Ни в одной из волшебных сказок, о которых она слышала до сих пор, не говорилось о таких потрясающих удовольствиях.
Его строгое лицо осунулось, но великолепные изгибы бархатистых губ по-прежнему обещали страсть и удовлетворение.
«Не думай об этом!»
Его волосы были подстрижены и теперь не достигали плеч. Они блестели и были иссиня-черные, напоминая шелк.
Виктория ждала, сама не своя от страха, что он заметит ее. Но он не заметил. Вместо этого он повернул голову и взглянул на тех, кто находился по другую сторону ковра. Он встретился взглядом с отцом.
Гримсборо был слишком гордый, чтобы сделать первый шаг. Но после разговора с Белл Виктория поняла, что для их семьи жизненно важно, чтобы Рауль признал своего отца, и она, затаив дыхание, молилась ради Белл, чтобы он как-то показал, что идет на примирение.
Рауль так и сделал, коротко кивнув в знак того, что признает его.
Гримсборо в ответ склонил голову в знак уважения.
Это был момент одновременно ужасный и великолепный по своей значимости. Это было действие, которое даст Гримсборо время для возмещения долгов. Это был поступок, который давал крошечную надежду на то, что на губах Белл снова появится улыбка.
Виктория вздохнула с облегчением.
Рауль подошел к королеве Виктории и остановился перед ней.
— Спасибо за гостеприимство, проявленное Англией ко мне и Морикадии, присоединившейся к миру в качестве страны и монархии.
Этот глубокий, звучный голос напомнил ей о днях и ночах такой свободы и такой страсти, каких еще не испытывала ни одна женщина.
Она строго сказала себе: «Сейчас не время для подобных мыслей». Ей надо как-то стереть из памяти эти воспоминания и найти возможность сбежать отсюда.
Поэтому она снова попыталась скрыться в толпе.
А Рауль сказал:
— Я прибыл в Англию не только для того, чтобы засвидетельствовать почтение одной из величайших королев мира, но и обратиться к ней с просьбой.
— Разумеется, если это возможно, я выполню вашу просьбу, — сказала в ответ королева.
Странно, но их слова звучали так, будто они читали по написанному тексту.
— Мне нужна жена, — продолжал Рауль.
Виктория замерла на месте.
Дебютантки встрепенулись.
Королева Виктория строго посмотрела на них.
Они тут же перестали подталкивать друг друга.
Смутное жужжание голосов в толпе вокруг Виктории мешало ей думать. Ей оставалось лишь догадываться. Неужели он имеет в виду ее? Неужели он приехал за ней? Или она стала жертвой жестокой шутки судьбы, оказавшись здесь, когда он приехал просить руки какой-то более подходящей, благородной женщины?
Виктории стало не по себе.
А Рауль продолжил:
— Во время недавней революции рядом со мной была самая чудесная женщина. Женщина, обладающая мужеством и добротой. Эту женщину я хотел бы видеть своей королевой и матерью моих детей.
Он повернул голову и посмотрел на Викторию.
Ох! Он ее видел. Он знал, где она находится. И он имел в виду ее.
Чувство облегчения сменилось ужасом.
Она совсем не хотела, чтобы он женился на другой женщине. Ни за что. Но она не хотела также, чтобы он делал все это здесь, у всех на глазах.
Однако, действуя, как всегда, в своем стиле, Рауль не оставлял ей выбора. И она понимала, почему он так делает. Он был из числа тех мужчин, которые, решив что-нибудь сделать, используют для достижения цели все ресурсы, имеющиеся в их распоряжении, — в данном случае это было предложение, сделанное в самом публичном месте и перед лицом королевы.
— Ваше величество, эта достойная женщина является одной из ваших подданных, и я надеюсь, что вы поможете мне убедить ее принять мое предложение.
Викторию Кардифф обвели вокруг пальца. Она теперь видела, что все было подстроено. Абсолютно все. Ее ввели в заблуждение мистер и миссис Джонсон, настоявшие на том, чтобы она купила себе новое платье. Ее ввел в заблуждение Рауль Лоренс, задумавший и срежиссировавший эту бесчеловечную сцену. И даже сама королева Виктория.
— Кто же этот бриллиант чистой воды, король Сейбер? — спросила королева Виктория, продемонстрировав явный сценический талант.
— Мисс Виктория Кардифф, — ответил он.
Виктория еще никогда не слышала, чтобы ее имя произносилось так громко.
Сделав вид, что она не знает точно, где стоит Виктория, королева окинула взглядом собравшихся и спросила:
— Есть ли здесь мисс Виктория Кардифф?
Виктория, на несколько минут затаившая дыхание, сделала наконец глубокий вдох.
— Я здесь, мэм, — сказала она.
Виктория знала, как в соответствии с протоколом надо идти вперед, как делать реверанс. Она обязана была это знать, потому что неделями обучала этому Мод и Эффи.
Она увидела, как губы королевы дрогнули в улыбке, а в уголках глаз появились лучики морщинок от сдерживаемого смеха. Она явно наслаждалась своей ролью свахи.
— Мисс Кардифф, насколько я понимаю, вы знаете его величество короля Сейбера?
Виктория повернулась к нему. Он поклонился.
Она присела перед ним в столь же глубоком реверансе, как перед королевой Викторией. Она должна была проявить уважение если не к нему, то к его короне… хотя, по правде говоря, его она тоже уважала. Он во всех отношениях вызывал ее восхищение как мужчина. И, несомненно, был таким же восхитительным королем. И уж будьте уверены, отъявленным мерзавцем.
Рауль ждал, пока она подойдет. Он улыбался ей. Сердце ее оглушительно стучало.
Он взял ее за руку, и тепло его прикосновения распространилось по всему ее телу. Он опустился перед ней на колено.
Дебютантки дружно вздохнули от удовольствия.
Его пальцы обласкали ее ладонь.
— Ах, не надо, — прошептала Виктория.
Вот если бы она уже решила вернуться в Морикадию, ей удалось бы избавиться от этой мелодраматической сцены!
— У меня не имеется никаких фамильных драгоценностей, чтобы предложить тебе в подарок.
Он говорил это только ей одной. Ей одной, а не толпе, и его голос, теплый, проникновенный и манящий, обволакивал ее, заставляя смотреть в его глаза, наслаждаясь тем, что он находится здесь, действительно здесь, рядом, и стоит на коленях перед ней и перед Англией.
— У меня нет рубинов, чтобы украсить твою шею, нет бриллиантов, чтобы украсить твои уши, нет сапфиров, соответствующих цвету твоих глаз. И тебе лучше, чем кому-либо другому, известно, что казна Морикадии не должна расходоваться на драгоценности, какими бы заслуженными они ни были.
— Я это знаю, — сказала Виктория, не отводя взгляда.
Сунув руку в кармашек для часов, он вынул простое широкое золотое кольцо.