, Итковиан…

— Нет нужды, сударь. Такие мелочи несут приятное облегчение. Признаться, меня порадовало, что они выказали такую раскованность.

— Ну, они так себя ведут только с людьми, которых уважают. Но частенько их понимают ровно наоборот, что ведёт к целому ряду проблем.

— Могу себе представить.

— Хорошо, — угрюмо сказал Скворец. Затем он, к удивлению Итковиана, спешился и шагнул к нему, протягивая свою закованную в железо руку.

— Среди солдат Империи, — сказал он, — которые надевают боевые перчатки для войны и только для войны, не снимать перчатку, чтобы пожать другому руку в мире — редчайший жест.

— Который, как я вижу, тоже частенько понимают с точностью до наоборот, — проговорил Итковиан. — Я же, сударь, понимаю его значение верно, и это — большая честь для меня. — Он пожал руку командира. — Вы слишком много мне при…

— Нет, Итковиан. Жаль только, что ты не поедешь с нами, я бы хотел получше тебя узнать.

— Но мы встретимся в Маурике, сударь.

Скворец кивнул.

— До встречи, Итковиан.

Они разжали руки. Командир вновь вскочил в седло и подобрал поводья. Поколебавшись, он спросил:

— Скажи, Итковиан, все элинцы похожи на тебя?

Тот пожал плечами.

— Я не уникален.

— Тогда берегись дня, когда легионы императрицы перейдут границы твоей родины.

— И когда этот день наступит, будете ли вы вести эти легионы? — спросил Итковиан, приподняв бровь.

Скворец усмехнулся.

— Доброго пути, сэр.

Итковиан смотрел вслед Скворцу, тот скакал по берегу, а копыта его коня выбивали из земли комья зеленоватого песка. Внезапно Итковиан испытал необъяснимую уверенность в том, что они никогда больше не увидятся. Через мгновение он тряхнул головой, прогоняя эту ужасную мысль.

— Ну да, разумеется, Крупп благословит сию компанию своим присутствием!

— Ты не понял, — вздохнул Быстрый Бен. — Это был только вопрос, а не приглашение.

— Бедный чародей утомился, да? Столь много Путей чародейства, всё — дабы подменить собою обыкновенные баржи, нутро которых изъязвили проточные течи. Однако Крупп впечатлён твоим мастерством — подобную пляску Путей, почитай, никогда не доводилось видеть сему скромному наблюдателю. И каждый из них — чистый! Будто чтобы сказать «Тьфу!» глупцу в цепях! Какой дерзновенный вызов! Какой…

— Ох, помолчи, пожалуйста!

Быстрый Бен стоял на северном берегу реки. Грязь покрывала его штаны до середины бёдер: цена за то, что чародей, как только мог, сократил путь для колонн войск, повозок, скота и запасных лошадей. Он ждал только нескольких отставших, в том числе — Скворца. Усталость усугублялась непрерывным нытьём духа Таламандаса, который не покидал своего невидимого насеста на левом плече мага.

«Слишком много силы было высвобождено здесь. Столько, что чересчуры легко заметить. Неосторожно, — шептало чучелко. — По сути, самоубийственно. Увечный бог не может нас не найти. Рад? Проявил удаль? А как же Паннионский Провидец? Уйма ужасных Путей бьются вокруг нас! Показывают, насколько мы неуязвимы для заразы! Думаешь, наши противники будут просто сидеть сложа руки после всего, что они тут увидели?»

— Тихо ты, — пробормотал Быстрый Бен.

Крупп поднял тонкую бровь.

— Одного грубого приказа было довольно, в чём Крупп с высокомерием уверяет жалкого мага!

— Я не тебе. Не обращай внимания. Я просто размышлял вслух.

— Любопытная привычка для мага, верно? И опасная.

— Ты так думаешь? Как насчёт ещё нескольких мыслей вслух, даруджиец? Это умышленная показуха. Я тут проявил силу, именно чтобы растревожить осиные гнёзда. Оба! Неуклюже, с жутким размахом, не таясь! Чтоб громом грохотало для тех, кто ждёт тихого, почти беззвучного топотка мышиных лап и шуршания хвостика. И вот ты гадаешь, зачем же я такое учудил?

— Крупп ни о чём не гадает, кроме, пожалуй, причины, по которой ты столь настойчиво пытаешься объяснить восхитительную обманную тактику сим крикливым чайкам.

Быстрый Бен грозно взглянул на маленького толстяка.

— Правда? Я и не думал, что делаю это столь очевидно. Наверное, нужно её пересмотреть.

— Вздор, Чародей! Твёрдо держись твоей непробиваемой самоуверенности — о да, кто-то может назвать это манией величия, но только не Крупп, поскольку он также обладает столь непробиваемой самоуверенностью, на какую способны лишь смертные. а по праву — лишь горстка по всему миру. Крупп уверяет, ты находишься в исключительной компании!

Быстрый Бен ухмыльнулся.

— Исключительной? А как же чайки?

Крупп отмахнулся пухлой ладонью.

— Ерунда! Если только одна из них не усядется тебе на левое плечо, разумеется. Это уже будет совершенно иное дело, верно?

Быстрый Бен подозрительно прищурился, глядя на даруджийца.

Крупп, как ни в чём не бывало, продолжал:

— В таковом случае бедная невежественная птица напитается такой плеторой хитроумнейших дискурсов, что опорожнится от смущения, ежели только, из милосердия, не будет страдать обстипацией.

Быстрый Бен ошалевше моргнул.

— Что ты сказал?

— Добрый господин, разве мы не изыскивали подходящие места, куда следует поместить затычку? «Тихо», «помолчи» и так далее? Крупп просто сообщает сокровенную версию, согласно которой непрестанные визгливые жалобы чаек умолкнут, закупоренные, к вящему облегчению всех и каждого!