Но ничего подобного он не сделал. Он молча стоял посреди перевернутых табуретов и лавок, осколков посуды и луж на полу. Невзирая на ужасный шрам, который он отказывался прятать, Матье был похож на маленького мальчика, ожидающего, когда его возьмут за руку и поведут куда хотят.
* * *
Огромная круглая луна висела на расцвеченном мириадами звезд небе. Казалось, она зацепилась за верхушку массивной нураги, стоявшей у подножия холма, того самого, на вершине которого располагалась хижина Катарины. «Вопли, которые местные обычно принимают за пение ночных птиц, — это молитвы духов-гигантов!» — торжественно пояснила она своим гостям и добавила, что надо поскорее забрать детей и Ангеррана в дом. Чтобы и их души тоже не улетели.
Втроем женщины спустились к подножию нураги, рядом с которой находилась могила гигантов. Собака последовала за своей хозяйкой.
— Повозку можно оставить тут. Никто не рискнет прийти ночью в это место, — уговаривала Катарина Ангеррана.
Самый младший сын Лины проснулся и теперь цеплялся за шею матери. Муния взяла за руки еще двоих малышей. Они едва стояли на ногах от усталости.
— Охотно вам верю, Катарина, и все же я не хочу оставлять бочонки посреди дороги! Мы берегли их, как зеницу ока! Идите наверх, в дом, а я погружу их на ослика, — сказал Ангерран, указывая на животное, которое вдруг стало очень беспокойным. Ощутил ли ослик невидимую угрозу, упомянутую Катариной, или же все дело было в собаке, которая сначала облаяла, а теперь тихо на него рычала? Что ж, Ангерран не из пугливых.
Катарина обвела взглядом окрестности, принюхалась. Ночь пахла чабрецом и вереском. Она повернулась уходить.
— Постарайтесь управиться поскорее, — просто сказала она, поскольку давно привыкла к тому, что никто ей не верит.
Между тем старшие мальчики, Муния и Лина, обремененные малышами, уже поднимались по тропинке наверх. Ангерран остался возле древней нураги один. Ему вдруг стало холодно, однако он решил не обращать на это внимания. Сняв с ослика упряжь, он опустил низ повозки на землю, стараясь, чтобы поклажа не скатилась. Когда он подвел ослика ближе к бочонкам, животное стало скрести землю копытом. Уши у него опустились, дыхание стало прерывистым.
— Потерпи еще немного, мой красавец! — подбодрил его Ангерран. На всякий случай, чтобы животное не вздумало убежать, он привязал его за уздечку к поперечной перекладине повозки.
Едва переступив порог, Муния ощутила магию, которой дышало все в доме Катарины. Однако ничто не внушало беспокойства, и молодая женщина стала помогать Лине укладывать детей. Постель для них устроили прямо на земляном полу, поскольку хижина, которую Катарина делила с Браком, своим псом, оказалась очень маленькой.
Соломенный матрас вместо постели, стол, сундук и каменный умывальник — обстановка была более чем скромной. Посредине комнаты располагался очаг — выложенные кругом черные обгоревшие камни. Следовательно, в крыше из веток должно было быть отверстие для выхода дыма. Муния подняла глаза, но оказалось, что оно закрыто. Все окна изнутри были закрыты ставнями. Беспокоясь об Ангерране, она подошла к двери, открыла ее и стала всматриваться в темноту.
В первую же секунду ее обдало холодом, что было очень странно в эту пору года. Не сводя глаз с тропинки, она поплотнее укуталась в шаль. «Вокруг — ни единой живой души», — почему-то пришло ей в голову, и она вздрогнула. Но где же Ангерран?
— Твой супруг не трус, но он не знает, какие силы населяют нураги!
Муния обернулась и посмотрела на Катарину, шагов которой не услышала. Спрятав руки за спину, прямая, как палка, она встала рядом с молодой женщиной.
— Мне холодно!
— Холод — это первое, что испытывает тот, кто их чувствует, — сказала Катарина и указала пальцем на подножие холма. — Он поднимается. Видишь?
Муния прищурилась. В свете луны не так-то легко было хоть что-то разобрать… Она вздохнула с облегчением: Ангерран шел не торопясь и вел за собой ослика, стараясь выбирать дорогу так, чтобы животное не оступилось. Все дальше и дальше удалялся он от построенной язычниками башни…
Она почти успокоилась, глядя, как он приближается, хотя по-прежнему дрожала от холода.
— Никогда так не мерзла! Это все, кто сюда попадает, чувствуют?
— Не знаю. Я родилась с этим даром и не знаю, зачем и как я его получила. Посмотри!
И она снова указала пальцем куда-то вниз. На этот раз — в сторону нураги.
— Видишь?
Да, Муния увидела. Голубоватый дым, похожий на туман, тонкой струйкой отделялся от камней старинной башни и поднимался в небо, к полной луне. Каждую секунду этих струек становилось все больше.
— Пресвятой Иисусе, что это? — заикаясь от страха, спросила она.
— Души умерших, — бесцветным голосом прошептала в ответ Катарина. И добавила: — Идем. Нужно запереться изнутри.
— А он? — ужаснулась Муния. Она стояла и смотрела, как над Ангерраном начинают кружиться в причудливом танце голубоватые прозрачные сущности, чьего присутствия он не замечал.
Катарина с силой сжала ее плечо и сказала с угрозой в голосе:
— Идем! Ему ты уже не поможешь. Они заберут его с собой.
И она была права. Муния чувствовала это. Она это знала. Вдруг у нее закололо сердце, как заболела и рука, за которую Катарина тянула ее назад, в дом, с силой, присущей тем, кто находится в смертельной опасности. Еще пара мгновений — и все небо покрылось полупрозрачными существами, которые устремились к Ангеррану. Теперь Муния слышала их смех. Ангерран посмотрел вверх, отпустил уздечку и выхватил меч. И в этот момент, хотя она и была уверена, что потеряет его, все ее существо воспротивилось этой мысли. Молодая женщина вырвалась из рук Катарины, пытавшейся ее удержать, и побежала вниз, туда, где рассекал своим мечом воздух ее супруг — тот, рядом с которым она была готова умереть.
Глава 28
Альгонда не знала, в какое именно блюдо Франсин подлила яд, а поэтому не притронулась к своему ужину. Теперь они с Жерсандой умирали от голода.
— Лучше бы мы сами спустились в кухню! — сказала она, прислушиваясь к урчанию в собственном желудке.
Элору, приникшую к материнской груди, эти звуки, казалось, совсем не беспокоили. Она сосала, сдавливая грудь своими маленькими пальчиками.
— Ничего страшного, с большим аппетитом поедим позже, — отозвалась Жерсанда, которая с умилением созерцала эту картину.
— Думаю, они придут еще не скоро. Насколько я знаю Матье, он наверняка заставит себя упрашивать, — со вздохом сказала молодая женщина.
— Не хочу, чтобы ты питала иллюзии на его счет, Альгонда. Он знал тебя служанкой, теперь ты — дама. Не думаю, чтобы это ему понравилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});