Читать интересную книгу Угроза вторжения - Олег Маркеев

Гаврилов оттолкнул от себя Стаса, тот проехался спиной по колесу и свалился боком в грязь.

— А теперь рассказывай, курва, как ты меня продал! — Гаврилов вытер раскрасневшееся лицо и ткнул Стаса в грудь острым носком ботинка.

— Не гони лошадей, Гаврилов. Так он долго не выдержит. — Рука уже двинулась под полу куртки.

Колени напружинились, готовясь резко развернуть тело. — Щенок еще.

— А ты не лезь! — Гаврилов повернулся к Максимову.

В это мгновение Стас, услышав кодовое слово — «щенок», забыв о боли, перевернулся на спину и выхватил из подмышки «Макарова». Лицо его было заляпано грязью, глаза залиты кровью, руки ходили ходуном. Вряд ли он соображал, что делает, но с такого расстояния не попасть было невозможно. Гаврилов, вместо того чтобы выбить пистолет, рванулся в сторону, но ноги заскользили по грязи, и он остался на линии огня.

Крик Гаврилова, рев обезумевшего Стаса, изо всех сил жавшего побелевшим пальцем на спуск, заглушил резкий удар выстрела.

Стас дернул головой и уронил руки.

Максимов подошел, с трудом вырвал из скрюченных пальцев Стаса пистолет.

— Концерт окончен.

Гаврилов привалился плечом к машине, потерся щекой о холодный металл, весь в крапинках мороси. Его белое лицо тоже было в крупной мороси, но горячей и соленой. Он слизнул скатившуюся на губу каплю и поморщился.

— Контрольный выстрел, — прохрипел он.

— Обойдется. Если бы он в тебя жахнул, тоже не потребовалось бы. С такого-то расстояния. Смотри. — Максимов ногой подтолкнул размякшее тело.

Пуля вошла по косой в левую половину груди и размозжила лопатку. По темно-зеленому сукну куртки растекалось бордовое пятно.

— Что ты за человек, Макс? — прошептал Гаврилов, отвернувшись. Плечи его несколько раз судорожно вздернулись. Борясь с подступившей тошнотой, он надсадно закашлялся, вжав ладонь в живот.

— Нормальный. — Пока Гаврилов не видел, он быстро щелкнул вверх предохранитель на пистолете Стаса, вложил на место боек. Вернул флажок в исходное положение и передернул затвор. — Ого! Наш Рэмбо патрон в стволе держал. Возьми на память. — Он поставил на крышу машины желтый цилиндрик с круглой головкой. — Пуля, которая не убила, — лучший талисман.

— Все меня сдают. Всю жизнь… Одни суки кругом! — Из Гаврилова начал выходить страх. — Никому не верю. Никому! Падлы, скоты!!

— Ты бы не голосил на весь лес, — оборвал его Максимов. — Линять пора.

— Не верю! Слышишь, никому не верю. — Гаврилов затрясся и длинно вздохнул через сжатые зубы. — Тебе верю… Вот тебе верю! Ты сам по себе. Никто тебе не нужен.

«Дать в рожу или сам успокоится? — прикидывал Максимов, отстраняясь от наставленного на него дрожащего пальца Гаврилова. — Хрен с ним, пусть облюет хоть всю округу. Лишь бы в штаны не наложил. Нам еще назад ехать. Верит он мне или нет, не важно. А что из дела спулит с дикой скоростью при первой возможности — это точно».

— Стаса закапывать будем или как?

— Брось в кусты. — Гаврилов медленно приходил в себя. — Уф, бля, аж пот прошиб! — Он вытер рукавом лицо. — Брось, не возись. Подъедут люди, приберут, как надо.

— Искать будут?

— Да кому он, на хер, уперся? Не твоя проблема. — Гаврилов сунул руку в карман, пошуршал бумажками, но расписку Стаса доставать не стал. — М-да, сдал-таки, сучара!

— А Журавлев говорил, что из «конторы» давно свалил, а сам подписки о сотрудничестве собирает, — дожал Максимов.

— У нас по-разному уходят. Его, выходит, в «глубокое залегание»[8] отправили. А он еще на контакт с Подседерцевым напрашивался… — Он осекся, поняв, что сболтнул лишнее.

Максимов, не подав виду, что услышал самое важное за все время операции, протирал ласковыми, плавными движениями черный бок «Зауэра». Металл еще хранил жар выстрела, и прикосновение к нему приятно щекотало пальцы.

— Ну что встал? — ощерился Гаврилов. — Тащи эту падаль в лес!

Максимов, крякнув, взвалил Стаса на плечи и, широко расставляя ноги, стараясь удержать равновесие на мокрой земле, пошел к густым зарослям кустарника, черневшим за первым рядом елей.

* * *

Вернувшись через пять минут, он присел у заднего бампера «Волги», зачерпнул мутную воду из колеи и стал тщательно смывать с пальцев кровь.

— Что ты там шебуршал, как медведь? — Гаврилов сидел на водительском сиденье, выставив ноги наружу.

— Ветками его прикрыл. Люди скоро подъедут? — Максимов про себя отметил, что тон Гаврилова резко изменился, опять стал хамски начальственным. «Если эта сука взял себя в руки, надо ждать подлости. Сейчас попробует отыграться за то, что в штаны чуть не наделал, — подумал он, веточкой выковыривая сукровицу из-под ногтей. — И как он с такой сволочной натурой до сих пор жив? Наверно, еще в детском саду по морде получать начал. А в школе уже греб на полную катушку. Вот и полез в ГБ. Ладно бы по террору работал — быстро бы стал мужиком. А интеллигентов мордовать много ума не надо. Они, гуманисты забитые, сдачи давать не приучены».

— Уже выехали. Ждать не будем, сами место зачистят. — Он щелчком отбросил сигарету. — Подойди-ка сюда, Максим.

Максимов выпрямился, потянулся, дав телу снять нервный напряг. Оно сейчас опять должно быть легким — предстояла еще одна схватка. Скорее всего, столкнуться придется характерами, до рукоприкладства Гаврилов по врожденной трусости доводить не рискнет, решил Максимов. Но готовым надо быть к самому худшему.

Он подошел к открытой двери, потряхивая влажными кистями. Пистолет в кобуру не убрал, просто засунул за пояс. Манжет на левом рукаве расстегнут, выхватить из него стилет — дело одной секунды.

— Началось. — Он укоризненно покачал головой, увидев Стасов «Макаров» в руке Гаврилова.

— А ты как думал, герой? — ухмыльнулся Гаврилов. — Доставай-ка ствол. Но только без твоих штучек-дрючек. — Он навел пистолет на грудь Максимова. — Пальчиками доставай. Левой ручкой и двумя пальчиками.

Максимов выудил из-за пояса «Зауэр», поднял на уровень плеча.

— Дальше что? — Он посмотрел в глаза Гаврилову. Тот, естественно, как всякий, кому предложили помериться взглядами, своих глаз опускать не стал. И напрасно. Максимову пришлось усилием воли расслабить мышцы левой ноги, иначе через секунду она сама собой врезала бы по двери, навсегда оставив Гаврилова калекой. Добить ослепшего от боли, пусть даже с «Макаровым» в руке, было уже делом техники и желания. А желания как раз и не было.

— Брось под колесо. — Гаврилов поджал ноги.

Пистолет шмякнулся в липкую грязь, еще хранящую отпечаток тела Стаса.

— И спокойненько сделай два шага назад.

— Может, хватит дурью маяться? — Максимов скрестил руки у пояса. Пальцы правой руки сами собой нырнул в левый рукав, нащупали рукоятку стилета и замерли.

— Это мне решать. Назад, говорю! — Голос Гаврилова сорвался.

— Я же знаю, зачем вам ствол. — Максимов отступил назад. — Сейчас приедут ваши орлы, оприходуют Стаса. А труп с пулей и ствол, из которого она вылетела, повиснут на мне, так? Еще можно сосватать тех, кого я замочил в Москве.

— Умный, ничего не скажешь. — Гаврилов нервно хохотнул, руку с пистолетом пристроил на согнутом колене. — Не знаю, чему тебя учили. А у нас было правило: доверяй, если держишь за оба яйца. Понял, герой?

— Может, еще и ботинок снять, которым я тут натоптал? Вот тогда будет полная симметрия в вещдоках и половых органах. Чтобы уж двумя руками держаться, а? — в свою очередь усмехнулся Максимов.

— Остряк-самоучка! — поморщился Гаврилов. — Домой топаешь пешком. Чтобы через полчаса был на месте. Я проконтролирую.

— Ага! — кивнул Максимов. — Но чтобы потом не было претензий. — Он медленно достал из рукава стилет. Поднял на уровень лица, держа двумя пальцами. Пистолет в руке Гаврилова дрогнул и вскинулся вверх. Черный глаз ствола уставился точно в переносье Максимову.

— Я же сказал, без шуток! — прошипел Гаврилов.

— А я не шучу, — пожал плечами Максимов. — Клинок еще грязный, видишь? В анатомии я не силен, но пулю из тела достать могу. Лес невелик, но твои орлы ее не найдут. Пули нет, значит, в вещдоках недобор у вас вышел. Так что придется мне снимать оба ботинка. За них и будете держаться. Больше не за что.

Гаврилов нехорошо прищурился, потом лицо обмякло. Он с оттяжкой сплюнул и процедил сквозь зубы:

— Сука ты, Максим, еще та!

— Не-а. Меня учили: с волками жить — по-волчьи выть. — Он убрал стилет в ножны. Встряхнул кистями рук, сбрасывая напряжение. — Мне пешком идти или подбросите?

— Садись в машину, душегуб. — Гаврилов втянул ноги в салон. — Будем считать, проверку на вшивость ты выдержал. Голова работает, держать себя умеешь… — Он нервно покусал нижнюю губу, с трудом соображая, что сказать дальше. — Назначаю старшим на объекте. Вместо Стаса, — наконец родил он, покосившись на все еще стоящего неподвижно Максимова.